Калтонхолл

Копылов С В

– Да сдохни же!
– исступленно проорал сотник и вонзил зачарованный меч в черный провал на месте шеи. Вспыхнуло голубоватое пламя, мертвец пошатнулся, еще раз взмахнул руками и рассыпался по косточкам. Магия смерти рассеялась со звуком, похожим на вздох умирающего, многократно повторенный эхом.

Разведчик перевел взгляд на Эдрика, который после своего самоотверженного броска выглядел неважно. Он осел на одно колено, опираясь одной рукой на топор, а другой - зажимая кровоточащую рану на животе. Начальник стражи был бледен и грязно ругался, пытаясь перебороть боль и потерю крови. Едва Реджинальд подбежал к нему, чтоб вытащить из сечи, из начавшего угасать пламени позади него вышли еще два мертвых воина. Огонь лишь закоптил их могучие фигуры, не причинив видимого вреда, очевидно, потому что был немагической природы. У сотника похолодело в груди - биться с двумя разом, прикрывая раненых, да еще и в тесном пространстве было трудно. Зловещие фигуры, чуть разойдясь, стали приближаться к

ним с разных сторон. Оба были в пластинчатых доспехах и имперских шлемах. Ближний ударил булавой в свой щит для острастки, дальний поднял двуручный молот-клевец.

– Оставь этих мне.
– проговорил Эдрик, силясь встать на ноги.
– Ребят моих прикрой!

Реджинальд был готов последовать такому совету, как вдруг меж двоих воинов черным вихрем влетел Деннингтон. Неуловимо-быстрым движением он рассек грудь первому, отбил клевец второго, попутно отпинывая в сторону его самого, и вновь взялся за первого. Реджинальд наблюдал за боем, словно завороженный. Конечно, ему довелось повидать мастеров клинка на своем веку, и тысяцкий был вовсе не самым искусным - взять тех же Кендалла или лорда Высоких Врат Гвендолина, но и Деннингтон впечатлял. Его лицо оставалось спокойным и сосредоточенным, когда он бился на два фронта, виртуозно орудуя тяжелым полуторником. Будь враги живыми - они рухнули бы наземь после первых же выпадов, но и мертвым он спуску не давал. Когда один из скелетов, лишившись молота, попытался проделать то же самое, что и последний противник сотника, Деннингтон, не сомневаясь ни мгновения, сам перехватил свой меч за клинок, вырвал его из рук врага, сломав тому пальцы, и нанес сокрушительный удар рукоятью скелету позади. Зубы мертвеца вылетели вместе с челюстью прочь, голова с хрустом мотнулась вбок, и не успел скелет повернуть ее на место, как тысяцкий перебросил меч в руках и снес ему полчерепа. Видя, что противник еще стоит и даже пытается атаковать, Деннингтон поднырнул под его булаву, присел и мощным взмахом лишил мертвеца правой ноги. Не удержав равновесие, мертвый воин повалился на землю. На тысяцкого тут же напал второй, уже успевший подобрать уцелевшей рукой чей-то меч, но поединок продлился недолго - мастер клинка попросту разобрал мертвеца на части и столкнул останки в занявшуюся пламенем конюшню.

"Потрясающе!" - пронеслось у Реджинальда в голове. Они с тысяцким успели упокоить еще пару мертвецов поблизости, когда схватка завершилась. Людям удалось уничтожить прорвавшуюся нежить ценой половины отряда Эдрика, пятерых людей Деннингтона и нескольких магов и светличных на этом участке. Когда светличные занялись исцелением ран, а люди стали подсчитывать общие потери, сверху раздался тревожный тонкий голос:

– Вам следует это видеть, немедля!

Реджинальд поднял глаза и увидел две показавшиеся из-за среза крыши головы - закопченную глупую физиономию с копной рыжих волос и изуродованную тройным шрамом рожу.

_____________________________________________________________________________

Отряд Троя по мере сил помог людям внизу расправиться с нежитью. Роб записал на свой счет первых врагов - он точно видел, как запущенный им в самый центр строя горшок с маслом спалил двоих или троих мертвецов. Разумеется, его действия в той битве и раньше помогали уничтожать нежить, но наглядно увидеть результат ему представилось впервые. Когда внизу началась свалка, и все перемешались, швыряться камнями и горшками стало рискованно. Трой приказал вновь обстреливать из пращи подходы к воротам - после того, как вал и ров перед ними неожиданно исчезли, неугомонные твари лезли туда целыми толпами. Все запасы метательных снарядов и бревен в надвратной башне к тому времени уже кончились, но, в любом случае, теперь на тамошней открытой площадке рискнул бы показаться лишь самоубийца - она почти постоянно была окутана смертельным черно-зеленым облаком. Насколько вообще мог судить Роб, нежить одолевала повсюду, недаром же пришлось спешно оборонять ворота изнутри. Он не мог видеть, что произошло на дальней западной стене, но не догадаться об этом было невозможно, и он поймал себя на мысли, что ему жаль тех, кто там оказался, не важно купеческие ли это люди или нет. Чуяли обстановку и остальные, уже не раз высказывались мысли по поводу отхода, которые Трой решительно пресекал. За Троя в этом вопросе неизменно стояли светличный, что поддерживал щит вокруг, и местный стукач Сопля. Впрочем, последний подобострастно поддерживал любое решение десятника.

Соплю знала половина доков - когда-то он попался на воровстве и с тех пор, потеряв всякую совесть, доносил каждому на каждого, лишь бы снова не оказаться в темнице. Его красную вытянутую рожу с вечно сопливым шелушащимся носом мечтали разбить многие. Даже в то время, когда отряд Троя уже был собран и готовился к битве, Сопля не перестал докладывать десятнику обо всем - кто что сказал против наместника, кто дал ему прозвище Красавчик и все прочее. Он не пережил бы и одной ночи в казарме, если бы не заступничество стражи. Даже сейчас озлобленные ополченцы не расправлялись с ним единственно потому, что Трой с момента первых разговоров об отходе держал меч наголо. Робу казалось, что даже в бою эта крыса

больше следила за всеми вокруг, чем помогала в сражении.

Когда очередной увесистый булыжник улетел за ворота, один из прислуги - бродяга Лиам - внезапно указал куда-то на поле боя и удивленно бросил:

– Это еще что?

Проследя глазами, куда указывает Лиам, Роб сам оторопел. В отличие от слуха, со зрением у него было все в порядке, и в сей час глаза не обманывали его - среди армии нежити к воротам двигалась настоящая гора из плоти. Огромная сероватая туша, ростом с двух, а то и больше людей, медленно шагала среди мертвецов, волоча по земле нечто увесистое.

– Мать честная!
– не удержался от восклицания обычно сдержанный Трой.
– Что за тварь?

Естественно, никто из присутствующих не ответил. Тогда десятник подошел к краю, и, перегнувшись через перильца, крикнул людям внизу:

– Вам следует это видеть, немедля!

Роб тоже осторожно глянул вниз - он опасался, что там окажется кто-то из людей Аддерли, но там был лишь Уилл Деннингтон, начальник стражи, над которым склонились двое светличных, и пара незнакомых солдат. Робу подумалось, что вряд ли тысяцкий сможет его опознать, если вообще ему было известно об убийстве в доках. Тем не менее, когда эти люди показались из люка на крышу, рабочий невольно спрятался за спину одного из ополченцев, что, к его досаде, не укрылось от взгляда Сопли. Первым поднялся сам Деннингтон, следом из люка вылез прихрамывающий начальник Калтонхоллской стражи в рассеченной и окровавленной спереди кольчуге, но, видимо, уже исцеленный, за ним на крыше появился незнакомый чернобородый человек весьма помятого вида с двумя мечами на поясе. Лицо у незнакомца было самое обыкновенное, не за что зацепиться, но Робу почему-то показалось, что это все-таки не простой солдат. Последними поднялись пара стражников. Роб также обратил внимание, что все они выглядят неважно, им явно досталось в бою. Все, кроме тысяцкого. Тогда как на остальных были отчетливые следы сражения - порванные и кое-где измазанные кровью кольчуги, зазубрины на оружии, здоровенный синяк на правой скуле чернобородого, то на Деннингтоне не было и царапины. Доспехи его слегка извозились в грязи и копоти, но, темнее менее, выглядели новехонькими. В иной раз Роб непременно подумал бы, что купец отсиживался за спинами ратников, но рабочий собственными глазами видел, как тысяцкий бился в первых рядах.

Едва вся эта пестрая компания поднялась на крышу, Трой взволнованно шагнул навстречу и молча указал на чудовище, движущееся к воротам. Чернобородый незнакомец тут же грязно выругался и сказал длинное слово на букву "а", которое Роб не расслышал, очевидно, название этой твари.

– Худо дело!
– с волнением добавил он же.
– Такую тварь свалить дюже трудов надобно. А ворота она на раз вынесет!

Лицо Деннингтона не выразило никаких эмоций, он лишь повернулся к остальным и распорядился:

– Эдрик, собери своих перед воротами. Я поднимусь к Лисску, может удастся что сделать. А ты, сотник - бегом к наместнику! Что угодно делайте, но свое освобождение отработай!

Последние слова он произнес с нескрываемым презрением.

_____________________________________________________________________________

Оливер очнулся от того, что по его телу разливалась ободряющая волна. Мальчик приготовился вновь ощутить ту ужасающую боль в обожженных руках, но ее почему-то не было. Он открыл глаза и увидел склонившегося над собой измотанного светличного, который зажал его ладони меж своих, которые светились голубоватым сиянием, забиравшим боль. Он огляделся и понял, что находится внутри надвратной постройки вместе с уцелевшими защитниками стены. Несмотря на проникающий через щели бойниц дневной свет, в помещении царил полумрак, дальние углы терялись в тенях. Но и этого скудного освещения хватало, чтобы разглядеть повсюду лежавших и сидевших людей. Раздавались стоны и мольбы о помощи, каменный пол был заляпан грязно-красными разводами и потеками. Рядом с Оливером полусидел, привалившись к стене, бородатый мужчина с избитым оспой лицом и зажимал руками разорванный живот, беззвучно шевеля губами. Мерзкого вида лиловые потроха виднелись меж его скрюченных в муке пальцев. В дальнем темном углу мальчик разглядел бесформенную кучу, а когда понял, что это, похолодел от ужаса. Двое ополченцев, появившиеся в светлом проеме выхода на стены, втащили под руки третьего, голова которого безвольно болталась на окровавленной груди. Окончательное осознание того, где он оказался, пришло к Оливеру, когда из темноты раздался страдальческий вопль обезумевшего от боли человека:

– Да окажите милость братцы! Нет мочи терпеть! Добейте!

Отчаянный крик пробрал мальчишку до костей, но когда он вспомнил, как сам валялся обожженный на стене, то подумал, что и сам счел бы смерть избавлением.

– Какого хера вы на ублюдка чары тратите!
– раздался резкий голос слева, словно кнутом стегнув сердце Оливера.
– Слыхали, что папашка его выкинул? А честному народу и муки не облегчите перед смертью, сволочи!

Говоривший лежал на животе подле Оливера, устремив на него полный ненависти взгляд. Едва пришедший в себя мальчик не сумел возразить, но тут за него вступился один из ополченцев, внесших раненого товарища: