Изгнанница
Шрифт:
Сколько времени прошло, Лорисс не знала. И были бы у нее часы, да разве разглядишь в кромешной темноте? Она вздрогнула, услышав шум открывающейся двери. Опять, что ли у Тигрия-здоровяка руки зачесались - поиздеваться над ней?
Когда Лорисс приспособилась к свету факела, то увидела, что на полу стоит миска с варевом, от которого шел пар. В миске, наполовину утопленная, торчала ложка.
Тьма возьми, сколько ж она не ела? Рот моментально наполнился слюной. Она уже предвкушала съестное, все равно, какое на вкус. Лишь бы не слишком соленое, а остальное можно простить! Лорисс разогнула затекшую спину, поднимаясь с
Как вдруг человек, стоявший в дверях сделал шаг вперед, и ему хватило короткого шага, чтобы ногой поддеть миску с едой. Та со стуком перевернулась и откатилась к отхожей яме в полу. Все содержимое вылилось на пол. Лорисс в полной растерянности, еще не понимая, что произошло, смотрела на то, как земляной пол впитывает влагу. В пыли лежали куски овощей.
– Какая ты неловкая, - укоризненно произнес человек.
Лорисс подняла голову, машинально стирая с лица липкие капли того, что прежде с большой натяжкой можно было назвать супом. Перед ней стоял Тигрий. Толстые губы кривились на небритом лице. Даже не зло, а скорее укоризненно.
– Пожрать нормально не можешь, - назидательным тоном, словно мораль читал непослушной девочке, заговорил он.
– А еще грозишься. Миску, и ту в руках тебе не удержать. Но раз уж человека сызмальства не приучили, как обращаться с едой, то придется мне исправлять чужие ошибки. Радуйся, не заставляю миску с ложкой от грязи вылизывать. Для первого раза. Но в следующий раз, не обессудь, добрым не буду. На сегодня с едой все, - он развел руками.
– До завтра терпи, раз руки у тебя дырявые.
Лорисс молчала. Она не сверлила его взглядом, полным ненависти. Разве такого взглядом прошибешь? Она не сжимала до боли губ, стыдясь злых слез. Достанешь разве до каменного сердца? Она не бросала ему в лицо слов, полных как насмешки, так и презрительных ругательств или неосуществимых угроз. Достучишься ли словами до глухого? Она неловко повернулась и пошла к своему ложу. И в тот самый момент нестерпимо захотелось пить. Закружилась голова, и на короткое мгновение показалось, что малодушное желание упасть мучителю в ноги и попросить воды, одержит верх. Уже колени ощущали неровный пол, а лицо - прижатые к мокрым от слез глазам дрожащие руки. Прилагая все силы к тому, чтобы сделать очередной шаг, Лорисс заставляла себя прислушиваться к тому, как изнывает тело в бесплодных просьбах о капле воды. Как сохнут губы, и жжет горло. Даже от слюны, которой только что был заполнен рот, не осталось и следа.
– Или может передать Елизару, что ты голодовку объявила, а, Вилька?
Лорисс сидела на войлочной подстилке и все внимание сосредоточила на том, чтобы не позволить собственному языку облизать сухие губы.
– В следующий раз будь аккуратней, - посоветовал ей напоследок Тигрий, не поленился, поднял миску с ложкой и вышел. Дверь за ним с шумом закрылась.
Наверное, она все-таки крепко уснула или точнее было бы назвать ее состояние - впала в забытье. Она не слышала, как открывалась дверь, как вставляли факел в кольцо, как вносили табурет. Липкие объятья короткого небытия не отпускали. Измученное
На сей раз факел освещал тесную комнату, и привыкание далось Лорисс с большим трудом. Она терла и терла глаза руками, но становилось только хуже.
– Выспалась?- На табурете сидел Елизар, заложив ногу на ногу, и рассматривал ее в упор. Благо размеры крохотного помещения позволяли это делать не напрягаясь.
– Спасибо, тебе того же, - вежливо ответила Лорисс, демонстративно подмечая и опухшие веки, и красноту в ненавистных глазах.
– Братин, - внезапно севшим голосом обратился Елизар к человеку, застывшему в дверях, - выйди. Подожди меня за дверью.
– Елизар…
– Братин, - он не повысил голоса, но человек тотчас повиновался.
– Продолжим. Или, скорее, начнем сначала.
– Опять имя будешь спрашивать?
– усмешка вырвалась, но уверенности в себе не добавила.
– Понравилось сидеть в подземелье?
– оживился Елизар.
– Я с удовольствием провела бы ночь в лесу. Одна. Без тебя и охранников, - душевно улыбнулась она.
– Под землей? В качестве покойника? Могу устроить, - радушно предложил Елизар.
– Я уж боялась, что ты не предложишь.
– Как я могу? Такой красивой девушке?
– Нисколько не сомневаюсь. Тем более что опыт уже имеется. А, Елизар?
– она совершила над собой форменное насилие и постаралась не подмигнуть. В последний момент испугалась, что он попросту придушит ее. И успела помянуть недобрым словом Далмата - вот ведь привязалась дурная привычка с подмигиванием.
– Опыт, который у меня имеется, вряд ли тебе понравится, - тихо сказал он, но одна нога соскочила с другой. Елизар теперь сидел, широко расставив ноги, тяжелые руки подчеркнуто спокойно лежали на коленях.
У Лорисс появилось неприятное предчувствие. Иные люди в словесной перепалке чувствуют себя, как рыба в воде, только гляди - самой бы не начать задыхаться оттого, что нужное слово не находится. Иные за каждое неосторожно брошенное слово готовы вцепиться в глотку. А иные терпят до последнего, сохраняя показное спокойствие, но если сорвутся - мало не покажется. Лорисс склонялась к мысли, что Елизар относится именно к третьему типу людей, но остановиться не могла.
– Так кто тебе мешает совершенствоваться в этом непростом искусстве? Елизар Кэртийский, кавалер ордена Северной звезды первой степени, Семилучевой звезды третьей степени, участник Южной кампании двенадцатого года, герой битвы у Перевала Демонов, за особые заслуги удостоенного звания Ночного Льва…
– Это все, что ты обо мне знаешь?
– высокомерная улыбка тронула тонкие губы.
– Скажи мне то, чего никто не знает.
– Уверен, что хочешь это услышать?
Елизар помолчал, задумчиво разглядывая ее с головы до ног.
– Значит, прав был Тигрий, когда говорил, что ты пытаешься изображать из себя знахарку, или точнее - ведьму. Ту, которая накоротке с демонами. Но мне-то - неужели тоже угрожать собралась? Я уж, грешным делом решил, что ты умнее. Полагаю, ошибся.
– Ты даже не представляешь себе, насколько ты ошибся…