Камаэль

Люук Найтгест

– Какой к чёрту портал, Льюис?! Ты забыл, что это заканчивалось летальным исходом? – крикнул мужчина, яркая боль на уровне затылка заставила меня запрокинуть назад голову и зашипеть. Пальцы Аэлирна больно впивались в волосы, его сбитое, яростное дыхание обжигало шею. А взгляд, напоенный бешенством, скорее смешил, чем пугал. – Очнись, Льюис, ты не всемогущ!

– Эмиэр, – прошептал я в самые губы мужа, запуская пальцы в его волосы, также сжимая, притягивая его к себе. – Меня зовут Эмиэр.

– Да хоть как, мне плевать. Я не хочу снова потерять тебя из-за твоей глупости. Не позволю умереть, – шепнул Павший, перехватывая меня за талию и прижимая к стене. – Только не теперь.

– Тогда помоги мне, а не чини препятствия, – отозвался я, едва дыша от того, как он принялся целовать и кусать мою шею.

Прикосновения губ были обжигающими, крепкими, жёсткими, но вместо боли приносили удовольствие, которое ни с чем не сравнится. Он целовал долго и с упоением, не отпуская моих волос, разгоняя стайки мурашек по телу, а затем, когда я уже был готов накинуться на него, с тихим рычанием

хищного зверя запустил клыки в кожу, вспарывая её. Всплески удовольствия играли в крови, опьяняли сильнее крепких рук возлюбленного мужчины. А пока он в своё удовольствие обагрял губы моей кровью, я не стоял столбом – стянул его надоедливый светлый плащ, расстегнул все мелкие пуговички, шёпотом проклиная этого педанта за то, что ему просто необходимо все их застёгивать. Как будто желая меня специально помучить. «Или закрыться от всего мира, – промелькнуло в голове и тут же растаяло, стоило мне глянуть на обнажённый торс мужа. – А зря». Крепкий, подтянутый, белокожий – мне оставалось только сладко вздыхать, и радоваться, что подобное божество снизошло до меня. Впрочем, в те мгновения, когда этот гнус неторопливо избавляя меня от одежды, мне было не до эстетических размышлений и влюблённых вздохов. Напротив, мне было жизненно необходимо зацеловать эти губы, искусать их, расцарапать его бескрылую спину в кровь, лишь бы сладкая пытка продолжалась, лишь бы не выходить из этой тускло освещённой комнаты.

Без особого почтения к моей королевской персоне Аэлирн молча и с суровым видом развернул меня к стене, требовательно нажимая на поясницу. Боги милосердные, я был готов простить даже намотанные на кулак волосы. Россыпь кровавых поцелуев прошлась и по плечам, и по лопаткам, срывая с губ глухие стоны. Упоительнее всего было чувствовать его горячее дыхание и прикосновение шелковистой кожи. А пока я впивался пальцами и ногтями в стену, Аэлирн неторопливо приспустил мои брюки с бельём, проследил их путь прикосновениями кончиков пальцев. Поведя вслед за касаниями бёдрами, я не сдержал нетерпеливый глухой стон.

– Тс-с, – ласково, почти нежно протянул этот змей-искуситель над моим ухом. – Не трать энергию за зря, лучше помоги мне.

Пальцы его свободной руки огладили мои губы, чуть надавили и я, хоть и фырнкул, приоткрыл рот, позволяя мужу развлечься после такой долгой «разлуки» и «голодовки». Впрочем, просто так оставить его безнаказанным я не смог и, прикусив пальцы, не пуская изо рта, принялся щекотать кончиком языка подушечки пальцев, пока мужчина с тихим рычанием не надавил ими на уздечку. Едва не захлебнувшись обильно выделившейся слюной, я был вынужден отпустить пальцы Аэлирна, и вытерпеть его ехидное заявление: «Боги мои, да тут растягивать и растягивать теперь!» – в этом он был, конечно, прав, но вместе с тем терпеть эту процедуру слишком долго я не намеревался. С одной стороны я был благодарен мужу за подготовку, но с другой, как я уже говорил, терпению мне лишь предстояло научиться. И, безусловно, я понимал, что ему самому хотелось бы поскорее заняться делом, а не подготовкой меня к незапланированному вторжению в мою, хм… личную жизнь.

С неторопливостью истинного садиста, он наконец расстался с остатками своей одежды и пристроился к моей заднице. Возможно, он рассчитывал меня ещё немного помучить, поистязать, однако не на того напал. Стоило ему начать медленно проникать, как я подался назад бёдрами, зажёвывая собственные губы и крепко жмурясь. Низ живота свело от боли, колени дрогнули, а ногти заскрежетали по каменной стене. С тихим вздохом, Аэлирн, видимо, покачал головой, затем уложил ладони мне на поясницу, разгоняя приятное тепло, притупляя острую боль.

– Вот какой глупый котёнок, – тихо прыснул мужчина, принимаясь медленно, сильно двигаться, не отпуская мои волосы. – Знал бы я, что тебе так не терпится, не стал бы рассусоливать в машине.

– Заткнись. Просто заткнись, Аэлирн.

И хотя мужчина в самом деле заткнулся, тихое его хихиканье я всё равно слышал. Романтик, чтоб его. Боль постепенно сходила на нет, вспыхивая время от времени глухими отголосками от особенно резких движений моего мужчины. То резко дёргая меня за волосы и заставляя запрокинуть назад голову, то принимаясь оглаживать кожу, Аэлирн глухо и тихо постанывал, свободной рукой то и дело надавливая на поясницу, вынуждая прогнуться сильнее. Да, в жизни ты, может и король, но если уж муж решит отодрать у стены, то тут ничего не попишешь – изволь нагибаться сильнее и, давай, не «милый», а «мой господин». Собственно, даже имей я что-то против этого, вряд ли мой любвеобильный муж стал это слушать. Более того, зачем противиться любимому палачу, когда всё равно получаешь удовольствие? Сдирая ногти о стену, марая её собственной кровью, я мог лишь тихо подвывать от тупого, яркого удовольствия, от которого перед глазами расплывались тёмные круги, а ноги подкашивались, не в силах удержать моё дрожащее тело.

В какой-то миг всё прекратилось: и болезненно приятные движения мужа, и ощущение пальцев в волосах, – и мне даже показалось, что я в очередной раз встретил свою смерть. Ещё более глупую, чем первую. С трудом сглотнув, попытавшись перевести дыхание, я глухо застонал, медленно распрямляя пальцы, упираясь ладонями в окровавленную стену. А затем вновь ощутил руки на талии, почувствовал, как меня, поддерживая, поворачивают. Ноги не слушались, а в ушах словно гремели сотни барабанов. Ладони огладили ягодицы, затем бёдра. На краткое мгновение, мне показалось, что ноги оторвались от пола и уже ждал удара о землю. Прикосновение холодного камня к разгорячённой спине на пару мгновений вернуло меня к сознанию, и я разглядел мягкую улыбку мужа. Губы против

моей воли тепло изогнулись в ответ, переборов дрожь и мою слабость. Приговаривая что-то утешительное и мягкое, он помог мне обхватить себя ногами за бёдра, а затем наградил одним из самых сладких и нежных поцелуев, что я когда-либо получал. Боги, из обезумевшего хищника, он в два мгновения превратился в самого нежного ангела, никак собравшегося утопить меня в своей бескрайней, порочной любви. Обвив плечи мужчины руками, глухо застонав в его губы, хранящие следы моей крови, я отозвался на поцелуй, закрыл глаза. На этот раз плоть его проникла в меня, не причинив боли, но вырвав из груди протяжный, глухой стон. После совершенно бешеного ритма, его плавные движения стали бальзамом на мои истерзанные душу и тело, точно прикосновение морских прохладных волн в жаркий, душный день. Одной рукой поддерживая меня под ягодицы, Аэлирн зарылся пальцами в мои волосы, оглаживая кожу головы, лаская и рассылая очередные мурашки по моему непослушному телу. Задыхаясь от нехватки воздуха, я всё равно не смел оторваться от любимых губ, впиваясь болящими пальцами в плечи мужа, подаваясь в силу своих возможностей ему навстречу. Блаженная нега растекалась по всему телу от низа живота, вместе с размеренными толчками мужчины, с его поцелуями. Разорвав поцелуй, жадно хватая ртом воздух и выдыхая со стонами, я откинулся на стену, понимая, что если силы выйдут из-под контроля – случится нечто. Но я держался из последних сил и слышал, что под головой что-то шелестит. Не будь я столь сосредоточен на том, чем в зале совета не занимаются, обязательно бы обругал мужа. Но нахал был слишком хорош – то наращивал темп, отчего я срывался на один протяжный, непрерывный стон, грозящий перерасти в крик, то наоборот двигался медленно, позволяя полностью прочувствовать его горячую, крепкую плоть внутри меня. А руки его меж тем, жили своей жизнью, подливая масла в итак открытое пламя, готовое спалить все вокруг. Он то принимался мять мои соски, выкручивая до острой боли и моего шипения, то с увлечением ласкал и без того перевозбужденный член, то поигрывал моими ягодицами, как если бы мне было мало восхитительных ощущений.

– Мой мальчик, – внезапно возле самого моего уха прошептал Павший, затем целуя оное, – я не дам тебя в обиду. Никому. Защищу тебя.

И эти неожиданные слова отозвались сладким томлением не в теле, но в истосковавшейся душе. Мужчина обнял меня столь крепко, прижимая к себе, что в груди не осталось воздуха. Лишь жгучее желание остаться рядом с ним, с тем, кто ещё, помнит «своего мальчика», глупого, слабого и беззащитного.

Развязка, пришедшая с очередным резким толчком, вырвала из груди пронзительный крик, на который я считал себя просто-напросто неспособным. Разморенный, дрожащий от жара удовольствия, я стерпел и резкие, сбитые движения Аэлирна, и то, как он излился в меня, вжимая в стену и кусая за плечо. Придерживая меня на руках, мужчина медленно отошёл к креслу и опустился в него, довольный точно дракон на горе золота. Подперев подбородок рукой, он окинул меня взглядом, улыбнулся:

– Ты даже не заплакал. Я горжусь тобой.

– Мало старался, – вяло огрызнулся я, опираясь на подлокотники. – Чтобы довести меня до слёз нужно больше, чем один незамысловатый трах, уничтоживший карту.

– Какие мы нежные, – обиделся мужчина, даже поджав губы в тонкую линию. – Помнится в том трактире…

– Вас было двое и вы порвали мне задницу.

Смотреть на его обиженную физиономию оказалось на удивление приятно, однако расстраивать мужа мне совершенно не хотелось, а потому, потянувшись, я коснулся его переносицы губами, огладил щёки кончиками пальцев, а затем улыбнулся.

– Эй, – скривившись от такого фривольного оклика, Аэлирн всё же поднял взгляд, – ещё немного, и я начну думать, что ты трахаешь меня только ради моих слёз. Ты доставил нам обоим удовольствие. Разве этого мало?

Пару мгновений Павший продолжал выглядеть обиженным ребёнком, у которого отобрали конфету, а затем улыбнулся мне в ответ и кивнул на разбросанную одежду, мол, труба зовёт. С этим я не мог не согласиться, тем более, был уверен – таких мгновений, как эти, у нас будет ещё немало. Мы обязательно вызволим Виктора. Чего бы это ни стоило. После наших упражнений тело беспощадно ломило, но, по сравнению с Долиной и, собственно, смертью, это был пшик. Впрочем, кое-чему, помимо тончайшей материи магии, я смог научиться. Возможно, виной тому был мой отец, каким я его запомнил во время нашей последней встречи. Хочешь выглядеть истинным правителем? Умей подать себя в нужном свете. Уверен, сам он обладал этим умением едва ли не с рождения и проблем не встречал, но на то он и Тёмный. Вопросами вроде «а чем я лучше/хуже?» я не задавался, зная, что это прямой путь к таким, как Джинджер. Надо сказать, мы у них могли научиться некоторым вещам – носить удобную и приятную одежду, например. Именно поэтому над собственным нарядом я ещё и поколдовал, придавая ему приемлемый вид. К примеру, пышное жабо белоснежной рубашки мне было совершенно не по вкусу. За такое зацепиться клинком – раз плюнуть. А умирать я не торопился. И потому, с лёгкостью расстался со всеми рюшечками, мысленно извиняясь перед хозяином одежды. Да и белоснежный цвет посреди лесов выделялся только так, точно говоря: эй, я здесь – стреляйте, кто хочет. Именно поэтому белый сменился чёрным, пышные рукава – узкими. А тугие манжеты я трогать не стал, чёрт с ними. Со всем остальным я не торопился разбираться, а если быть откровенным, то уже никаких сил не было на эту белиберду. «Не люблю колдовство, – про себя вздохнул я, вдевая пуговицы в петельки. Мелкие, многочисленные. Это надо будет исправить, но позже, позже». К тому моменту, как я закончил облачаться, Аэлирн уже выхаживал у дверей, точно заведённый, и нервно поглядывал на меня.