Избранное
Шрифт:
Тут встречный поезд. Фары из метели.
На рельсах погибает мой герой.
“Лишь ампулы разбитые блестели
на свежем окровавленном снегу”, —
так и закончить эту эпопею.
А всё-таки, ты знаешь, — не сумею,
Не напишу романа. Не смогу.
* * *
Моя
Ей целый день на месте не сидится.
Из комнат в кухню ползает она
и оставляет слизь на половицах.
На кухне шепелявит ржавый кран,
наверно с жиру, бесятся котлеты.
А в комнатах — цветущая герань.
Видать, застой сопутствует расцвету
не только ряски. Но не в этом суть.
Я оболгал прекрасную хозяйку.
Она сама бы рада отдохнуть,
но у неё две дочки распиздяйки
и муж пропойца. Где тут отдыхать?
Но я сумею, было бы желанье,
и дочерей, и мужа оправдать,
поскольку всё достойно оправданья,
всё что угодно, всё, что наяву
имеет быть за стенкой и за шторой,
покуда я вне времени живу.
Который час? А год? А век который?
* * *
Если где-нибудь увидишь человека с белой тростью,
уступи ему дорогу, потому что он слепой,
потому что в этом мире быть слепым совсем не просто —
трудно жить и не смешаться с этой зрячею толпой.
Так в романе Макса Фриша человек решил однажды, —
назову себя, к примеру, ну хотя бы Гантенбайн.
А в романе Кобо Абэ человек забрался в ящик.
А ещё в одном романе человек не делал зла
и прослыл за Идиота. А ещё в одном романе
человек был сам писатель, написавший свой роман
про Христа и про Пилата. Сжёг его и убедился —
рукописи не горят
* * *
С.
Неужели же годы прошли
И действительно старость настанет?
Сколько прошлого мы погребли!
Только детство приходит на память.
Там столетник вытягивал жар,
А под утро сбивалась повязка.
Если сон — непременно кошмар
Из какой-то запутанной сказки:
Братья скачут, окно отвори…
А на ключике пятнышко крови.
И вздымается страх изнутри
Первобытный, уже наготове.
Иллюстрацией к Шарлю Перро —
Эти годы волшебного бреда.
Подарила жар-птица перо,
От него-то, наверно, все беды.
Тот росток, устремившийся ввысь,
Тонкий саженец — стал древесиной.
Сколько ж лет эти кольца плелись,
Заглушая свою сердцевину?
Начинается время с нуля,
С остановки, с причала, с вокзала.
Как утоптана эта земля —
Даже слёзы мои не впитала.
Значит так и задумано впредь —
Перекатная вольная доля.
Ну и ладно. Дай Бог одолеть,
Перейти это страшное поле.
* * *
А птицы под окном поют,
Щебечут, свищут, гнёзда вьют,
Как мы, наверно, создают
Непрочный, шаткий свой уют.
Весь домик — веточки да пух.
Вниз посмотреть — захватит дух.
Зато над ним — такая высь.
Вот так весь день: то вверх, то вниз
Снуют себе, не устают
И всё поют, поют…
<