К достижению цели
Шрифт:
Таким образом, эта машина лишена «синхронной» устойчивости; более того, она лишена всякой естественной устойчивости. Искусственная устойчивость может быть создана по скорости, так называемая «асинхронная» устойчивость. Это достигается перемножением напряжений, подаваемых на обмотки ротора, на скольжение ротора относительно синхронного поля статора.
Работой заинтересовался Иосифьян; Андроник Гевондович возглавлял ВНИИЭМ. Договорились, что модель машины с линией передачи 1000 километров, мощностью 5 кВА будет создана во ВНИИЭМ. Г. Петров был тогда консультантом института, и он также поддержал экспериментальную
Весной установка была готова, но большие трудности возникли со схемой регулирования. Требовалось перемножение напряжений на величину скольжения — тогда аналоговая вычислительная техника только создавалась, и достать блок перемножения было практически невозможно. Отправился я на переговоры к директору ИАТа Трапезникову: Вадим Александрович был очень доброжелателен и дал поручение своему сотруднику Б. Когану (одному из создателей отечественной аналоговой техники) оказать содействие. Борис Яковлевич приехал со своей первой аналоговой машиной ЭМУ-5, набрал на ней закон управления, и эксперимент закончился успешно!
Тогда же было решено увеличить мощность установки до 20 кВА.
Но через год очередной матч на первенство мира — пора возвращаться к шахматам.
Конгресс ФИДЕ 1956 года проходил в Москве, а за ним — Олимпиада. На конгрессе основной вопрос был о правилах соревнований на первенство мира. Надо было решить, как быть с правом побежденного чемпиона на реванш; по правилам 1949 года экс-чемпион мог присоединиться третьим к соревнованию. Рогард возражал против тройного матч-турнира, опасаясь сговора между двумя участниками. Он возражал и против матч-турнира четырех — как уже отмечалось, по правилам 1949 года ФИДЕ объявляла проведение четверного матч-турнира, если участники матча не могли прийти к соглашению. Рогард был против матч-турниров вообще.
Президент возражал и против постоянно действующих правил; он требовал, чтобы на каждое трехлетие правила утверждались заново.
Правила обсуждались на комиссии. Ван Стенис (Голландия), Берман (Франция), Дене (ФРГ) поддержали президента, и я остался в одиночестве. Правда, была достигнута договоренность о сохранении постоянных правил для матчей на первенство мира (потом выяснилось, что Рогард схитрил и не включил это решение в протоколы конгресса), но матч-турниры были отменены. Право экс-чемпиона на реванш обеспечивалось (вслед за его поражением в матче) проведением в следующем году матч-реванша.
Я, конечно, смалодушничал — нельзя было уступать в вопросе о матч-турнире' четырех. Та ситуация, которая возникла в 1972-м и 1975 годах, когда трудности при переговорах между участниками матча искусственно создавались одной стороной, была бы невозможной, если бы действовало это поистине мудрое правило о матч-турнире четырех.
Московская Олимпиада вновь закончилась победой советской команды. Из индивидуальных результатов должна быть отмечена игра молодого Бента Ларсена. Он играл настолько успешно на первой доске, что датская команда вышла в финал! Ларсену было тогда присвоено звание гроссмейстера — появилась новая звезда на шахматном небосклоне.
К сожалению, организована была Олимпиада не вполне удачно, опыт предыдущих Олимпиад не был использован. Командный турнир надо проводить в выставочном зале, а не на сцене театра. Демонстрировать все партии невозможно — их слишком
В 1956 году исполнилось десять лет со дня смерти Александра Алехина. В октябре этого года в Москве был проведен международный турнир памяти чемпиона мира.
С точки зрения подготовки к предстоящему повторному матчу со Смысловым (Смыслов вторично победил в соревновании претендентов) мне следовало уклониться от участия в этом турнире и готовиться к матчу. Но отказаться от турнира было трудно. .
Играл я удачно и лидировал все соревнование. К последнему туру я опережал Смыслова на очко. Но под конец (как и в чемпионате СССР 1955 года) я проиграл Кересу (Пауль блестяще провел всю партию от начала и до конца), и Смыслов меня догнал...
Итак, второй матч со Смысловым.
Матч в целом показал мою неподготовленность. Не было продемонстрировано мною ни четких дебютных систем, ни подлинного искусства в анализе неоконченных партий, ни спортивной настойчивости.
Первую партию я проиграл. После пятой уже вел в счете (2:1). С шестой по двенадцатую я проиграл три партии — счет стал 2:4 в пользу Смыслова. Тринадцатую мне удалось выиграть, и минимальный счет (3:4) держался до семнадцатой партии. Эту. очередную партию выиграл Смыслов (он ее провел очень тонко), п судьба матча была решена. Со счетом 3:6 при 13 ничьих матч закончился на двадцать второй партии.
До семнадцатой партии судьба матча была неопределенной. Решающими были мои промахи в выигранных позициях в девятой и пятнадцатой партиях, но если бы этих промахов не было, то было бы всего лишь равенство сил — и только! В последних девяти партиях я уже не сумел выиграть ни одной партии...
Надо было решать — играть или не играть матч-реванш? Иначе говоря, были ли у меня надежды вернуть потерянное звание?
В течение двух месяцев была проведена аналитическая работа: было установлено то, о чем уже читатель знает. Можно добавить, что в период с сентября 1956 года по апрель 1957 года я играл слишком много партий (50!); когда я переставал испытывать шахматный «голод», всегда играл без подъема.
Был составлен план подготовки, но все же я колебался в принятии окончательного решения.
Приехал за мной Подцероб, потом заехали мы за Рагозиным, и отвез нас Борис Федорович на Ленинские горы.
«Михаил Моисеевич, играть надо непременно. Я вас хорошо изучил, просто «жить» вы не можете. Откажетесь от борьбы за первенство мира, так что-нибудь другое придумаете. Лучше уж в шахматы играйте».
Рассказал я своим друзьям о проделанной работе и планах подготовки — пришли мы к соглашению, что играть надо! Я и послал официальную телеграмму президенту ФИДЕ, отступать теперь было некуда.
Но давление на меня, чтобы я отказался от реванша, было разнообразным и настойчивым. Два довода выдвигались в пользу отказа от игры: 1) Ботвинник не должен себя позорить и 2) Смыслов очень силен, он достойный чемпион мира — так чего же снова играть... После анализа событий, происходивших в матче 1957 года, я, естественно, был иного мнения.
Летом 1957 года большая группа спортсменов была награждена орденами. Вручал ордена в Кремле К- Е. Ворошилов. Каждому награжденному Климент Ефремович говорил несколько слов. Сказал он и мне: