Избранные сочинения в шести томах. Том 6-й
Шрифт:
После этих слов адмирал простился с Луисом, затем так же торжественно благословил Мерседес и вернулся на свою караку. Лодка за лодкой отходили от борта «Озэ- мы», многие уже издали выкрикивали последние друже¬ ские пожелания, посылая прощальный привет. Через не¬ сколько минут вся флотилия развернулась и двинулась на юго-запад, к берегам далекой Индии, как думали в те времена. Но «Озэма» еще с час стояла на месте, словно провожая взглядом своих уходящих друзей. Затем на ней поставили паруса, и она ходко пошла по направлению к бухте, в глубине которой лежит Палос-де-Могер. Вечер выдался удивительно тихий и ясный, и, когда фелюга приблизилась к берегу, поверхность моря ско¬ рее напоминала озеро. Еле ощутимого ветерка хватало только на то, чтобы навевать прохладу и двигать легкое су¬ денышко со скоростью не более трех-четырех узлов. Днем Луис и Мерседес обычно располагались на юте, где стоял брезентовый навес, обтянутый изнутри доро¬ гими тканями; сидя там, можно было подумать, что нахо¬ дишься в маленькой уютной гостиной. Вход в нее загора¬ живала раздвижная переборка, роскошное заднее полот¬ нище тоже задергивалось, по сейчас оно было небрежно отброшено, открывая необъятный простор океана, оза¬ ренный лучами заходящего солнца. Полулежа на мягкой кушетке, Мерседес не отрывала глаз от горизонта. Луис сидел у ее ног, тихо наигрывая на гитаре. Он только что допел одну из своих любимых испанских песен и уже хотел положить гитару, когда вдруг заметил, что жена, обычно такая внимательная, его не слушает. — Ты сегодня рассеянна, Мерседес, — проговорил он, склоняясь над ней и заглядывая в ее глаза, в которых светилась печаль. — Солнце садится в той стороне, где родина Озэ- мы! — ответила
бой из нас в этом нуждается, а за бедную Озэму мы обя¬ заны молиться. Ты не забыл еще раз напомнить адми¬ ралу, чтобы он сделал все, что может, для Маттинао, ко¬ гда достигнет Эспаньолы? — Я все ему сказал, не думай больше об этом. И в Льере уже поставлен памятник. Мы можем сожалеть о несчастной девушке, но нельзя же так убиваться! Если бы я не был Луисом де Бобадилья и твоим мужем, до¬ рогая, я бы давно почувствовал к ней не жалость, а рев¬ ность. Мерседес благодарно улыбнулась, и они заговорили о вещах менее горестных, хотя беседа их по-прежнему оставалась печальной. Оба прекрасно понимали друг друга, как это бывает с влюбленными, к тому же Мерсе¬ дес уже научилась руководить своим пылким и необуз¬ данным супругом. Этому не противился и сам Луис, ко¬ торый никогда не забывал, что ему вверено счастье люби¬ мого существа, ибо для истинно благородного человека такая ответственность гораздо важнее всего остального. Может быть, влияние Мерседес объяснялось прежде всего тем, что она преклонялась перед достоинствами мужа, а это, в свою очередь, обязывало Луиса быть именно таким, каким она его видела. Но сам он никогда не мог осознать этого до конца. Сразу же после захода солнца к ним подошел Санчо и объявил, что приказал отдать якорь. — Наконец-то мы здесь, сеньор граф, наконец-то мы прибыли, сеньора донья Мерседес! Перед нами славный город Палое. Всего в ста ярдах отсюда стояли суда дона Христофора, когда он со своими доблестными спутниками отплывал на поиски Индии, благослови бог его и всех, кто был с ним! Лодка готова, сеньора может хоть сейчас сой¬ ти на берег. И, если вы не найдете здесь соборов и пло¬ щадей Севильи или Барселоны, зато увидите Палое, и церковь Санта-Клары, и корабельную верфь — три са¬ мых знаменитых места! Ибо из Палоса отплыла экспеди¬ ция, в Санта-Кларе молились о ее благополучном воз¬ вращении, а на верфи был построен адмиральский ко¬ рабль. — Ты забыл, добрый Санчо, здесь же произошло еще одно немаловажное событие! — добавил граф. — Совершенно верно, ваше сиятельство, еще одно 439
событие! — подтвердил Саычо. — Прикажете отвезти сень¬ ору на берег? Мерседес согласилась и десять минут спустя вместе с мужем сошла на берег неподалеку от того самого ме¬ ста, откуда годом раньше отплыли Колумб и Луис. Утоп¬ танный песчаный пляж был заполнен людьми, собравши¬ мися подышать свежим воздухом. Больше всего здесь было простого народа: в Испании, в отличие от других южных стран, люди разных классов никогда не смеши¬ ваются между собой даже на гуляньях в часы волшеб¬ ных сумерек. Луис и его прелестная жена сошли на берег, только чтобы отдохнуть и прогуляться, зная, что на судне но¬ чевать гораздо удобнее, чем в любой из остерий Палоса. Они сразу же попали в толпу. Впереди шло несколько женщин, увлеченных беседой; они разговаривали доста¬ точно громко, и наши герои без труда поняли, что речь идет о путешествии в Катай. — На этот раз дон Христофор вышел в море из Ка¬ диса, — уверенно сказала одна из женщин. — Наши госу¬ дари решили, что Палое слишком мал для снаряжения такого большого флота. Можете мне верить, добрые со¬ седки: мой муж, как вы знаете, служит на адмиральском корабле. т- Тебе можно позавидовать, соседка! Твой муж в черти у такого большого человека... — А как же иначе! Ведь он был с ним и в первый раз, когда лишь у немногих хватило смелости с ним от¬ правиться. И он всегда исполнял все его приказы. «Мо¬ ника!» — сказал он... Нет! «Добрая Моника! — сказал мне сам адмирал. — Твой Пене настоящий моряк, и я им очень доволен. Он будет старшим боцманом на моей ка- раке, ты и дети твои могут гордиться, что у тебя такой славный муж». Это его истинные слова! А у него слово с делом не расходится, — мой Пепе теперь старший боц¬ ман. Но сколько я прочла за него молитв! Больше, чем песчинок на этом берегу! Луис догнал женщин, поздоровался и, извинившись за любопытство, спросил, не знают ли они каких-нибудь подробностей о первом плавании. Как он и ожидал, Мо¬ ника не узнала его в столь роскошном наряде и охотно поведала все, что ей было известно, и даже много больше. 440
Из ее слов было ясно видно, что она давно уже поза¬ была о своих страхах и теперь только радуется. На при¬ мере этой женщины можно было проследить перемену, происшедшую в общественном мнении за несколько лет. — Я много слышал о неком Пинсоне, который был капитаном каравеллы в этом плавании, — сказал Луис. — Вы не знаете, что с ним сталось? — Он умер, сеньор!
– - ответил ему сразу десяток го¬ лосов. Однако голос Моники оказался громче, и она одна продолжала рассказ: — Когда-то он считался здесь большим человеком, но теперь он потерял и жизнь и честное имя. Он стал из¬ менником и умер от досады, когда увидел, что «Нинья» целехонькая стоит на реке. Ведь он-то думал, что она не вернется и вся слава достанется ему одному! Слишком захваченный волнующими событиями по¬ следних месяцев, дон Луис до сих пор об этом не знал. В грустной задумчивости они с Мерседес пошли дальше. — Достойная награда за низость и коварство! — вос¬ кликнул Луис, когда они удалились на достаточное рас¬ стояние. — Видно, судьба благоволила адмиралу, а зна¬ чит, и мне, моя любимая. — А ’ вот и Санта-Клара, — заметила Мерседес. — Луис, я бы хотела зайти в церковь, еще раз поблагода¬ рить бога за твое спасение и благополучное возвраще¬ ние, а также помолиться за будущие успехи дона Хри¬ стофора. Они вошли в церковь и стали на колени у главного алтаря. Потом счастливая пара молча вернулась на берег, а оттуда — на фелюгу. С рассветом «Озэма» снова вышла в море и взяла курс на Малагу: Луис боялся, что, если он еще задер¬ жится в Палосе, его там кто-цибудь узнает. Супруги благополучно доплыли до Вальверде, главного поместья Мерседес, и здесь мы оставим наших героев наслаж¬ даться счастьем, какое только может дать совершенная гармония суровой мужской нежности и возвышенной женской любви. Позднее в Испании было еще немало других благо¬ родных и знатных Луисов й других Мерседес, которые 441
волновали сердца и заставляли страдать своих возлюб¬ ленных, Но Озэма была одна. На короткий миг появи¬ лась она при дворе в то знаменательное царствование, просияла, как утренняя звезда на чистом небосклоне, и угасла. Немного довелось ей прожить: оплакиваемая все¬ ми, она умерла совсем молодой, и вскоре даже имя ее забылось. Это отчасти и побудило нас извлечь из старин¬ ных записей той богатой событиями эпохи нашу досто¬ верную и грустную историю. КОНЕЦ
красный КОРСАР
Перевод с английского Н Рыковой и С. Майзельс Редактор Э. Кабалевская Рисунки И. Година
Глава I Пар. Пусть Марс примет вас в число своих любимчиков. Ш е к с п и р, «Конец — делу венец» 1 некогда оживленном порту Род-Айлен¬ да сейчас тихо; ни один человек, знакомый с деловой суетой американ¬ ских торговых городов, и не подумает, что эта гавань в свое время была одной из самых значительных на всем нашем весьма протяженном побережье. На первый взгляд может показаться, что природа словно нарочно создала это место для удовлетворения нужд моряка. Ньюпорт обладает несколькими важнейшими преимуществами: безопасной и вместительной гаванью, просторной бухтой и удобным рейдом, а посему наши предки европейцы считали, что он предназначен служить естественным убе¬ жищем для кораблей и стать колыбелью целой расы сме¬ лых и опытных мореходов. Второе отчасти оправдалось, но, увы, как плохо осуществилось первое! В самом непо¬ средственном соседстве с этим местом, избранным, каза¬ лось бы, самой природой, ему нашелся счастливый со¬ перник, и это свело на нет все коммерческие расчеты. Не много найдется в наших обширных землях сколь¬ ко-нибудь значительных поселений, которые за полвека изменились бы так мало, как Ньюпорт. Пока природные богатства Американского материка еще не
зованы, многие плантаторы Юга облюбовали прекрасный остров, на котором стоит Ньюпорт, в качестве убежища от жары и болезней своего знойного края. Толпами съез¬ жались они сюда подышать целительным морским воз¬ духом. Жители обеих Каролин и острова Ямайки, под¬ данные одного и того же государства, дружески встре¬ чались здесь, сравнивали свои нравы и обычаи и под¬ держивали друг друга в том общем для них заблуждении, которое потомки их в третьем поколении начинают по¬ нимать и оплакивать 1. Общение это оказало на простых, неискушенных по¬ томков пуритан отчасти благотворное, отчасти вредное воздействие. Они переняли от аристократии южных бри¬ танских колоний мягкость и любезность в обращении, но вместе с тем усвоили и особый взгляд на различие че¬ ловеческих рас. Жители Род-Айленда первыми в Новой Англии отступили от простоты обычаев и воззрений своих предков, от суровой грубоватости нравов, некогда счи¬ тавшейся обязательным признаком истинной веры, своего рода внешней порукой внутренней добропорядочности. В силу удивительного сочетания обстоятельств и природ¬ ных свойств — столь же несомненного, сколь и необъяс¬ нимого, — торговцы Ньюпорта превращались одновре¬ менно и в работорговцев и в джентльменов. Но каков бы ни был нравственный облик его населе¬ ния в то время, о котором идет речь, — в 1759 году, — сам остров никогда не производил более чарующего впе¬ чатления. Вековые леса еще венчали его гордые вершины, неглубокие долины были покрыты яркой зеленью Се¬ вера, а довольно скромные, но удобные усадьбы утопали в рощах и цветниках. Эти красивые и плодородные места по праву заслужили прозвище, в былые дни выражавшее, по-видимому, гораздо больше того, что под ним подразумевалось: жители края назвали свои владения «Садом Америки», а их гости с опаленных солнцем равнин Юга охотно приняли это гордое на¬ именование. Оно дошло и до нашего времени; от него не отказывались, до тех пор, пока путешественник имел возможность созерцать многочисленные долины, ши¬ рокие, красивые и еще полвека назад покрытые тенисты¬ ми лесами*. 1 Здесь, по-видимому, намек на рабовладение.. 446
Названный нами год был весьма важным для британ¬ ских владений на континенте. Жестокая кровопролитная война, начавшаяся неудачами и поражениями, подходила к победоносному концу. Франция лишилась своих послед¬ них владений на материке, и вся огромная территория между Гудзоновым заливом и землями, принадлежащи¬ ми Испании, подпала под английское господство. Жители колоний весьма содействовали успехам своей родины. По¬ тери и унижения, перенесенные из-за недомыслия и пред¬ рассудков европейского командования, стали забываться в упоении успехом. Промахи Брэддока, нерадивость Ла- удона и бездарность Эберкрбмби искупались энергией Эмерста и гением Вулфа1. Во всех концах земли побе¬ ждало британское оружие. Верные колонисты особенно бурно ликовали, сознательно закрывая глаза на ничтож¬ ность той доли славы, которую любая могущественная нация неохотно уступает подвластному ей народу, ибо ее честолюбие, равно как и жадность, возрастают по мере удовлетворения этих страстей. Система угнетения и насилия, ускорившая разрыв, который в силу естественного хода вещей должен был наступить рано или поздно, тогда еще не действовала. Родина-мать проявляла если не справедливость, то сни¬ сходительность. Подобно всем древним и великим наци¬ ям, она предалась приятному, но опасному занятию — самолюбованию; доблесть и заслуги тех, кого в Англии считали людьми второго сорта, были скоро позабыты, а если о них и вспоминали, то лишь для того, чтобы уни¬ зить и очернить. Такие настроения еще усилива¬ лись из-за политических разногласий, и все это приво¬ дило к недовольству, к новым, еще более явным неспра¬ ведливостям и крупным ошибкам. Даже в высшем за¬ конодательном совете нации те, кому опыт должен был бы придать благоразумие, не стеснялись проявлять полное незнание того народа, совместно с которым они проли¬ вали кровь на полях сражений. Самомнение глупцов на¬ шло поддержку во всеобщем высокомерии. Под его само- усладительным воздействием ветераны войны унижали свое звание громкой похвальбой, на какую не решился 1 Речь идет об английских военачальниках, действовавших на Американском континенте против Франции и ее владений (Ка¬ нады) во время Семилетней войны (1753—1760), в результате которой Канада вошла в состав Британской империи. 447
бы и салонный вояка. Именно эта самоуверенность толк¬ нула генерала Бёргойна дать в палате общин преслову¬ тое обещание пройти с войском от Квебека до Бостона и даже назвать число своих солдат: позже он сдержал сло¬ во, пройдя то же расстояние с вдвое большим количе¬ ством спутников, но только в качестве пленных. История этой памятной борьбы известна каждому американцу. Удовлетворенный сознанием того, что оте¬ чество его восторжествовало, он спокойно предоставляет этой славной победе занять подобающее место в книге истории. Он видит, что мощь его родины зиждется на широкой и естественной основе и не нуждается в под¬ держке продажных писак. И, к счастью для спокойствия своей души и совести, он понимает, что благоденствия государства нужно добиваться не путем унижения со¬ седних народов. Наше повествование уводит нас назад, к периоду за¬ тишья, предшествовавшего буре революции. В первых числах октября 1759 года жители Ньюпорта, как и всех других городов Америки, испытывали смешанное чувство скорби и радости. Они оплакивали гибель Вулфа и в то же время праздновали его победу. Квебек, твердыня Ка¬ нады и последний сколько-нибудь значительный пункт, оставшийся во власти народа, на который колонистов сызмальства учили смотреть как на естественного врага, только что перешел из одних рук в другие. Верность английской короне, претерпевшая столько мытарств, пре¬ жде чем этот чуждый американцам принцип потерял для них всякое значение, была тогда особенно неколебима: вероятно, нельзя было бы найти ни одного колониста, который не считал бы мнимую славу Брауншвейгской династии.1 в какой-то мере делом собственной чести. День, когда начинается наш рассказ, добрые жители города и его окрестностей целиком посвятили выражению своих чувств по случаю победы королевского оружия. Подобно многим последующим дням, он начался коло¬ кольным звоном и пальбой из пушек. Рано утром насе¬ ление высыпало на улицы. Избранный оратор дня излил свое красноречие в прозаическом славословии павшему герою и вполне засвидетельствовал свою верность короне, 1 Имеется в виду царствующая с начала XVIII века и по наши дни в Англии королевская династия, принадлежащая Брауншвейг-Ганноверскому дому. 448
смиренно повергнув к подножию трона славу не только этого мученика долга, но и многих тысяч его доблестных сподвижников. Проявив таким образом свои верноподданнические чувства, удовлетворенные горожане начали расходиться но домам. Солнце в то время уже склонялось к беспре¬ дельным просторам, тогда еще пребывавшим в перво¬ зданной дикости, а ныне изобилующим всеми плодами и благами цивилизации. Жители окрестных деревень и го¬ сти с материка тоже начали собираться в свой дальний путь, ибо местный деревенский люд, даже предаваясь самому беззаветному веселью, неизменно остается расчет¬ ливым: наступает вечер, а это может повлечь за собой лишние расходы, вовсе не обязательные для чувств, ко¬ торые одушевляли население в этот день. Словом, возбуж¬ дение улеглось, и каждый возвращался в привычное ру¬ сло повседневных занятий с серьезностью и степенно¬ стью, которые показывали, что люди хорошо понимают, как много времени они растратили на; выражение — мо¬ жет быть, несколько чрезмерное— своих патриотических чувств. В городе снова послышались удары тоцора и молота, визг пилы. Окна многих лавок полуоткрылись, словно ин¬ тересы их владельцев вступили в сделку с совестью, а хозяева всех трех городских гостиниц стали у себя на пороге, провожая глазами уходящих поселян с тщетной надеждой обрести клиентов среди людей, к сожалению, более склонных продать, чем купить. Однако на их друже¬ ские кивки, расспросы о здоровье жен и детей, а порой даже прямые приглашения зайти и выпить поддалось лишь несколько праздных и шумливых матросов с ко¬ раблей, стоявших в гавани, да с полдюжины завсегдатаев питейных заведений. Отличительной чертой народа, обитавшего тогда в так называемых провинциях Новой Англии, являлось то, что он был всецело поглощен повседневной житейской суе¬ той, а также неизменной заботой о будущем. Впрочем, со¬ бытие, которому посвящен был день, не позабылось, хотя никто не считал необходимым праздно болтать о нем или обсуждать его за бутылкой вина. Те, кому предстояло двинуться по разным дорогам в глубь острова, собирались небольшими группами и с величайшим уважением к проч¬ ным репутациям достойных государственных деятелей, 15 Ф. Купер, том VI 449