Измена. Простить, отпустить, отомстить?
Шрифт:
Справедливости ради, я точно так же читала Никите нотации, когда вылавливала его с вечеринок и вписок.
Но я мать. Мне можно.
– Не зуди, не спрашивай и сделай мне тот волшебный похмельный бутерброд, пожалуйста, - с чувством простонала я и скинула на пол туфли. Те упали и сразу потерялись в куче обуви, будто у нас дома жила сороконожка.
– Тебя отец искал.
– Нашел?
– Я сказал, что ты спишь у себя в спальне.
– А он?
– Спросил «с кем?».
Мы с Никитой уставились друг на друга и, не сговариваясь,
– Чего смеетесь, - Тома вышла из своей комнаты. В розовой пижаме, с заспанным, немного опухшим лицом. Увидев меня, она расплылась в улыбке и кинулась на встречу: - Мамочка приехала!
– Не приехала, а встала, - поддерживал легенду Ник, - мама вернулась ночью, когда ты уже спала.
– Да? А почему ты уже одета? В такое… платье?
Дочка с разбегу прыгнула мне на руки и я, тяжело выдохнув, обхватила ее изо всех сил:
– Ну, привет, кабанчик, - я чмокнула сладкую пухлую щечку, - я скучала.
– Так почему ты в платье, - не сдавалась Тома, - уже уходишь?
– Нет малышка, сегодня мы весь день вместе. А это… просто новая ночнушка.
Малышка смерила меня внимательным взглядом. На серьезном лице отразилось понимание:
– Красивая. У Жени много таких.
– Наверное. Я не видела.
– Да там ничего особенного, просто она любит всякие кружева. И красные, и черные и даже розовые, представляешь?
Я сглотнула и аккуратно поставила дочь на пол. У Жени. У Жени значит много таких. Надеюсь, мой придурочный муженек не мне одной рассказывает, как надо старших уважать, и что не гоже приличной даме носить такие откровенные кружавчики. Надеюсь, он и ее тоже назвал шлюхой. Что Кеша держит свое слово и не переобувается в поле, в зависимости от того, на чьей попе эти самые кружева сейчас надеты. А то будет он не уважаемый еврей и примерный сын своей фамилии, а самый настоящий поц!
– Мам, иди отдыхай, пока мы с Томиком тебе завтрак приготовим. Правда, Тамар?
Никита подхватил у меня из рук дочь, та лозой обвила старшего брата и положила голову ему на плечо:
– Я скучала по тебе, - подлизала наша хитрая лиса.
– А я нет, потому что ты невоспитанная девка. – Сын взгромоздил Тому на стул и стал отдавать распоряжения: - Так, смотри, ты разбиваешь яйца и нарезаешь в кашу помидоры, на все десять минут, пока мама будет в душе.
– А ты?
– А я слежу, чтобы ты ничего не испортила и если что, исправляю. Мам, - это уже мне, - иди, давай! Не мозоль своим красным платьем нам глаза, ты мать или отечественная версия Памелы Андерсон?
Я со смешком удалилась из кухни, оставив детей ваять нам завтрак. Хорошие у меня ребята. Дурные, иногда невоспитанные, шумные, но добрые. Доброта и желание мыслить самое важное, а остальное даст опыт.
Переодевшись в родную пижаму, я с чувством обняла себя руками. Как тепло и уютно стало на душе, будто вернулся домой после кругосветного путешествия. Позади бури, ураганы,
Выходные пронеслись как мгновение.
Мы смотрели фильмы, пекли печенье, делали с Томой уроки и разбирали вещи, выкидывая все старое, ненужное, чтобы освободить место в доме и голове и наконец впустить в свою жизнь новое и такое желанное.
По вечерам я с детьми засыпала под серии Леди Баг. Все в той же смешной пижаме, которая оказалась мне дороже любого красного платья. Обнимала Тому, целовала ее в затылок, пока она не замечала и не отмахивалась от ласки как от надоедливой мошкары:
– Ну, мам, хватит!
И совсем иногда, самую малость обижалась, когда моя девочка рассказывала про Женю.
– Она такая добрая, и веселая, у нее дома всегда чисто и пахнет духами.
– Здорово.
– Ага! Женя очень современная, она даже еду сама не готовит, представляешь? Все заказывает и выкидывает коробки, пока папа не пришел. Только это наш секрет, ты не расскажешь?
– Никому, - обещаю я.
И мне почти не больно обсуждать это с дочерью.
Хотя нет, в груди все еще щемит от глухой тоски, но точно не из-за Савранского, которого я уже отпустила.
На работу в понедельник я пришла вовремя. За десять минут до начала планерки. Зашла последней, вышла первой, и целый час играла в игру «Не смотри».
Аркадий то и дело бросал на меня убийственные взгляды, от которых я уворачивалась с ловкостью холостяка, попавшего на дискотеку в Иваново.
В кабинет я поднялась только к девяти. И там, в очереди из трех пациенток наиболее ярко выделялась лысенькая… с бицепсом размером с голову Циклопа и звериным оскалом.
– Я по записи, - протянул Тимур, глядя прямо на меня.
– Ну… как скажете, дамочка.
Он вошел за мной и плотно закрыл за собой дверь.
– Раздевайтесь вон там за ширмочкой, с креслом разберешься или помочь? Клеенку под попу, ноги наверх и не дышать.
– А не дышать зачем?
– Для устрашения. Зачем пришел?
– А ты зачем ушла?
– Он укоризненно посмотрел мне в глаза.
Что-то теплое разливалось в груди, когда этот мужчина стоял вот так близко. И глупый инстинкт самосохранения отказывался работать, пригвождая меня к месту, когда мы были рядом. Не надо бежать, не надо спасаться, просто стой и смотри, как красиво мужчина может держать тебя за руку.
Опомнилась я, когда Тимур переплел свои пальцы с моими. Спешно вытерла вспотевшую ладонь о брюки и повторила:
– Тим, я понимаю, что тебе кажется, что наши отношения перешли на какой-то другой уровень, но у меня тут женская консультация. Я вообще-то работаю. Так что говори, что хотел, и на этом попрощаемся.
– Говорю, - кивнул он, - вот, девочка, держи.
И лысый протянул мне несколько распечатанных листов А4. С подписью и датой.
– Что это, - я непонимающе пробежала глазами по строчкам.