К суду истории. О Сталине и сталинизме

Медведев Рой Александрович

Долго я старался подавлять в себе чувство ужаса, отвращения и тревоги, убеждал себя, что я должен во что бы то ни стало продолжать военную работу, возложенную на меня. Мне пришлось сделать чрезвычайное усилие, чтобы порвать с Москвой и остаться за границей.

Оставаясь за границей, я надеюсь иметь возможность содействовать реабилитации этих десятков тысяч так называемых “шпионов” и “агентов гестапо”, которые в действительности были преданными борцами за дело рабочего класса…

Я знаю – и имею доказательства, – что за мою голову объявлена награда. Я знаю, что НКВД ни перед чем не остановится, чтобы убийством обеспечить мое молчание. Десятки людей, готовых на все, уже преследуют меня с этой целью. Считаю своим долгом революционного борца довести все это до сведения международного

рабочего мнения [404] .

В. Кривицкий (Вальтер). 5 декабря 1937 г.»

Через несколько дней многие европейские газеты опубликовали аналогичное письмо бывшего посла СССР в Греции А. Г. Бармина, направленное им в Лигу прав человека. В этом письме говорилось:

«…19 лет я служил Советскому правительству. 19 лет состоял членом ВКП(б), боролся за советский режим и отдал все мои силы рабочему государству… Московские процессы привели меня в ужас и изумление. Я не мог примириться с казнью старых вождей революции… Сенсационные процессы явились подготовкой к массовому уничтожению кадров ВКП(б), то есть всех тех, которые вели подпольную работу, сделали революцию, провели Гражданскую войну и обеспечили торжество первого рабочего государства. Сегодня их забрасывают грязью и предают палачам?.. Оставаться на службе у правительства Сталина значило бы для меня потерять всякое моральное право и принять на себя часть ответственности за преступления, ежедневно совершаемые против народа в моей стране. Это значило бы предать дело социализма, которому я посвятил всю свою жизнь…»

Особого внимания заслуживает выступление Ф. Ф. Раскольникова, посла СССР в Болгарии. Герой революции и Гражданской войны, руководитель большевиков Кронштадта в 1917 г., командующий Балтийским флотом, писатель и публицист Ф. Ф. Раскольников в 30-е гг. находился на дипломатической работе. Он с тревогой наблюдал за репрессиями в СССР, но и за ним постоянно следили подосланные сначала Ежовым, а потом и Берией агенты НКВД. Он медлил вернуться в СССР по вызову Наркомата иностранных дел. Летом 1939 г. его сместили с поста посла СССР и объявили «врагом народа». В ответ Раскольников опубликовал заявление «Как меня сделали врагом народа». Через несколько месяцев он передал в печать «Открытое письмо Сталину», в котором говорилось: «Сталин, вы открыли новый этап в истории нашей революции, который получит название “эпохи террора”. Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Никто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать ночного ареста. Никому нет пощады. Правый и виноватый, герой Октября и враг революции, старый большевик и беспартийный, колхозный крестьянин и полпред, народный комиссар и рабочий, интеллигент и маршал Советского Союза – все в равной степени подвержены ударам бича. Все кружатся в дьявольской кровавой карусели.

…С помощью грязных подлогов вы инсценировали судебные процессы, превосходящие вздорностью обвинения знакомые вам по семинарским учебникам средневековые процессы ведьм.

…Над гробом Ленина вы принесли торжественную клятву выполнить его завещание и хранить, как зеницу ока, единство партии. Клятвопреступник! Вы нарушили и это завещание Ленина.

Вы оболгали, обесчестили и расстреляли многолетних соратников Ленина, невиновность которых вам была хорошо известна. Перед смертью вы заставили их каяться в преступлениях, которых они никогда не совершали, и мазать себя грязью с ног до головы.

…В лживой истории партии, написанной под вашим руководством, вы обокрали мертвых, убитых и опозоренных вами людей и присвоили себе их подвиги и заслуги.

…Накануне войны вы разрушаете Красную Армию, любовь и гордость страны, оплот ее мощи. Вы обезглавили Красную Армию и Красный Флот. Вы убили самых талантливых полководцев, воспитанных на опыте мировой и Гражданской войны…

Вы истребили героев Гражданской войны, которые преобразовали Красную Армию по последнему слову военной техники и сделали ее непобедимой.

…Под нажимом советского народа вы лицемерно воскрешаете культ исторических русских героев: Александра Невского, Дмитрия Донского, Михаила Кутузова, – надеясь, что в будущей войне они вам помогут больше, чем наши казненные маршалы и генералы».

Это письмо было передано французскому агентству новостей в

сентябре 1939 г., когда уже началась Вторая мировая война. Оно было опубликовано поэтому лишь русской эмигрантской прессой. Не привлекла внимания общественности и неожиданная смерть Раскольникова, который якобы кончил жизнь самоубийством в клинике на юге Франции. Обстоятельства гибели Раскольникова не были должным образом расследованы, и можно предположить, что он был выслежен и убит агентами НКВД.

8 ПРОТИВОЗАКОННЫЕ МЕТОДЫ СЛЕДСТВИЯ И ЗАКЛЮЧЕНИЯ

ПЫТКИ И ИСТЯЗАНИЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ

Аресты невинных людей лишь одно из звеньев сталинского террора. Целью его была не только изоляция или уничтожение неугодных. Надо было также сломить их волю, вынудить их к ложным признаниями в шпионаже и вредительстве, заставить их назвать себя «врагами народа». Но это невозможно было сделать при соблюдении законных методов и форм следствия. Поэтому Сталин санкционировал применение физических методов воздействия.

Кое-кто из бывших работников НКВД пытается, несмотря на свидетельства тысяч бывших заключенных, отрицать широкий характер применения при Сталине пыток и истязаний. «Со всей ответственностью заявляем, – писал в одной из имеющихся у меня записок весьма ответственный в прошлом работник НКВД, – что лишь отдельные морально неустойчивые и беспринципные чекисты доходили до применения физических пыток и истязаний, за что они были расстреляны в 1939 г. после ноябрьского (1938) письма Политбюро ЦК ВКП(б) о перегибах в следствии».

Подобные заявления являются сознательным искажением истины. Пытки и истязания применялись органами НКВД не по собственной инициативе, а с одобрения и даже по требованию сталинского Политбюро. Разумеется, пытки и истязания не сразу, не в один день вошли в практику НКВД – это был постепенный, но последовательный процесс. Избиения заключенных, следственный «конвейер», лишение сна, пытки жарой и холодом, голодом и жаждой – все эти методы достаточно широко применялись в 1929 – 1931 гг. в отношении «вредителей», нэпманов при изъятии у них золота, а также в отношении других «классово чуждых элементов». Более «гуманно» обращались, однако, органы ГПУ-НКВД с арестованными коммунистами. До весны 1937 г. пытки и истязания применялись только к отдельным заключенным, и лишь особо отобранными следователями, главным образом из верхушки НКВД. Так, при подготовке процессов «троцкистско-зиновьевского» и «параллельного центра» следователям разрешалось использовать любые средства, чтобы сломить заключенных. Однако после февральско-мартовского пленума 1937 г. большинству следователей было предоставлено право применять по отношению к упорствующим «врагам народа» любые, даже самые изощренные методы физического и психического воздействия. Не были отменены пытки и истязания заключенных и в 1939 г., то есть после устранения Ежова.

Применение пыток – это одно из самых тяжелых преступлений Сталина и созданной им террористической машины.

Известно, что пытки широко применялись при «дознаниях» в России до середины XVIII в. Правда, и тогда понимали несовершенство пыток как метода следствия. Отсюда родилось правило – «доносчику первый кнут». Иначе говоря, вначале пытали доносчика, чтобы «проверить» донос. Играя роль просвещенной императрицы, Екатерина II подписала указ о «неделании в присутственных местах ни по каким делам, ни под каким видом, никому, никаких при допросах телесных наказаний для познания в действиях истины». Это запрещение выполнялось, однако, не слишком строго даже в императорской тайной канцелярии. Поэтому Александру I пришлось еще раз подтвердить специальным указом запрещение пыток. «Само название “пытка”, – писал Александр, – стыд и укоризну человечеству наносящее, должно быть навсегда изглажено из памяти народной». Но и эти указы не слишком строго соблюдались в царской России. Масштабы пыток и телесных наказаний значительно сократились все же при Александре II после отмены крепостного права. Однако в годы Гражданской войны пытки и истязания были возобновлены и применялись в самых широких масштабах главным образом в лагере противников революции. Карательные органы большевиков часто расстреливали своих узников, но очень редко прибегали к другим формам насилия.