Каллиграфия
Шрифт:
– Что же ты молчишь?
– ухмылялся меж тем Дезастро.
– Почему не опровергнешь обвинение?
– Не ждут от нечестивцев праведного суда, - с расстановкой произнес человек-в-черном. Джулия приникла щекою к его груди и судорожно сглотнула.
– Ну, так чего, спрашивается, канитель тянуть?!
– раздраженно фыркнул Моррис.
– Солнце садится. На рассвете ваши тела закопают. Эй, Лу, полюбуйся, на что способна моя винтовка!
Та напряглась, чтобы не прозевать момент, а Дезастро с каким-то
Никто толком не понял, что произошло, включая притаившуюся в кустах Клеопатру. Когда Люси выпрыгнула на авансцену, под предполагаемый град пуль, Моррис ни на миг не приостановил стрельбы, а рослые охранники, которым после кровавой оргии досталось на пару бочонков пива, не шелохнулись вовсе. Какой им резон останавливать пленницу? Каждый сам решает, как ему «отбыть».
Но Люси не «отбыла». Да что там! Даже не поранилась! Видно, в рубашке родилась.
– Что за...!
– выругался Моррис, осматривая свою винтовку.
– Они что, издеваются надо мной?! Я же выпустил в них целую обойму!
«Великая гора, это ж ведь невидимый щит!
– подумала кенийка, пошевелив затекшей ногой.
– Их и не задело совсем!»
Главаря мафии, как оказалось, из седла выбить было проще простого. Он сделался красным, точь-в-точь, как бархатная гардина в будуаре, где отбывала заточенье помощница Актеона. Мочки его ушей порозовели, а из ноздрей - Клеопатра могла утверждать наверняка - с шипением вырвались струи пара. Он постучал по прикладу, он проверил прицел, он заглянул для надежности в дуло. Мистика!
– Вот вы! Да, вы!
– дрожащим пальцем указал он на Джулию и Кристиана, которые, преисполнившись нежности друг к другу, сплелись на прощанье, как две виноградные лозы.
– Вы должны были упасть навзничь! Изойти кровью!
– Навзничь?
– недоуменно переспросил Кимура.
– Зачем? Нам и так хорошо.
Джулия не удержалась и прыснула со смеху. Их палач был поистине смешон в своем замешательстве, а Люси, которая взирала на его беспомощные действия с видом утопленницы, не придумала ничего оригинальнее, чем сообщить, что он взял холостые патроны.
– Холостые?!
– взревел Дезастро, покрываясь багровыми пятнами. Да я же собственноручно... Ах ты, дрянь этакая! Ты приносишь мне одни неудачи. А ну, пошла вон!
Не дожидаясь, пока он подымет камень, универсальное оружие питекантропов и австралопитеков, Люси, всё еще со связанными за спиной руками, предпочла ретироваться. Позор, который она пережила, выскочив на зону обстрела, точно тролль из табакерки, был сравним разве что с позором певца, с треском провалившего выступление. Пережила! Вот, что ранило ее самолюбие больнее всего. Теперь ей уж не лечь с Кристианом в одну могилу. А с другой стороны... По зрелом размышлении, она решила, что мертвецам в их сырых могилах не очень-то и комфортно, и фраппе с пастакьей там не достать. Жизнь, как ни крути, поприятней будет.
«Эх, - сказала себе Люси, распиливая веревку при помощи обнаруженного на земле перочинного ножика, - узнает
Однако, когда наутро она переступила порог его резиденции с непоколебимым намерением расквитаться с ним за убийство Кристиана, выяснилось, что ни о каком убийстве и помину нет, а человек-в-черном вместе со своею ученицей преспокойно отчалил в час пополуночи. Вид у Морриса при этом объяснении был столь жалок, что у Люси дрогнуло сердце. На такого и замахнуться совестно.
– Вы как-то изменились, босс, - сказала ему белокурая мстительница.
– Не разберу, то ли раздобрели, то ли в росте поубавили.
Босс на ее замечание протянул что-то наподобие «у-м-м» и сунул в рот конфету, какими у него был завален весь стол. Раньше же его рабочее место содержалось в идеальном порядке, и лишь иногда попадался на глаза какой-нибудь «заблудший» патрон или недокуренная сигара. Олимпийское спокойствие Дезастро могло показаться странным, особенно если учесть, что посетительница к нему вторглась отнюдь не желанная. А то, что она поначалу замышляла, точь-в-точь соответствовало его намерениям в отношении нее самой. Но, как она вскоре убедилась, Моррис сделался созданием столь кротким и уступчивым, что расправа ей уже никоим образом не грозила. Его и к стене-то припирать не пришлось - доскональный допрос о событиях сегодняшней ночи Люси учинила ему без всяких хлопот.
– Выяснилось, - вяло рассказывал Дезастро, - что у матери моей была сестра-близнец, и в юности их разлучили. Короче говоря, мы с Кристианом приходимся друг другу двоюродными братьями.
– Честное слово, прямо как в мелодраме!
– воскликнула Люси, подбоченившись.
– А я догадывалась! Я предвидела! Но позвольте, ведь вы собирались его прикончить. Как так вышло, что он ушел невредимым?!
Моррис пошарил рукой по столу в поисках конфеты с яблочным желе.
– Видишь ли, Лу... После той пальбы из злополучной винтовки...я, мягко говоря, сдал позиции. А всё оттого, что эти двое хохотали, как ненормальные. Потом - тут уж я вовсе недоумеваю - полегли и мои стрелки, а затем и меня в общую стремнину унесло. Вот я и пригласил их на чашечку кофе, с конфетами (ням-ням-ням).
– Ваш провал станет достоянием злых языков, можете в том не сомневаться, - хмуро сказала Люси.
– Провал? О чем ты? Я стократ сожалею, что убил этого розовощекого, ни в чем неповинного малого... Как бишь его?
– Актеона?!
– Верно! А Кристиан и...
– Джулия!
– раздраженно подсказала Люси.
– ... Разве они не твои друзья? Они такие милые и общительные! Теперь я не поднял бы руку даже на муравья.
– Джулия не должна была оказаться на свободе!
– скрежеща зубами, проговорила Люси.
– Помните, о чем мы с вами договаривались?! Ее удел - сырая земля!
– Нет-нет-нет, - помотал головой Моррис.
– С преступлениями покончено. Я прозрел и ужаснулся тому, скольким людям принес горя.