Каллиграфия
Шрифт:
– Ну да! А как же бриллиант, доставшийся мне от Федерико?! Неужто мы не прихватили его с собой, когда собирали вещи?
Тут Клеопатре настал черед выступить из тени, ибо она, как преданнейшая из представителей рода человеческого, вызвалась тащить сумки с накупленной в бутиках одеждой и довольно-таки остро отреагировала на небрежное предложение Франческо оказать ей помощь.
Аризу Кей в этот момент, казалось, смекнула, что негоже обделять кенийку вниманием, и, подскочив к ней, со всей душой пожала ей руку. О роли африканки
– Раз ты с нами, деревья точно зацветут!
– сказала японка, лучась улыбкой.
– Такое ощущение, что ты построила здесь теплостанцию, - в ответ выпалила та.
– Духота, туман... У нас в племени подобная погода - настоящий бич для охотников. Не стоит и пытаться выследить в тумане дикого кабана - он насадит тебя на клыки вернее, чем ты вспорешь ему брюхо.
– Давай-ка мы лучше посмотрим, нет ли в вещах бриллианта, - тактично уводя африканку в сторону, сказала Джулия.
Однако похвастать перед хранительницей обновками ей так и не довелось, ибо, в самых сжатых выражениях извинившись за рассеянность, Кристиан выудил самоцвет из карманов своих брюк и поинтересовался, сгодится ли он для планируемой конструкции. Аризу Кей была счастлива, насколько позволяло ей нынешнее ее состояние, и пообещала, что через пару часов от тучи не останется и следа.
Глава 30. Весна в саду
– Но всё-таки, как объяснить, что за одну ночь закоренелый вор и убийца превратился в миролюбивого джентльмена, который ложится спать не иначе, как с хорошей книжкой, а добротному ружью предпочитает плед и чашку горячего шоколада?!
– недоумевала Джейн, истолковав рассказ Джулии по-своему и присочинив подробностей, какие в повествовании не фигурировали.
– Не думаю, что Моррис именно так проводит теперь досуг, - с сомнением отозвалась итальянка, пропуская ее к краю балкончика белой пагоды.
– Но, сдается мне, здесь не последнюю роль сыграла внешность синьора Кимура.
– О да, он столь сногсшибателен, что при виде его отъявленные злодеи тают, как эскимо на солнцепеке, - отпустил шуточку Франческо, причаливая к перилам рядом с Джейн.
– А вот и нет! Вовсе и не поэтому, - сказала Джулия.
– Всё дело в том...
В комнате, за клетчатой дверцей балкона, на котором расположились наши друзья, стоял невообразимый галдеж. И, хотя японка позаботилась убрать предметы первостепенной важности в недоступные для детей места, стены и пол всё равно оказались запачканы тушью, кисточки были найдены и пущены в ход как средства атаки и обороны, а низкий столик вместе с парой-тройкой подушек возведен в ранг крепостной стены. Между мальчишками шла непримиримая война за право распоряжаться балконной дверцей, которую они нещадно дергали то вправо, то влево, невзирая на ее предсмертные скрипы. Торжественности их гвалт в разговор отнюдь не привносил, поэтому, выдержав укоризненную паузу, Джулия вынуждена была продолжать под звуки ожесточенной баталии.
–
– Ну, не томи!
– затопал ногами Росси.
– Их практически не отличить. Один в один!
– Бли-зне-цы!
– шепотом произнес Франческо.
– Мимо, друг мой! Они двоюродные братья.
Джейн призадумалась.
– Если б я была бандитом с репутацией и богатствами Морриса, я укокошила бы и родного братца, не то, что двоюродного. Нет, тут что-то нечисто.
– Да отчего же? Они впервые в жизни увиделись, лбами, можно сказать, столкнулись. Друг на друга ополченные, друг с другом воюющие. Меня и то бы оторопь взяла, встреть я своего двойника! А Моррис - тот прямо дар речи потерял! (К слову, мой приблудный кузен Федерико стащил у него из-под носа тот самый бриллиант, который мы отдали Аризу Кей).
– Знаете, мне всё больше становится жаль Морриса: дар речи потерял, убыток потерпел, - невинно улыбнулся Франческо.
– А о кузене твоем я вообще впервые слышу! Где ты его откопала?
– Так ведь он в том фургоне сидел! Помните: ночь, деревушка, Люси.
Росси не удержался от очередного саркастического высказывания, а Джейн заявила, что недалек тот день, когда его упражнения в изящной словесности окончатся трагически.
– Я склонна полагать, - помолчав, проговорила Джулия, - что в прежних прегрешениях Кристиана виновна дурная наследственность... Раз они с Моррисом родственники.
– О, что я слышу? Какие вольности, синьорина! Какая фамильярность!
– воскликнул Франческо.
– «Прегрешения», «Кристиан». С каких это пор мы величаем учителя по имени?!
– Олух ты этакий!
– пихнула его в бок Джейн.
– Ей позволительно, потому как они в некотором роде... Ах! Будь ты хоть капельку наблюдателен, ты бы непременно сообразил, что к чему.
Джулия удостоила ее колючим взглядом и собралась уж положить конец этой скользкой беседе, когда многострадальная балконная дверца сошла с рельса и безжизненно повисла на угрожающем расстоянии от головы Франческо.
– Вишь чего натворили! А ну, кыш отсюда!
– прикрикнул тот на проказников. Ринувшись наутек, они развили такую скорость, что чуть не сшибли с ног поднимавшегося по ступенькам Кристиана.
В инструкцию по выживанию на дикой местности нелишним было бы внести пункт, касающийся ватаг обезумевших мальчишек: если на тебя несется орущее и топочущее перекати-поле, необходимо как можно сильнее вжаться в какую-нибудь вертикальную поверхность, задержать дыхание и молить небеса, чтобы тебя ненароком не раздавили. Надо сказать, Кимура этим шагам следовал весьма добросовестно, за что вскоре был вознагражден, застав любимую свою ученицу на балконе.
– Не дети, а торнадо с вихрем, - были первые его слова.