Измена. Простить, отпустить, отомстить?
Шрифт:
– Ага. И модой ты не интересуешься. И ярко краситься не любишь. И вообще вся такая простая русская баба, пока не припечет, да? – Он нависает. Говорит тихо и низко, так что каждое слово отпечатывается у меня прямо в мозгу. – А потом ррраз, и оказывается, что все то мы умеем, Настенька! И мило улыбаться, и хер сосать с заглотом.
– Остановись, - тихо прошу я.
– Да куда уж, мы только разогнались! Знаешь, что скрывается под этим платьем?
– Твоя жена, придурок!
– Мой голос дрожит от злости и обиды, а еще от того, что хочется кричать, но нельзя, потому что за стеной собран
– Именно, что моя жена, Настюш. – Савранский криво ухмыляется, и только сейчас я понимаю, как он пьян. – Моя обычная, приземленная, простая жена. В какую обертку конфету не заверни, на вкус такое же говно!
– Так не ешь.
– А я очень давно и не ем, милая. Или ты думаешь, отсутствие секса это просто совпадение?
– Нет, милый, - такой же змеей шиплю я, - грешила на первые признаки эректильной дисфункции.
– С моим членом все в порядке! Я трахаюсь когда захочу и где захочу. Теперь в нашей кровати нет запретов, только удовольствие, а секс наконец перестал быть скучным!
– Избавь меня от подробностей!
Я отталкиваю Кешу, так что он шагает назад, теряет равновесие и почти падает, успевая в последний момент схватиться за стену.
Смотрит на меня неверяще и зло, будто сейчас я покусилась на святое:
– Твои платья, губища, прически, эпиляция и новое белье не поможет, Настя. – Брезгливо цедит он. – Ты как была закомплексованной бабой, так ей и осталась. Никто не посмотрит на тебя. Ты нелепое бревно, и даже не можешь х*й отсосать нормально! Не все женщины созданы для любви, так что прими это и не позорься. Чтобы я больше не видел на тебе этой гадости, поняла? И мужиков рядом с тобой тоже не видел!
Он замолкает не потому что договорил.
Я ему не дала закончить свою речь.
Никогда не думала, что в жизни пощечины звучат так же звонко, как в кино.
Я размахиваюсь и со всей силы, со всей ненависти бью ему по лицу, так что на секунду ладонь обжигает ответной болью. Рука горит и немеет, будто это больше не моя плоть.
Я пораженно смотрю на свои дрожащие пальцы. Потом на Савранского. Он держится за щеки и молчит, будто только сейчас понял, где оказался.
– Настя… - В его голосе читается раскаяние и испуг.
Но я не хочу больше слышать этого человека. Смотреть на него все равно, что засовывать иглы под ногти: невыносимая, раздирающая тебя боль при абсолютно нормальной со стороны картинке.
Я бегу в сторону выхода, звонко цокаю каблуками и только тогда замечаю в пролете темную фигуру.
– Насть, я вынес вам плед, подумал, что тут холодно, - пытается объяснить свое присутствие Глушнев. Я останавливаюсь, хлопаю его по руке и прошу:
– Моего мужа пледиком прикройте, ему сейчас нужнее.
И молча выхожу из банкетного зала…
… из ресторана…
… из себя…
Меня колотит как в лихорадке, пока я жду нужное такси, пока ищу нужную переписку, где сохранился адрес нужного мне человека.
То ли я пьяная, то ли уже мертвая, потому что только трупам настолько плевать, что будет дальше.
Я стучусь в дверь квартиры типичной панельной девятиэтажки на окраине города. Я даже не жду, что мне откроют, на часах
– Все хорошо, девочка? – Сонные глаза тотчас зажигаются беспокойством. Тимур смотрит на меня так, будто видит впервые.
– Тебя кто-то обидел?
– Нет, - качаю я головой. Мой голос дрожит от сдерживаемых слез. Не буду я плакать, не буду. – Я пришла, чтобы заняться сексом. Я совсем не умею, Тимур. Я бревно и даже минет мне не по силам, но я очень хочу, научиться, сделаешь?
– Ты с ума сошла?
– Понимаю, бесплатно за такое никто не возьмется, но у меня есть деньги. – Тянусь к сумочке и достаю оттуда несколько пятитысячных купюр. – Я заплачу тебе, если ты научишь меня любить? А вообще к черту, если просто научишь трахаться? Сколько для этого нужно, тут всего пятнадцать.
Я смотрю на расплывающиеся перед глазами цифры и не могу сосчитать.
– У меня еще на карте есть… я могу переводом…
– Совсем сдурела, - шипит Тимур и силой Заталкивает меня в квартиру. После чего на весь подъез раздается лязг двери.
Ну, вот я и прыгнула. Ветер свистит в ушах, а перед глазами мелькает калейдоскоп лиц, событий, слов. И все проблемы можно решить, кроме одной.
Я уже лечу с моста.
Глава 21
Моменты страсти у меня бывали. В университете с Кешей, до того как мы поженились, и в школе на выпускном, и в фильмах для взрослых, которые я иногда смотрела. То есть в теории я знала, что сейчас произойдет. Искра, разряд, летящие на пол чулки и мокрые поцелуи, такие долгие, что потом будет болеть шея от постоянно задранной вверх головы.
На практике все это мало походило на порнушку. Если только из категории «принуждение», которую я никогда не жаловала.
В тесном хрущевском коридоре стояли двое. Красная Шапочка и Лысый Волк.
Волк сипел, хрипел, зло таращил глаза и пускал пар из носа. Если так у Тимура выглядит страсть, то я, пожалуй, пойду домой.
– Девочка, что за цирк ты устроила в… - он замялся и закрутил головой, вероятно в поисках часов.
Я последовала его примеру и тоже осмотрелась. Только мне нужно было не время, а понимание, где я оказалась. В квартире. Со скромным, несовременным ремонтом. Риелторы называли такое словом «добротный». Обувница, вешалка для курток, зеркало на выходе, длинная металлическая ложка для обуви, выцветший линолеум и огромные стоптанные кроссовки.
Здесь было некрасиво, но очень чисто. И сразу понятно, что Тимур холостяк, все вокруг просто кричало об этом.
… в два часа ночи! – Наконец он нашел, где посмотреть время. На моем телефоне, который взял у меня из рук. – Кстати, тебе какой-то Савранский звонит, ответить?
Я испуганно вздрогнула и посмотрела прямо на Тимура:
– Для Савранского я занята.
– Понял. – И прежде чем я что-то успела добавить, он поднес трубку к уху и специально грубым, не похожим на себя голосом пробасил: - Настя спит.