Каирская трилогия
Шрифт:
Отец покручивал усы левой рукой, глядя на Ясина невидящим взглядом и погрузившись в раздумья. Ясин же пытался взывать к его чувствам и вызвать прощение за то, что побеспокоил его, заверяя в том, что полагается он исключительно на Аллаха и на него. Он не покидал лавку, пока отец не пообещал ему попытаться остановить его перевод.
Вечером того же дня господин Ахмад отправился лично в кофейню Аль-Джунди на площади Оперы, чтобы встретиться с директором школы. И как только тот увидел его, пригласил присесть и сказал:
— А я-то всё ждал, когда вы придёте. Ясин перешёл все границы. Я сожалению
Сидя напротив него на балконе, выходящим на площадь, Ахмад ответил:
— В любом случае, Ясин и ваш сын тоже…
— Конечно же. Но это в целом меня не касается. Вопрос только между ним и министерством…
Хотя на лице Ахмада и была улыбка, он запротестовал:
— Разве не странно, чтобы чиновника наказывали за то, что он женился на лютнистке? Разве это не его личное дело? Да и потом, брак — это законная связь, и было бы неправильно, чтобы кто бы то ни было порочил его!
Директор школы задумчиво и удивлённо нахмурился, будто не понимая, что сказал ему собеседник, затем произнёс:
— Упоминание о его браке было сделано только в последнюю минуту, да и то по чистой случайности! Разве вы не знаете всю историю целиком? Мне кажется, что вы вообще не в курсе того, о чём идёт речь!
В груди у Ахмада всё сжалось, и он со страхом и тревогой спросил:
— Есть ещё какой-то проступок?
Директор школы слегка наклонился к нему и с сожалением произнёс:
— Дело в том, господин Ахмад, что Ясин подрался в переулке Тайибат с проституткой. На него составили полицейский протокол, копия которого дошла до министерства…
Ахмад был ошеломлён. Зрачки его расширились, а лицо побледнело. Директор школы не выдержал, и опустив голову, печально сказал:
— Это правда. Я приложил все свои усилия, какие только мог, чтобы смягчить его наказание. Мне даже удалось замять предложение о том, чтобы его вызвали в дисциплинарную комиссию, и они ограничились только переводом его в Верхний Египет…
Ахмад глубоко вздохнул и пробормотал:
— Собака…!
Директор школы сочувственно поглядел на него:
— Я очень сожалею, господин Ахмад. Но только такое поведение не подобает чиновнику. Не стану отрицать, что он хороший молодой человек и прилежен в работе, даже скажу откровенно: я люблю его, и не только потому, что он ваш сын, но и из-за его личности. Но какие же странные вещи говорят о нём люди! Ему следует исправить своё поведение и изменить его, иначе будущее его потеряно!
Ахмад долго молчал, и на лице его ясно проступил гнев. Затем, словно обращаясь сам к себе, он сказал:
— Драка с проституткой!.. Пусть тогда он убирается ко всем чертям!
Но он не отказался от него, а вместо этого направился к своим знакомым, депутатам парламента, прося их ходатайства и остановки перевода сына. Главным его помощником в этом деле был Мухаммад Иффат. Ходатайства перед важнейшими людьми в министерстве образования шквалом следовали друг за другом, пока не принесли плодов, и перевод Ясина дал обратный ход. Однако министерство всё же настояло на назначении его на работу в секретариат. Затем начальник архивного отдела — зять Мухаммада Иффата и новый муж Зейнаб — объявил о том, что он готов взять Ясина к себе в отдел по наущению свёкра, на чём и договорились.
— Она, наверное, рада тому, что со мной приключилось и находит в этом оправдание отказа её отца вернуть её мне, когда я просил о том. Я хорошо знаю женский ум. Нет сомнений, что она скалит зубы надо мной. К несчастью, я не найду себе другого приличного места, кроме как работы под началом этого козла!.. Он старик, и ему нечего предложить женщинам. Он не может заполнить пустоту, которую оставил Ясин. Так что пусть эта дура злорадствует надо мной, а я тоже буду злорадствовать…
Зануба так и не узнала о тайне, стоявшей за его переводом. Самое большее, что ей стало известно, это то, что её супруг был назначен на работу на ещё лучшее месте в министерстве. Точно так же господин Ахмад избегал говорить на тему истинного скандала в своих разговорах с Ясином, ограничившись лишь тем, что сказал ему, когда его перевод был отменён:
— Повадился кувшин по воду ходить; там ему и голову сложить! Ты причинил мне кучу неприятностей и заставил стыдиться тебя. Отныне я не буду вмешиваться в твои дела, делай, что хочешь. Пусть Господь защитит меня от тебя!..
Однако он не мог сбросить со счетов своего сына. Однажды он вызвал его к себе в лавку и сказал:
— Пришло время тебе всерьёз задуматься о своей жизни, о том, что вернёт тебя на честный путь, освободит от существования изгоя, каким ты сейчас являешься. Пока ещё есть время начать новый этап, а я смогу подготовить тебе жизнь, которая будет достойна тебя, только слушай меня и подчиняйся…
Затем он изложил ему свои предложения:
— Разведись со своей женой и вернись домой. А я позабочусь о том, чтобы женить тебя на том, кто тебе больше подходит, и ты начнёшь достойную жизнь!..
Лицо Ясина покрылось румянцем, и он тихо ответил:
— Я ценю ваше искреннее желание исправить мою жизнь, и со своей стороны я постараюсь воплотить его в жизнь, не обидя никого…
Отец гневно воскликнул:
— Новое обещание! Такое же, как и обещание англичан! Тебя, по-видимому, обуревает желание попасть в тюрьму? Да, в следующий раз твой крик о помощи будет раздаваться из-за решётки. Я вновь повторяю тебе: разведись с этой женщиной и вернись в свой дом…
Ясин намеренно громко вздохнул, чтобы отец слышал:
— Отец, она беременна, и я не желаю добавлять к своим грехам ещё один!..
«Господь наш, защити нас! В животе Занубы формируется твой внук! Мог ли ты когда-либо представить себе, что этот молодой человек припасёт тебе столько неприятностей, когда он только родился и ты взял его на руки — в тот день, что считался самым счастливым в твоей жизни?!»
— Беременна?!
— Да…
— И ты боишься добавить к своим грехам ещё один, новый?!