Камаэль
Шрифт:
– Ну, чего молчишь? – наконец поинтересовался он, ехидно изогнув брови. – Как же зовут моего внезапного героя?
– Джинджер, – немного опешив, всё же представился вампир, глядя на блондина во все глаза. – А ты?..
– А я Элерион. Приятно познакомиться, – белозубо улыбнувшись, мужчина протянул ему ухоженную руку, а затем с чувством пожал. – Ого, крепкая хватка. Неудивительно, что ты их так легко отделал. Ну, относительно.
– Да и у тебя тоже ничего так. Редкое у тебя имя. Но красивое.
Ему самому только стукнуло восемнадцать, он был непозволительно юн, но именно благодаря этому его совершенно непростительное легкомыслие прощалось. То, что к нему, ещё можно сказать подростку, подсел такой стильный красавец, да ещё и похвалил, было сродни чуду, и Мерт не мог оторвать от него взгляда. Возможно, сказывался не выветрившийся алкоголь, а возможно дело было в совершенно неотвратимом, почти зверином обаянии его собеседника. Надо отдать ему должное, разговор он поддерживал просто замечательно, и вместе
– Идём ко мне, – оторвавшись от губ юноши и склонившись к его уху, прошептал светловолосый мужчина. – У меня дома выпивка получше есть.
– Идём, – глухо, хрипло выдохнул Мерт, на мгновение прикрыв глаза и жадно вдохнув полной грудью лавандовый запах.
Расплатившись за выпивку и нетронутый кальян, Элерион легко соскользнул на пол и накинул на плечи пальто, так непринуждённо, как будто каждый вечер ловил кого-то в баре и звал к себе домой. Может, так оно и было, но Джинджер чувствовал, что даже рад оказаться одним из многих. На улице светловолосый красавец закурил и взял вампира под руку, блаженно улыбаясь. Уже давно стемнело, и после шумного бара тишина города казалось настоящим благом, как и его лёгкая, осенняя прохлада, рассеянная во мгле между фонарей.
– Не боишься? – после недолгого молчания поинтересовался Элерион, глянув на вампира с лукавой усмешкой. – Может, я тебя собираюсь на органы распотрошить?
– Не боюсь. Ты многого обо мне не знаешь, красавец, – так нагло, как только мог, растянул губы в усмешке Мерт, любуясь своим новым знакомым. – Да и раз уж ты мне об этом сказал, вряд ли ты настоящий маньяк. И если даже, то теперь я буду готов к любой подставе.
– Умно, – согласно и несколько задумчиво кивнул мужчина, выпуская облачко дыма.
До самого дома Элериона они молчали, и Джинджера это мало волновало, в отличие от запаха его нечаянного любовника на ночь. Учуяв его там, в баре, теперь он не мог отделаться от ощущения, что чувствует его повсюду, и это даже не раздражало, но не давало расслабиться и придти в себя, одуматься. Если бы он знал правду, если бы мог увидеть истину, то не стал бы, наверное, даже разговаривать с этим удивительным созданием, так легко решившимся пригласить его к себе. Его рука лежала на руке Мерта легко, была почти невесомой, и вампир уже не сомневался в том, что этот мужчина не сможет ему ничем навредить, даже если очень сильно захочет.
Квартира Элериона была небольшой, но очень уютной, даже на первый взгляд. Юный вампир даже не помнил, как они добрались до спальни – короткий путь утонул в смазанных поцелуях и спешном избавлении от лишней одежды. Большая кровать, занимавшая почти всю комнату, казалась Джинджеру в те мгновения самым настоящим полем для битвы, где можно было бы как следует развернуться. Из-за неплотно прикрытых штор в комнату проникал свет фонарей, и более никаких источников света не было. Да и не нужны они были, особенно тогда, когда вампир повалил своего спутника на шёлковые простыни. Да, видимо, хозяин квартиры проводит здесь не мало времени, раз обустраивает ложе таким шикарным образом. Алкоголь выветривался из его крови медленно, непростительно медленно, а оттого поцелуи и движения выходили тягучими и медленными. Тело юного вампира плохо его слушалось, и будь он немного трезвее, он бы обратил на это внимание, заподозрил неладное, но в те мгновения все его мысли принадлежали только светловолосому существу, жарко раскинувшемуся перед ним на постели. Мало себя контролируя и имея ещё меньше опыта в связях с мужчинами, Джинджер вошёл в него без подготовки, потому как лицо Элериона исказилось от боли, он вцепился в простыни до побеления костяшек, зашипел сквозь плотно сжатые зубы. Пытаясь исправить собственную оплошность, которую осознал не сразу, Мерт принялся покрывать поцелуями тонкие, выдающиеся ключицы, поражаясь изящности своего нечаянного партнёра. Он ведь почти и не заметил за его одеждой эту изящность, хрупкость, нежность, и оттого пребывал в лёгком замешательстве. Впрочем, Элерион быстро направил мысли вампира в нужное русло, сноровисто перекатываясь вместе с любовником по постели, осёдлывая его бёдра с небрежностью профессионального наездника
Ночь для совершенно опьянённого происходящим Мерта пронеслась в сплошной веренице удовольствия и сменяющих друг друга поз, ему даже смутно казалось, что он успел пару раз укусить Элериона и испить его странно-пряной крови. А затем всё погрузилось во тьму. Жаркую, душную, смешанную с головной болью. Но даже это было слишком малой ценой за восхитительную ночь, что ему подарил вроде бы случайный мужчина из бара. Когда уже рассвело, вампиру показалось, что соблазнительный красавец выскользнул из его объятий и куда-то исчез, но даже на то, чтобы открыть глаза, у него не было никаких сил. Впрочем, пробуждение было не менее неприятное, чем сам отдых, если его таковым можно было назвать. Джинджер чувствовал себя так, словно его голову сдавили раскалёнными тисками, и на веки поставили гири. Пытаясь заснуть вновь и избавиться от похмельного состояния, Джинджер скинул с себя тонкое одеяло, раскинулся на пустой кровати, не особенно переживая о том, что не чувствует рядом своего любовника. Он уже даже не мог понять, с чего вдруг поплёлся за ним и что его так взяло за душу, да и если быть честным – не пытался. Глухо застонав, вампир повернулся на спину и медленно приоткрыл глаза. Яркий свет заливал комнату, но пока что Мерт мог созерцать только светлый потолок. Время от времени он проваливался в дрёму и снова приоткрывал глаза, изо всех сил сдерживая тяжёлый, колючий комок где-то между рёбер. Наконец, найдя в себе силы встать, юный вампир приподнялся на локтях и первым его порывом было натянуть одеяло как можно выше, что он и сделал – естественная реакция, когда, не совсем проснувшийся, видишь рядом незнакомого человека.
Чудом проморгавшись, Джинджер хотел было выругаться и спросить, кто он и что здесь делает, но тут едва не проглотил язык и замер, как истукан, глядя на человека в кресле рядом с кроватью. Расправленные плечи, прямая спина, и притом – никакого напряжения на спокойном, аристократично бледном лице. Да, этот мужчина абсолютно точно умел привлекать к себе взгляды.
– Тяжёлая ночь? – ухмыльнулся Кристофер, окинув сына взглядом.
***
Прежде мне не приходилось видеть лаборатории магов и алхимиков, и я об этом сильно пожалел. Эти конкретные представляли собой лабиринт из распахнутых шкафов, заставленных баночками, мешочками и прочими ингредиентами различных цветов и размеров, котлов, окружённых магическим пламенем, столиков, окрашенных в такие цвета, какие я и представить бы не мог. Под потолком туда-сюда сновали совы и летучие мыши, переносящие послания от одного мастера к другому, кружа в облаках дыма, столь же безумного как и столы. Между рядов, составляющих эту неразбериху, носились дети, которым я поручил помогать старшим, и, видимо, в лабораториях без них было никуда. Они носили ингредиенты, различные колбочки и склянки, самые способные или же старшие из них поддерживали огонь, чтобы маги не тратили свои силы на подобную мелочь, мешали варева и занимались не самыми важными элементами приготовления смесей. А какие запахи здесь витали! Ни один рынок пряностей и цветов разом с этим не сравнится. От него приятно кружилась голова, и я не мог сдержать улыбку, жалея, что со смертью утратил драгоценный мешочек, в котором хранил, как зеницу ока, лаванду. Но это было мимолётным сожалением, навеянным великолепной обстановкой. Конечно, иногда попадались неудачные места, где легче было бы пробежать, закрыв рот и нос руками, чтобы не чувствовать убийственные ароматы. Если уж что шло не так, то было два варианта – взрыв, способный уничтожить половину этой лаборатории, либо запах тысячи испорченных продуктов. Иногда приходилось передвигаться боком или перепрыгивать через завалы свитков и книг, но мне это даже нравилось – отоспавшись и восстановив свои силы, я готов был даже полазать по шкафам, чтобы посмотреть на помещение сверху.
Наши мастера по магической части заняли подземные помещения неподалёку от реки, и в этом я видел здоровый прагматизм: если что-то загорится или вдруг закончатся припасы свежей воды, то достать её будет проще простого. Ну и, наконец, если враг подойдёт слишком близко, то легче будет взорвать крепость ко всем чертям и не дать ему заполучить секреты и очередное укрепление. Перемахнув через преградивший мне путь стол, я оказался в дальнем конце лаборатории. Тут царило приятное оживление – заслышав, что я собираюсь сделать, самые смелые и способные из магов, начали подготовку к созданию портала, а потому их короткие мантии так и мелькали по более-менее свободному пространству. Первым мне навстречу двинулся печально знакомый мне маг Сайрус (в пятом поколении!). Но даже несмотря на то, что наше знакомство прошло весьма неприятно, я был чертовски рад увидеть в этой неразберихе знакомое лицо. Аэлирн за моей спиной тихо прыснул, но я не обратил на то внимания.
– Ваше величество, – куда более вежливо, чем прежде, произнёс мужчина, поклонился, затем удивлённо поглядел на мою протянутую руку.
Не став ждать его реакции, я взял его за руку и с чувством пожал, затем улыбнулся:
– Рад вас видеть живым и здоровым, Сайрус. Вы уже восполнили свою потерю в виде слуги?
И хотя я и не думал издеваться, прозвучал это странно. Но маг хохотнул и махнул рукой, затем ею же обвёл место, где мы находились:
– Да, конечно. Идёмте, мне не терпится наконец начать этот совершенно безумный проект.