Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й
Шрифт:
Глава VI ...Ах, письма! Эти письма! Им девушка влюбленная охотно Свои мечты вверяет не краснея. Здесь что ни слог — улыбка иль намек. Д У о На следующее утро Гриффит проснулся довольно позд¬ но; его разбудил выстрел из пушки, раздавшийся с палубы над самой его головой. Он не спеша поднялся с койки, но, заметив у двери каюты, когда вестовой отворил ее, офице¬ ра морской пехоты, спросил его с некоторым беспокой¬ ством, не гонится ли их фрегат за неприятельским кораб¬ лем, раз открыта пальба. — Это не более как напоминание «Ариэлю» повнима¬ тельнее следить за нашими сигналами, — ответил офи¬ цер. — На шхуне, по-видимому, .все заснули, потому что вот уже десять минут, как мы подняли для них сигнал, а они и внимания не обращают. Верно, принимают нас за угольщика! — Лучше скажите, что они принимают вас за непри¬ ятеля и поэтому настороже, — возразил Гриффит. — Дик сыграл с англичанами столько шуток, что теперь ему при¬ ходится очень их опасаться. — Но ведь мы выкинули общий сигнал и показали желтый флаг над синим, а это в любой из наших сигналь¬ ных книг означает «Ариэль». Не думает же Барнстейбл, что англичанам известны американские сигналы! — Я знавал немало янки, которые прекрасно разби¬ рались и в более трудных английских сигналах, — улы¬ баясь, ответил Гриффит. — Но, по правде говоря, я тоже полагаю, что Барнстейбл просто последовал моему при¬ меру и отправился спать, а его люди / воспользовались этим благоприятным обстоятельством. Шхуна, наверно, лежит на дрейфе? — Конечно; качается, как поплавок у мельничной за¬ пруды. Вы, несомненно, правы. Пустите Барнстейбла в открытое море при хорошем ветре, да еще под зарифлен¬ ными парусами, и он немедленно отправит людей вниз, поставит на руль этого, дылду, которого называет Длин¬ ным Томом, а потом сам пойдет в каюту и будет спать так крепко, как я, бывало, спал только в церкви, 447
— У вас, я вижу, весьма сонное благочестие, капитан
Пользуясь дневным светом, Гриффит с того места, где он стоял, старался разглядеть необыкновенного человека луч¬ ше, чем это было возможно среди мрака и сумятицы прошлой ночи. Лоцман был ростом чуть ниже среднего, но мускулистая фигура его отличалась исключительной соразмерностью и мужественной красотой. Чертам его были свойственны скорее грусть и задумчивость, чем ре¬ шительность и твердость, столь ярко проявленные им в минуты крайней опасности, но Гриффит хорошо знал, что это лицо может выражать и яростное нетерпение. Сейчас любопытному молодому человеку, помнившему, каким он видел это лицо в тревожном свете фонарей, оно казалось гладью морской в сравнении с волнением, все еще вла¬ девшим могучей стихией. Глаза лоцмана были опущены, но иногда он бросал вокруг себя беспокойные, быстрые взгляды. Просторная коричневая куртка, скрывавшая большую часть его одежды, была сшита неумелыми рука¬ ми из самого дешевого материала — такие носят самые захудалые матросы на корабле. И все же от внимательно¬ го взгляда молодого лейтенанта не ускользнуло, что не¬ знакомец носит эту одежду с аккуратностью и изящест¬ вом, совсем не свойственными людям его профессии. На этом наблюдения Гриффита окончились, ибо к .фрегату приближался «Ариэль», и все присутствующие готовились внимательно слушать беседу, которая вот-вот должна бы¬ ла начаться между командирами обоих судов. Пока маленькая шхуна огибала высокую корму ко¬ рабля, капитан Мансон приказал Барнстейблу подняться на борт фрегата. Как только приказ был передан, «Ари¬ эль» сделал поворот и укрылся от вспененных волн в по¬ лосе более спокойной воды под защитой борта огромного корабля. С палубы шхуны был снова спущен на воду вель¬ бот, в котором заняли места те же самые гребцы, какие накануне ходили на нем к берегу, теперь едва различимо¬ му в подветренной стороне в виде полосы синих туч на горизонте. Когда Барнстейбл спустился в вельбот, шлюпка, тан¬ цуя, рванулась вперед, и через несколько секунд удары весел доставили ее к борту фрегата. Офицер в сопровож¬ дении своих матросов поднялся на борт величественного корабля, а маленькое суденышко осталось качаться на привязи недалеко от борта фрегата под присмотром дне¬ вального. 449
Как только Барнстейбл ступил на палубу, Гриффит и другие офицеры приветствовали его по всем правилам, хотя каждый от души готов был обнять отважного мо¬ ряка. Однако никто не посмел нарушить правила офици¬ ального этикета, пока с прибывшим не переговорил сам капитан. Тем временем матросы с вельбота прошли на нос и смешались с моряками фрегата. Только рулевой шхуны невозмутимо расположился на одном из ведущих вниз трапов и, подняв голову, начал осматривать сложную систему корабельных снастей, с явным неудовольствием покачивая головой. Это зрелище собрало вокруг него не¬ сколько молодых людей во главе с мистером Мерри, ко¬ торые намеревались развлекать гостя так, чтобы и самим позабавиться на славу. Разговор между Барнстейблом и его начальником вскоре окончился, и молодой человек, кивком позвав за собой Гриффита с такой непринужденностью, которая до¬ казывала, что он не чужой на фрегате, первым направил¬ ся в кают-компанию. При этом он даже не взглянул на офицеров, собравшихся вокруг шпиля в ожидании, когда, их товарищ освободится, чтобы более сердечно с ним по¬ здороваться. Подобная сухость никак не была свойствен¬ на природному нраву и обычному поведению Барнстей¬ бла. Поэтому, когда первый лейтенант один последовал за ним, офицеры решили, что Барнстейбл, вероятно, хо¬ чет поговорить с ним о служебных делах наедине. Коман¬ дир шхуны действительно имел это намерение, ибо, схва¬ тив со стола в кают-компании лампу, он проследовал в соцровождении своего приятеля в его каюту и, затворив дверь, повернул ключ в замке. Удостоверившись, что ни¬ кто не может им помешать, командир шхуны, верный долгу службы и поэтому неспособный отнестись пре¬ небрежительно к рангу Гриффита, предложил ему един¬ ственный стул, а сам, поставив лампу на стол, небрежно уселся на рундук и начал разговор: — Ну и ночь нам выдалась! Мне раз двадцать каза¬ лось, что море сомкнулось над вами, и я уже считал вас погибшими или, еще хуже, прибитыми к берегу, где власти запрятали бы вас в плавучие тюрьмы. Но внезапно в ответ на мой пушечный выстрел я увидел ваши огни. Если у злодея отнять его совесть, то и ему, наверно, не станет так легко, как мне, когда я увидел свечной огарок в ва¬ 450
шем фонаре. Однако, Гриффит, я должен рассказать вам совсем о другом... — О том, как вы спалиг когда очутились в открытом море, и о том, как ваша команда пыталась даже превзой¬ ти своего командира в умении спать, и, наконец, о том, как это ей удалось в такой мере, что наш старик только го¬ ловой качал, — перебил его Гриффит. — Ей-богу, Дик, вы скоро совсем забудете мореходство на вашей скорлупе, где матросы укладываются спать вместе с курами! — Что вы, Нед, дела наши далеко не так плохи!
– - смеясь, возразил Барнстейбл. — У меня дисциплина не слабее, чем на флагмане. Конечно, сорок человек не та¬ кой внушительный экипаж, как триста шш четыреста, но, если придется поставить или убрать паруса, я, пожалуй, выполню этот маневр быстрее вас. — Еще бы, ведь носовой платок легче развернуть и сложить, чем скатерть! Но я считаю, что плох тот моряк, который оставляет корабль без присмотра и не следит да¬ же, куда он идет: к северу или югу, к востоку или западу. — И кого же вы обвиняете в таком недостойном по¬ ведении? — У нас, знаете ли, говорят, что при сильном ветре вы ставите к румпелю вашего Длинного Тома, приказы¬ ваете ему держать курс прямо; а остальных отправляете спать, и команда остается на койках, пока вас не разбу¬ дит храп рулевого. — Бесстыдная ложь! — закричал Барнстейбл с него¬ дованием, которое он тщетно пытался скрыть. — Кто по¬ зволяет себе распускать такие сплетни, мистер Гриффит? — Я слышал это от командира морской пехоты, — ответил лейтенант, теряя охоту дразнить приятеля и на¬ пуская на себя рассеянный вид человека, которому все безразлично. — Но я сам мало этому верю. Не сомнева¬ юсь, что прошлой ночью вы все не смыкали глаз, а вот что вы делали утром, этого я не знаю. — Утром? Да, сегодня я малость зазевался! Но я был занят, Гриффит, изучением нового свода сигналов, кото¬ рый для меня в тысячу раз интереснее, чем все ваши фла¬ ги, развешанные на мачтах сверху донизу! — Что? Неужели вы узнали тайные сигналы англи¬ чан? — Нет-нет, — ответил Барнстейбл, хватая за руку своего приятеля. = Вчера вечером на тех утесах я встре¬ 451
тил девушку, которая еще раз доказала, что я не ошибся ней и не напрасно полюбил ее, такую сообразительную и смелую. — О ком вы гово¬ рите? — О Кэтрин... Услышав это имя, Гриффит невольно вско¬ чил со стула. Лицо его сначала покрылось мертвенной бледностью, а затем вспыхнуло, словно к нему стреми¬ тельно прихлынула кровь из глубин серд¬ ца. Стараясь побороть волнение, которое он, по-видимому, стыдился обнаружить даже перед ,самым близким другом, молодой человек сел и, несколько овладев
ку своей племянницы мятежнику. Во имя верности коро¬ лю, как говорит он (а я говорю на ухо Сесилии: «Во имя измены отечеству»), он уже пожертвовал не только своей родиной, но и немалой долей своего состояния. Со свой¬ ственной мне откровенностью (вы ее хорошо знаете, Барн¬ стейбл!) я после дерзкой и неудачной попытки Гриффита увезти Сесилию там, в Каролине, призналась полковнику, что имела глупость подать некоторую надежду офицеру, сопровождавшему молодого моряка во время его веролом¬ ных визитов на плантацию. Ах, иногда мне кажется, что для всех нас было бы лучше, если бы ваш корабль нико¬ гда не появлялся на нашей реке или, если уж это было суждено, чтобы Гриффит не пытался возобновить знаком¬ ство с моей кузиной! Полковник принял мое признание, как и можно было ожидать от опекуна: он понял, что его воспитанница собирается отдать свою руку и тридцать тысяч долларов приданого изменнику короля и отечества. Я защищала вас как могла: говорила, что у вас нет коро¬ ля, ибо узы, связывавшие вас с Англией, расторгнуты, что теперь отечеством вашим стала Америка и что призвание ваше почетно. Но все было напрасно. Он называл вас мя¬ тежником — это я слышала и раньше. Он утверждал, что вы изменник — в его устах это одно и то же. Он даже ос¬ мелился намекнуть, что вы будто бы трус. Я не побоялась высказать ему напрямик, что это ложь. Он ругал вас как мог. Не помню уж сейчас всех оскорблений, которыми он вас осыпал, но среди них были такие прекрасные выраже¬ ния, как «смутьян», «левеллер» *, «демократ». Одним сло¬ вом, он пришел в ярость, достойную полковника Говарда. Но его права не переходят из поколения в поколение, как у излюбленных им монархов, и через какой-нибудь год я уже выйду из-под его власти и стану сама хозяйкой своей судьбы. Конечно — если вы сдержите все свои заманчи¬ вые обещания! Я держусь стойко, решив вытерпеть все эти муки, лишь бы не покидать Сесилию. Ее положение значительно хуже моего: она не только воспитанница пол¬ ковника Говарда, но и его племянница, его единственная наследница. Я убеждена, что это последнее обстоятель¬ ство никак не влияет ни на поведение, ни на чувства моей кузины, но полковник, по-видимому, считает, что это дает 1 Левеллеры — левая, наиболее революционная группа в период английской буржуазной революции XVII века. 453
ему право изводить ее по каждому удобному поводу. При всем том полковник Говард, если его не гневить, настоя¬ щий джентльмен и, думается мне, исключительно чест¬ ный человек. Сесилия даже любит его. Однако нельзя ожидать от человека, который шестидесяти лет от роду стал изгнанником и лишился почти половины своего, со¬ стояния, чтобы он склонен был восхвалять людей, вызвав¬ ших такой переворот в его судьбе. Сто лет назад, когда Говарды еще жили в Англии, их земли находились в Нортумберленде. Поэтому сюда пол¬ ковник и привез нас, когда политические события и страх оказаться дядей мятежника вынудили его покинуть Аме¬ рику, как он говорит, навсегда. Уже три месяца, как мы здесь. Два месяца мы жили более или менее спокойно и привольно, но недавно газеты сообщили о прибытии во Францию вашего фрегата и шхуны, и с этой минуты за нами начали так строго следить, словно мы замышляем повторить каролинский побег. По прибытии сюда полков¬ ник нанял старинное здание, которое похоже и на дом и на монастырь, а может быть, и на замок, но больше всего на тюрьму. Как говорят, его прельстило то, что дом этот когда-то принадлежал одному из его предков. В этом вос¬ хитительном жилище есть много клеток, из которых не вырвутся и более беспокойные птички, чем мы. Недели две назад в соседней деревне, расположенной на побе¬ режье, подняли тревогу из-за того, что у берега появи¬ лось два американских судна. По описанию они похожи на ваши. А так как у нас в округе все только и думают, что о страшном Поле Джонсе, то теперь начали говорить, будто он находится на борту одного из этих судов. Мне кажется, что полковник Говард все точно знает, ибо в сво¬ их расспросах, насколько мне известно, он интересуется самыми мелкими подробностями. Он завел в доме нечто вроде гарнизона под предлогом защиты нашего жилья от мародеров, подобных тем, которые, как рассказывают, взя¬ ли выкуп с леди Селкирк. Поймите меня правильно, Барнстейбл: я ни в коем случае не желаю, чтобы вы отважились высадиться на бе¬ рег, и заклинаю вас нашей любовью не проливать крови. Однако, для того чтобы вы лучше представляли себе ме¬ сто, где мы томимся, и людей, которые нас окружают, я опишу вам и тюрьму и гарнизон. Здание целиком постро¬ ено из камня, поэтому вторгнуться в него с малыми сила¬ 454
ми невозможно. В нем столько поворотов и закоулков, что рассказать о них я просто не в силах. Комнаты, которые мы занимаем, находятся наверху, на третьем этаже фли¬ геля, который, если вы настроены романтически, можно назвать башней. В действительности это просто крыло замка. Ах, если б я могла улететь с помощью этого крыла! Если вы случайно окажетесь поблизости, то узнаете наши комнаты по трем закопченным флюгерам, которые вертят¬ ся над остроконечной крышей, а также по обычно откры¬ тым окнам. Напротив наших окон, на расстоянии полу¬ мили, находятся какие-то необитаемые развалины, почти скрытые от взоров небольшой рощей. Под сводами этих развалин можно найти не слишком комфортабельное, но все же убежище. Пользуясь объяснениями, которые вы ко¬ гда-то мне дали, я приготовила набор сигнальных флаж¬ ков из шелка различных цветов и небольшой разговорник, который, мне кажется, может нам пригодиться. Эти фра¬ зы тщательно пронумерованы соответственно сочетаниям флажков. Прилагаю этот сборник сигналов к письму. У меня остается комплект флажков вместе с ключом к ним, а вы должны приготовить себе второй комплект. Ес¬ ли представится возможность, мы, по крайней мере, про¬ ведем несколько минут в приятной беседе: вы — с крыши старой башни в развалинах, а я — из восточного окна мо¬ его будуара! Теперь я расскажу вам о гарнизоне. Кроме коменданта, должность которого со всем пылом своей прежней военной профессии исполняет сам полковник Говард, есть еще его помощник, Кит Диллон — несчастье жизни Сесилии. У не¬ го длинная физиономия с черными глазами, полными пре¬ зрения ко всему на свете, и кожа такого же цвета. Этот джентльмен, как вам известно, дальний родственник Го¬ вардов, а теперь он возымел желание породниться с ними ближе. Он, правда, беден, зато, как ежедневно повторяет полковник, добрый верноподданный, а не мятежник. Ковда я поинтересовалась, почему в эти тревожные времена Дил¬ лон не поднял оружия в защиту любимого венценосца, полковник, ответил, что это не его обязанность, ибо он вос¬ питан для служения закону и готовится занять одно из самых важных судейских мест в колониях. Полковник до¬ бавил, что надеется дожить до тех времен, когда этот мно¬ гообещающий молодой человек приговорит некоторых джентльменов (имен он не назвал) к достойному наказа- 455
шло. Это, конечно, было весьма утешительно, но я про¬ молчала. Однако Диллон вместе с нами покинул Каролину и сейчас находится в монастыре, намереваясь и впредь оставаться здесь, если вы не поймаете его и не произнесе¬ те над ним приговор, которым он грозит вам. Именно этого джентльмена полковник хочет видеть мужем Сесилии, и, с тех пор как до нас дошли слухи о вашем прибытии к английским берегам, осада почти перешла в штурм. Это привело к тому, что кузина сначала сама заперлась в сво¬ ей комнате, а потом ее там запер полковник. И сейчас ей даже не разрешают выходить из флигеля, в котором мы живем. Кроме этих двух главных тюремщиков, нас охра¬ няют четверо слуг мужского пола: двое негров и двое бе¬ лых, и офицер с двадцатью солдатами, присланный к нам из соседнего города по особому приглашению полковника., Они останутся здесь до тех пор, пока берег не будет очи¬ щен от «пиратов»! Да, так сладкозвучно они именуют вас, а когда их собственные солдаты высаживаются на берег, грабят, разбойничают, убивают мужчин и оскорбляют женщин, их называют героями! Очень интересно приду¬ мывать клички и составлять словари. Ваша вина, если окажется, что мой“ словарь был составлен напрасно. Ко¬ гда я припоминаю все оскорбления и ругательства, кото¬ рыми здесь, в Англии, осыпают мою родину и мой народ, я выхожу из себя и забываю о том, что я женщина. Но я не хочу, чтобы мое раздражение привело вас к какому- нибудь необдуманному поступку. Помните о собственной жизни, помните об их тюрьмах, помните о вашем добром имени и не забывайте, не забывайте вашу Кэтрин Плауден. Р. 5. Я чуть не забыла сказать вам, что в сборнике сигналов вы найдете подробное описание нашей тюрьмы, сведения о ее расположении и план всей местности». Дочитав послание, Гриффит возвратил его тому, кому оно было адресовано, и, откинувшись на спинку стула, глубоко задумался. — Я не знал, что она здесь, иначе я принял бы пост, который мне предлагали наши комиссары в Париже, — наконец промолвил он. — Я надеялся, что счастливый слу¬ чай поможет мне встретиться с ней, но никак не ожидал, что окажусь в такой близости от нее! Раз у нас есть эти 456