К суду истории. О Сталине и сталинизме

Медведев Рой Александрович

Огромного количества тюрем, построенных за столетия самодержавия, оказалось слишком мало для миллионов арестованных. Во многих районах спешно строили новые тюрьмы. Под них переоборудовали бывшие монастыри, церкви, гостиницы, даже бани и конюшни.

После Октябрьской революции многие царские тюрьмы были превращены в историко-революционные музеи. В камерах знаменитой Лефортовской тюрьмы были помещены восковые фигуры ее бывших узников. С началом массовых репрессий эти фигуры были выброшены, а камеры заполнили новые узники. Тюрьма была модернизирована и расширена. Небольшая тюрьма была построена даже в Кремле.

Еще быстрее, чем тюрьмы, по всей стране, но главным образом на Дальнем Востоке, в Сибири, Казахстане, на Севере европейской части СССР создавали новые концентрационные лагеря.

В 1936 – 1938 гг. Сталин перекрыл все

«рекорды» политического террора, известные истории. Десятки тысяч римлян погибли в годы правления римских тиранов от Суллы до Нерона. За все время существования инквизиции ее жертвами стали около 350 тыс. человек, из которых более 30 тыс. было сожжено живыми. За 100 лет преследований гугенотов во Франции католики уничтожили около 200 тыс. гугенотов, из них несколько тысяч в печально известную Варфоломеевскую ночь. Десятки тысяч жизней унесла опричнина Ивана Грозного. Страшными считались дни, когда в Москве казнили от 10 до 20 человек. В годы якобинского террора, по подсчетам историков, во Франции были отправлены на гильотину по приговору революционных трибуналов 17 тыс. человек и не менее 70 тыс. томились в тюрьмах. В XIX веке в России по политическим мотивам были казнены за столетие несколько десятков человек и не менее тысячи умерло в тюрьмах и на каторге. Десятки тысяч людей были расстреляны по приговорам военно-полевых судов после подавления революции 1905 г. Неизмеримо большими были масштабы сталинского террора. Из источника, заслуживающего полного доверия, известно, что в 1936 г. по материалам НКВД было вынесено 1 116 смертных приговоров. В 1937 г. было приговорено к расстрелу 353 680 человек. Данные о расстрелах за 1938 г. неизвестны, но мы вряд ли ошибемся, если будем говорить о 200 – 300 тыс. расстрелянных. Всего по политическим мотивам в эти три года было арестовано не менее 5 млн человек. В 1937 – 1938 гг. расстрелы шли с такой интенсивностью, что только в Москве в некоторые дни расстреливали по приговорам судов и Особого совещания более тысячи человек. Только в Центральной тюрьме НКВД на Лубянке регистрировали за сутки до 200 расстрелов. Это были уже не ручейки, а реки крови советских людей. Ни один из тиранов и деспотов прошлого не подвергал преследованиям и не уничтожил такого большого числа своих соотечественников.

7 О РЕАБИЛИТАЦИЯХ И РЕПРЕССИЯХ 1939 – 1941 гг.

СМЕЩЕНИЕ ЕЖОВА И НАЗНАЧЕНИЕ БЕРИИ

Репрессии 1937 – 1938 гг. все заметнее сказывались на политических настроениях в стране и на ее экономике. Тюрьмы и лагеря были переполнены, и наличный состав НКВД не справлялся с допросами и охраной миллионов заключенных. Цели, которые ставил Сталин, развязывая террор, уже были достигнуты. Требовались перемены, чтобы закрепить полученные результаты, и Сталин, мастер политических громоотводов, понимал это.

Неожиданно ЦК ВКП(б) по предложению Сталина назначил для проверки деятельности НКВД специальную комиссию, в которую вошли, в частности, Л. Берия и Г. Маленков. При обсуждении этого вопроса на Политбюро Л. Каганович предложил назначить Л. Берию заместителем наркома внутренних дел, чтобы «облегчить ему доступ ко всем материалам НКВД». Предложение было принято.

Ни в самой стране, ни за ее пределами почти никто не обратил внимания на это назначение. Но для Ежова и его окружения это был тревожный сигнал. Берия перевел в Москву нескольких наиболее близких ему людей из Грузии, и в высшем аппарате НКВД были сделаны перемещения. В конце сентября, вечером, один из ближайших помощников Ежова И. И. Ильицкий выехал в лодке на середину Москвы-реки и, перегнувшись через борт, выстрелил себе в голову.

17 ноября 1938 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли два секретных постановления: «1. Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» и «2. О наборе честных людей для работы в органах». В этих постановлениях выдвигалась задача «упорядочить» работу карательных органов.

Еще в апреле 1938 г. Н. И. Ежов был назначен по совместительству народным комиссаром водного транспорта СССР. Это назначение не вызвало тогда никаких кривотолков. Вспоминали даже, что Ф. Э. Дзержинский был когда-то назначен по совместительству наркомом железнодорожного транспорта.

8 декабря на последних страницах центральных газет в разделе «Хроника» кратко сообщалось, что Н. И. Ежов освобожден, согласно его просьбе, от обязанностей наркома внутренних дел с оставлением его наркомом водного транспорта. Вместо

Ежова наркомом внутренних дел СССР назначен Л. П. Берия.

Сразу же после ухода Ежова началась новая волна арестов и смещений в органах НКВД. Были арестованы и расстреляны все заместители и ближайшие помощники Ежова, в том числе М. Фриновский и Л. Заковский, работавшие еще при Ягоде. Были арестованы «главный палач» Новосибирской области Мальцев, начальник Белорусского управления НКВД садист Берман, начальник Горьковского управления НКВД Лаврушин и все их заместители. Наряду с другими был арестован и вскоре расстрелян свояк Сталина С. Реденс, женатый на сестре Н. Аллилуевой. В 1937 г. Реденс, будучи начальником столичного управления НКВД, руководил массовыми репрессиями в Москве. Затем его назначили наркомом внутренних дел Казахстана, где он возглавил разгром партийного аппарата республики. Был уничтожен начальник НКВД Украины Успенский. Большинство начальников тюрем сами испробовали их режим. В Бутырскую тюрьму был ненадолго заточен ее начальник Попов, в Ярославской тюрьме сидел ее бывший начальник Вайншток. Все они вскоре были расстреляны, также как и большинство начальников крупных лагерей и управлений ГУЛага. Как правило, эти люди занимали руководящие посты в НКВД недолго – от смещения Ягоды до смещения Ежова, и память бывших заключенных, с которыми я беседовал, плохо сохранила имена и фамилии этих представителей репрессивного аппарата.

О той панике, которая охватила сотрудников НКВД после смещения Ежова, свидетельствует эпизод с крупным работником этой организации Г. Люшковым. По свидетельству старых большевиков А. В. Снегова, М. П. Баторгина и П. И. Шабалкина, Люшков еще с конца 20-х гг. возглавлял в ОГПУ специальную группу по борьбе с троцкистами. В 1935 г. он вел следствие по делу Зиновьева и Евдокимова. В 1937 г. в качестве начальника Ростовского управления НКВД Люшков руководил истреблением кадров этой области. Затем его назначили начальником управления НКВД на Дальнем Востоке. Узнав о смещении Ежова, Люшков, в подчинении которого находились и все пограничные части, бежал в Маньчжурию, захватив валюту, документы и печати из сейфов НКВД. Он выдал командованию Квантунской армии дислокацию советских войск на Дальнем Востоке и «разоблачил» преступления Сталина, активным участником которых был сам.

Между тем Ежов еще несколько месяцев находился на свободе. 21 января 1939 г. он появился рядом со Сталиным в президиуме торжественного заседания в Большом театре по случаю 15-й годовщины со дня смерти Ленина. Как член ЦК ВКП(б), Ежов присутствовал на XVIII съезде партии и на первых заседаниях сидел в президиуме съезда. Однако в новом составе ЦК ВКП(б) мы уже не встречаем его фамилии. Не упоминалось о Ежове и в вышедшей вскоре стенограмме съезда.

Е. Г. Фельдман в конце 1938 г. и первой половине 1939 г. исполнял обязанности первого секретаря Одесского обкома партии. Он был делегатом XVIII съезда и как руководитель областной организации вошел в сеньорен-конвент съезда, на котором, по традиции, определялся состав будущего ЦК. В своих неопубликованных воспоминаниях он описал заседание сеньорен-конвента:

«Когда съезд кончился, в Кремле, в одном из залов, собрался сеньорен-конвент. Перед ним за длинным столом, как на сцене, сели А. А. Андреев, В. М. Молотов и Г. М. Маленков. В глубине, за их спинами, в углу слева, если смотреть от членов сеньорен-конвента, уселся, попыхивая трубкой, Сталин. Андреев сказал, что съезд заканчивает работу, а потому надо предложить кандидатуры в подлежащий избранию ЦК. В первую очередь в список стали включать членов прежнего ЦК, естественно, кроме тех, кто выбыл. Дошла очередь до Ежова. “Какие мнения будут?” – спросил Андреев. После небольшого молчания кто-то сказал, что Ежов – сталинский нарком, его все знают и его надо оставить. “Возражений нет?” Все молчали. Тогда слово попросил Сталин. Он поднялся, подошел к столу и, все еще попыхивая трубкой, позвал:

– Ежов! Где ты там? А ну, подойди сюда! Из задних рядов вышел и подошел к столу Ежов.

– Ну! Как ты о себе думаешь? – спросил Сталин. – Можешь ты быть членом ЦК?

Ежов побелел и срывающимся голосом ответил, что вся его жизнь отдана партии, Сталину, что он любит Сталина больше своей жизни и не знает за собой ничего, что могло быть причиной такого вопроса.

– Да? – иронически спросил Сталин. – А кто такой был Фриновский? Ты Фриновского знал?

– Да, конечно, знал, – ответил Ежов. – Фриновский был моим заместителем. Он…