Избранные сочинения в шести томах. Том 6-й
Шрифт:
сказал мне об этой девушке. Принцессу крови следовало бы встретить в Испании с большим уважением! — Видимо, адмирал полагал, что, раз она доверена заботам Луиса, мой племянник сам ее представит вашему высочеству. Ах, сеньора, просто не верится, что такую девушку, как Мерседес, можно было столь быстро забыть ради какой-то полуголой некрещеной индианки, душа ко¬ торой еще бродит во мраке и каждое мгновение может быть обречена на вечное проклятие! — Так надо позаботиться о ее душе, Беатриса, и по¬ скорее приобщить ее к свету веры. Но правда ли, что эта принцесса настолько хороша, что может соперничать даже с таким прелестным созданием, как донья Мер¬ седес? — Дело не в красоте, сеньора, совсем не в этом! Просто мужчины непостоянны и любят все новое, необыч¬ ное. Благовоспитанность, скромность и хорошие манеры привлекают их куда меньше, чем свобода нравов, при ко¬ торой даже одежда считается излишней! Я не сомневаюсь в добродетели Озэмы — в этом отношении она по-своему безупречна, — но вольность обращения этой полуобнажен¬ ной индианки, столь не похоя^ая на поведение знатной испанской девушки, привыкшей к строгой сдержанности, подобающей ее имени и полу, могла на какое-то время соблазнить легкомысленного юношу! — Обыкновенного юношу — да, тут, может быть, ты и права, Беатриса. Но только не графа де Льера, — это было бы его недостойно! Если твой племянник в самом деле виноват в том, в чем ты его обвиняешь, то индейская принцесса должна быть еще лучше, чем мы полагаем. — В этом, сеньора, вы сейчас сможете сами убедить¬ ся. Я вижу, горничная Мерседес идет за нами; наверно, индианка уже ожидает ваше высочество! Действительно, Мерседес успела подготовить Озэму к посещению королевы. Гаитянка выучила уже достаточно испанских слов, чтобы с ней мояшо было беседовать без особых затруднений, хотя сама все еще говорила несвяз¬
Испании. Единственное недоразумение возникало из-за того, что Озэма считала Изабеллу повелительницей всего христианского мира, а не какого-то одного государства, потому что в представлении индианки даже Луис и Мер¬ седес были особами царского рода. Хотя Изабелла и ожидала встретить девушку необы¬ чайной красоты, однако, увидев Озэму, она замерла от изумления, пораженная природным изяществом ее дви¬ жений, сиянием счастья на смуглом лице индианки и благородством осанки. Озэма уже освоилась с- одеждой, которая на Гаити показалась бы ей невыносимым бреме¬ нем. К тому же Мерседес, желая, чтобы её новая подруга выглядела как можно лучше, заставила ее надеть свои драгоценности, которые придавали гаитянке совершенно особую, дикую прелесть. Развернутая чалма, подарок Луиса, и сейчас окутывала ее плечи, а на груди сверкал крестик Мерседес — самое дорогое для Озэмы украшение. — Просто какое-то чудо! — воскликнула королева, когда Озэма, стоя на другом конце комнаты, грациозно склонилась, приветствуя ее. — Беатриса, неужели это прелестное существо ничего не знает о боге? Но, даже если разум ее непросвещен, ее простая душа должна быть непорочна, а сердце — чисто! — Все это так, сеньора, — отозвалась маркиза. — Несмотря на все, мы с моей воспитанницей уже полюби¬ ли Озэму и готовы считать ее: Мерседес — своей подругой, а я — своей родственницей. Величественно и спокойно королева приблизилась к Озэме, которая ожидала ее, склонившись и не поднимая глаз. — Принцесса, — обратилась к ней Изабелла, — при¬ ветствую вас в наших владениях! Адмирал был прав, когда выделил столь высокую и достойную особу из числа тех, кто предстал перед глазами толпы. Как всегда, он проявил осмотрительность и глубокое уважение к свя¬ щенной монаршей личности. — Адмирал! — с живостью воскликнула Озэма: она уже давно знала, как произносить этот титул Колумба. — Адмирал — «мерседес»! Изабелла — «мерседес»! Луис — «мерседес», сеньора королева! — Беатриса, что она этим хочет сказать? — удивилась Изабелла. — Почему принцесса присоединяет имя твоей 398
воспитанницы к титулу Колумба, моему имени и даже к имени графа де Льера? — Сеньора, благодаря какому-то странному заблуж¬ дению она вообразила, что «мерседес» по-испански озна¬ чает все прекрасное, все совершенное, и, когда она хочет что-либо особенно похвалить, то прибавляет это слово. Вы заметили, ваше высочество, она даже объединила имя Мерседес с именем Луиса! Когда-то мы искренне желали этого союза, но теперь он, по-видимому, невоз¬ можен, и сама она заинтересована в нем меньше всего. — Действительно, странное заблуждение! — прогово¬ рила королева. — Но оно не случайно* Должно быть, оно вызвано какими-то особыми причинами. Но кто, кроме твоего племянника, Беатриса, мог произносить при ней имя твоей воспитанницы, да еще так, что принцесса приг няла его за синоним совершенства? — Сеньора, неужели это возможно? — воскликнула Мерседес, и яркий румянец окрасил ее бледные щеки, а в глазах на мгновение блеснула радость. Почему же нет, девочка? Может быть, мы были слишком поспешны в своих суждениях о графе и приня¬ ли за ветреность то, что на самом деле говорит о его пре¬ данности тебе? — Увы, сеньора, если бы это было так, Озэма не по-< любила бы его столь самозабвенно! — А с чего ты взяла, дитя мое, что принцесса испы¬ тывает к графу нечто большее, чем просто признатель¬ ность за его заботы о ней и благодарность за то, что он оказал ей неоценимую услугу? Беатриса, здесь какая-то жестокая ошибка! — Боюсь, что нет, сеньора! — возразила маркиза. — В чувствах Озэмы трудно ошибиться: она слишком наивна и неопытна, чтобы их скрывать. В первый же час после встречи с нею мы узнали, что она отдала Луису свое сердце, — оно так чисто, что ему даже не пришлось его за¬ воевывать! И это не просто восхищение моим племянни¬ ком, а настоящая страсть, такая же горячая, как солнце ее родины, о котором мы слышали от адмирала. — А разве можно увидеть дона Луиса во всем блеске воинской славы и не оценить его? — воскликнула Мерсе¬ дес. — Разве можно быть с ним рядом долгие дни плава¬ ния и не плениться добротой его души? 399
Воинская доблесть! Доброта души! — медленно повторила королева. — И при этом такая беспечность, причинившая столько горя! Если хочешь знать, дитя мое, он недостоин звания истинного рыцаря и дворянина. — Не говорите так, сеньора! — взволнованно загово¬ рила Мерседес, в коей робость боролась с желани.ем оправ¬ дать неверного возлюбленного. — Принцесса рассказа¬ ла нам, как он спас ее от преследований ее злейшего вра¬ га Каонабо, одного из самых жестоких властителей остро¬ ва, и о том, как благородно вел себя граф по отношению к ней. — Вот что, дитя мое, иди к себе, помолись святой Ма¬ рии, чтобы она ниспослала мир и покой твоей душе, и ложись спать. Беатриса, ты тоже оставь нас: я хочу пого¬ ворить с принцессой с глазу на глаз. Маркиза и Мерседес тотчас удалились, оставив Иза¬ беллу и Озэму наедине. Более часу проговорили они. Королеве удалось кое-что понять из объяснений гаитянки, но далеко не все, так как та недостаточно владела испан¬ ским языком. Одно было несомненно: Озэма любила Луи¬ са. Чистосердечная индианка и не пыталась скрыть свои чувства, да ей бы это и не удалось. К тому же по своей наивности Озэма полагала, что ничего не должна таить от повелительницы Луиса, и с детской простотой открыла перед ней свою душу. — Принцесса, я, кажется, поняла ваш рассказ, — сказала королева. — Каонабо, вождь, или, если хотите, король соседней с вами страны, решил взять вас в жены. Но, поскольку у него было уже несколько жен, вы, естест¬ венно, отклонили его нечестивые посягательства. Тогда он попытался захватить вас силой. Граф де Льера был в это время в гостях у вашего брата... — Луис! Луис! — нетерпеливо прервала ее Озэма своим нежным, чистым голоском. — Луис, не граф!.. — Луис, де Бобадилья и граф де Льера это одно и то же лицо! Итак, Луис, если хотите, был у вас во дворце. Он обратил в бегство дерзкого касика, который в наруше¬ ние всех божеских законов хотел вас сделать своей второй или третьей женой. После этой победы ваш брат предло¬ жил вам на время укрыться в Испании. Дон Луис, таким образом, стал вашим защитником и покровителем, а по прибытии сюда отдал вас на попечение своей тетки. Я не ошиблась? 400
Озэма утвердительно наклонила голову. Рассказ этот за последнее время ей пришлось повторять так часто, что теперь она понимала почти каждое слово Изабеллы. — А сейчас, принцесса, — продолжала королева, — я хочу поговорить с вами, как мать, ибо в моем королевстве всех особ вашего ранга я считаю своими детьми, которые имеют право обращаться ко мне за помощью и советом. Скажите мне, любите ли вы дона Луиса настолько, чтобы забыть свою страну и признать своей родиной Испанию? — Что значит «признать»? — спросила озадаченная девушка. — Я хотела спросить, согласны ли вы стать женой дона Луиса де Бобадилья? Слова «муж» и «жена» были давно известны индианке. Она радостно улыбнулась, вспыхнула и закивала го¬ ловой. — Насколько я понимаю, — продолжала королева, — вы собираетесь выйти за графа замуж, ибо столь скром¬ ная и юная девушка, как вы, не стала бы признаваться в своих чувствах, если бы у нее не было на то достаточ¬ ных оснований. Значит, вы уверены, что он на вас же¬ нится? — Да, сеньора! Озэма — жена Луиса! — Вы, конечно, хотите сказать, что Озэма скоро вый¬ дет замуж за графа, скоро станет его женой... — Нет, нет! Озэма теперь жена Луиса. Луис теперь муж Озэмы! — Не может быть! — воскликнула королева, присталь¬ но вглядываясь в прекрасное лицо индианки, чтобы убе¬ диться, что все это не обман. Однако по-детски открытое лицо Озэмы было так про¬ стодушно, что Изабелле пришлось поверить ее словам. Боясь ошибиться, она еще с полчаса расспрашивала Озэму, и все с тем же успехом. На прощание королева поцеловала Озэму — она дей¬ ствительно приняла эту дочь неведомого народа из неве¬ домого мира за принцессу — и удалилась, шепча горячие молитвы о спасении ее души. Когда Изабелла вернулась в свои покои, там ее встре¬ тила маркиза де Мойя. Верная подруга не могла уснуть, не узнав решения своей повелительницы. — Дело обстоит хуже, чем мы полагали, Беатриса, — 401
заявила королева, едва переступив порог. — Твой бессер¬ дечный, легкомысленный племянник уже женился на индианке. Теперь она его законная супруга! — Сеньора, здесь какая-то ошибка! Дерзкий маль¬ чишка никогда не посмел бы обмануть меня так нагло, да еще в присутствии Мерседес! — А почему он доверил Озэму твоим заботам,
Глава XXIX Ну, а теперь что скажешь, Кондарино? Какой еще попотчуешь нас басней. Чтоб одурачить всех и отуманить Доверчивый и слабый женский взор? Какою ложью думаешь ты смыть Пятно с девичьей оскорбленной чести И собственную низость оправдать? Бомонт и Флетчер1 На другой день после свидания королевы с Озэмой кардинал Мендоса давал торжественный обед в честь Ко¬ лумба. По этому случаю собралась почти вся придворная знать. Будь адмирал коронованной особой, его вряд* ли приняли бы с большим уважением и почетом. Сам генуэзец в течение всего обеда держался с благородной скром¬ ностью. Каждый старался воздать ему должное, прослав¬ ляя его замечательный подвиг, результаты которого намно¬ го превзошли все надежды. С Колумба не сводили глаз, жадно ловили каждое его слово и состязались друг с дру¬ гом в пышных и громких похвалах. Все ожидали, что Колумб по такому случаю не преми¬ нет рассказать о своем плавании и приключениях. Но ему это сделать было нелегко, потому что его широкий ум, ученость, искусство и опыт мореплавателя намного превосходили все, что было доступно сознанию его со¬ временников. Тем не менее адмирал справился и с этой трудной задачей: он умело и убедительно изложил глав¬ ным образом такие факты, которые могли способствовать возвеличению Испании и прославлению ее государей. Среди гостей находился и Луис де Бобадилья. Он был обязан этому не столько своим высоким происхожде¬ нием, сколько близостью с адмиралом, дарившим его своим доверием. Дружбы Колумба было достаточно, чтобы сгла¬ дить не совсем благоприятное впечатление от прежних сумасбродных выходок Луиса. Ему все простили ради ве¬ ликого генуэзца, хотя и не переставали удивляться, чем легкомысленный юноша привлек к себе адмирала. Сознание, что он совершил то, о чем люди его круга и происхождения не смели даже мечтать, придало гордой 1 Бомонт и Флетчер — английские драматурги, современ¬ ники Шекспира. 403
осанке и привлекательному лицу Луиса особую серьез¬ ность и благородство, а это, в свою очередь, еще более укрепило добрую славу, завоеванную им с такой лег¬ костью. Все помнили, как он рассказывал в обществе Педро Мартира об экспедиции, и, сами толком не зная по¬ чему, каким-то таинственным образом связывали имя Луиса с великим путешествием на запад. Благодаря та¬ кому стечению обстоятельств наш герой пожинал плоды своего смелого красноречия, хотя на такую славу он меньше всего рассчитывал. Но удивляться тут нечему. Людей часто восхваляют или порицают вовсе не за то, за что их, строго говоря, можно было бы одобрять или об¬ винять. — Предлагаю выпить за здоровье адмирала их коро¬ левских высочеств! — провозгласил Луис де Сантанхель, высоко поднимая кубок, чтобы все его видели. — Вся Ис¬ пания должна благодарить его за самое дерзкое и удачли¬ вое предприятие нашего века! Кто любит наших госуда¬ рей, выпьет во славу их доблестного слуги! Бокалы были осушены; Колумб скромно поблагодарил всех среди почтительного молчания.
– - Послушайте, кардинал! — продолжал, обращаясь к Мендосе, распорядитель церковной казны, всегда отли¬ чавшийся смелостью речей. — По моим расчетам, это открытие удвоит доходы церкви. К тому же теперь мы сумеем спасти от вечной гибели столько заблудших душ, что даже в Риме должны будут воздать Колумбу хвалу за столь славный подвиг! — Без сомнения, добрый мой Сантанхель, — ответил кардинал. — Святейший папа не забудет избранника божьего и его помощников. Хотя все присутствующие, казалось бы, искренне восхваляли Колумба, но зависть — одна из самых низких и в то же время самых общих человеческих страстей — разгоралась во многих сердцах все сильнее. Может быть, никто бы не выказал этого недостойного чувства, если бы не последнее замечание кардинала. Среди гостей находился некий сеньор Хуан д’Орби- тёльо. Не в силах более молча выслушивать похвалы, расточаемые какому-то безродному генуэзцу, он дал волю своей злобе. — Можно ли сказать с уверенностью, святой отец,— обратился он к кардиналу, — что бог не прибегнул бы к 404
иным средствам, если бы- дона Христофора постигла не¬ удача? То есть я хочу спросить, следует ли смотреть на его деяния как на единственной путь ко спасению языч¬ ников от вечной гибели? — Пути господни неисповедимы, и могущество небес безгранично, — строго ответил кардинал. — Посему не подобает человеку сомневаться в тех путях, которые ука¬ зала ему божественная мудрость, или вопрошать, может ли она указать иные. И тем более не подобает мирянам сомневаться в том, что одобрено церковью! — Разве я сомневаюсь, святой отец? — поспешил оправ¬ даться сеньор д’Орбительо, смущенный и еще более раздосадованный наставительным тоном кардинала. — Я совсем не то хотел сказать! Ну, а вы, дон Христофор,— обратился он прямо к Колумбу, — вы сами во время этой экспедиции считали себя избранником неба? — Я всегда считал себя недостойным, однако избран¬ ным для этбго великого дела орудием в деснице божьей, — ответил Колумб со спокойной торжественностью, которая всегда покоряла его слушателей. — С самого начала я чувствовал, что мысль о плавании на запад мне внуше¬ на свыше, и теперь смиренно надеюсь, что небеса оста¬ лись довольны своим избранником. — Значит, вы воображаете, сеньор адмирал, что, если бы какая-нибудь случайность помешала вашему плава¬ нию, во всей РГспании не нашлось бы другого человека, который мог бы его успешно осуществить? Этот наглый и нелепый вопрос заставил всех за столом умолкнуть; каждый подался вперед, напряженно ожидая ответа Колумба. С минуту адмирал сидел молча, затем протянул руку, взял со стола яйцо, показал его всем собравшимся и заговорил мягко, но с обычной своей глубокой серьезно¬ стью. — Сеньоры, кто из вас достаточно ловок, чтобы поста¬ вить это яйцо на острый конец? Если есть здесь такой че¬ ловек, пусть покажет нам свое искусство! Такое предложение до крайности удивило всех, но сразу же нашлось с дюжину желающих попытать счастья под смех и шутки прочих гостей. То и дело какому-нибудь юному дворянину казалось, что он уже достиг успеха, но, едва он отводил руку, яйцо падало набок и катилось по столу, вызывая всеобщий хохот. 405
Клянусь всеми святыми, адмирал, нам это не иод силу! — воскликнул наконец тот же Хуан д’Орбительо. — Даже граф де Льера, сразивший столько мавров и вы¬ бивший из седла самого Алонсо де Охеду, и тот не может поставить яйцо, как вы говорите! С этими словами Колумб легонько стукнул яйцо ост¬ рым концом о стол и поставил его на примятую скорлупу; яйцо встало твердо и устойчиво. Гул одобрения встретил эту насмешливую отповедь, а засим почтеннейший д’Орбительо снова канул в заб¬ вение, откуда ему лучше было бы вообще не возни¬ кать. Как раз в это время в зале появился паж королевы; он что-то сказал Колумбу, затем приблизился к креслу дона Луиса де Бобадилья. — Прошу извинить меня, сеньор кардинал, — прого¬ ворил Колумб. — Королева пожелала меня видеть. Судя по спешности, дело, должно быть, важное, и вы простите, что я покидаю вас так рано. После обычных вежливых сожалений хозяин вместе с гостями проводил адмирала до дверей. Почти тотчас же следом за ним залу покинул и граф де Льера. — Куда вы так торопитесь, дон Луис? — спросил Ко¬ лумб, когда юноша догнал его. — Что заставило вас бе¬ жать от праздничного стола? Ведь подобные пиршества в Испании устраивают разве только короли! — Увы, сеньор, да и то не часто, клянусь святым Яго! — насмешливо ответил дон Луис. — А при дворе Фердинанда вообще никогда! Но мне пришлось покинуть веселую компанию, повинуясь воле доньи Изабеллы: она приказала явиться к ней без промедления! — В таком случае, граф, пойдемте вместе; я тоже спешу в покои королевы! — Рад это слышать, сеньор, потому что нас обоих могли вызвать лишь по одному делу. Речь идет о моем сватовстве, и вас несомненно спросят, как я держал себя во время путешествия. — Простите, Луис, последнее время у меня было столько забот, что я совсем забыл вас об этом спросить! Как здоровье прелестной доньи де Вальверде? Когда, на¬ конец, она думает вознаградить вас за любовь и постоян¬ ство? 406