Камаэль

Люук Найтгест

Всё это виделось мне затейливой объёмной головоломкой, но, как и у всякой головоломки, у неё было решение, и его я видел в основании этой пирамиды. Главное положить фундамент, а дальше – хоть трава не расти. То и дело мысли мои устремлялись вдаль, прочь от мести, к тому, чего я желал больше всего на свете – увидеть Виктора. Узнать, что с ним, жив ли он, в порядке ли он, не причинили ли ему вреда. А затем всё возвращалось на круги своя, стоило мне вспомнить Морнемира. В голове назойливой мухой крутились сказанные им во время ритуала слова: «Я буду уничтожать его душу, а ты ничего не сможешь с этим сделать. Но сперва я уничтожу тебя, а затем займу твоё место рядом с ним. И он не сможет мне противиться – просто примет меня, несчастный и разбитый». Интересно, знал ли он о том, как всё сложится в конце концов? Маловероятно. Но, готов дать голову на отсечение, что надеялся на мою скорую кончину. От воспоминания

о полукровке желваки заходили ходуном, ногти вновь впились в ладонь, а кровь вскипела в жилах, то ли собираясь вырваться чистым пламенем, то ли сжечь меня дотла. Гнусный предатель даже не постеснялся явиться мне на глаза, не постыдился на моих глазах вырвать крылья моему мужу. И я дал себе клятву, что он пожалеет об этом. Он не умрёт, но до конца своей жалкой жизни будет спрашивать себя, почему решил перейти мне дорогу, почему не убил ещё тогда, когда на спине только проступила метка Павшего. Вены на висках пульсировали, меня трясло, а потому я остановился и присел в тени дома, низко опустив голову, не стесняясь взглядов, что стали ко мне обращаться. К вечеру стало лишь более душно и жарко, испарения из выгребных ям стали подниматься и жгли глотку, глаза, но мне было плевать на эти мимолётные неудобства. Спина ныла, горела в районе лопаток, но я терпел и стискивал тёмную суть Павшего, не давая ей прорваться на волю. Не оттого, что я желал идти по «истинному пути». Дать себе сейчас волю означало бы провалиться и дать всем вокруг знать, кто я такой.

Наступление заката вырвало меня из мрачных размышлений и вынудило подняться на ноги. Те ныли и не слушались после долгого пребывания в неудобной позе, задница и вовсе закаменела, однако же, у меня была поставлена цель, и не время от неё нагло отлынивать. Найти таверну не составило труда. Там было шумно и дымно, посетители пьяно хохотали, грохали кружками друг о друга и по столам, стучали кости, трещал камин, ругался трактирщик на неповоротливых разносчиц. Не снимая капюшона с головы, я мельком огляделся и заприметил своего утреннего знакомца – он уже сидел за столом с несколькими дроу и ожесточённо тряс кожаный стаканчик с костями.

– Найдётся местечко? – поинтересовался я уже после того, как развернул стул спинкой к столу и оседлал его.

– А, мой друг! – вампир с жаром пожал мои пальцы, глаза его засверкали, а дроу с сомнением начали переглядываться. – Теперь-то я отыграюсь!

– Угу-м. – Я изобразил улыбку и протянул руку за стаканчиком. – Позволишь?

А пока рыжий «позволял», один из тёмных эльфов махнул разносчице, и та мигом подбежала, поинтересовавшись, чего же благородные господа желают.

– Тёмное пиво, – буркнул я из-под капюшона, встряхивая кости, – и раков. Большое блюдо.

Остальные не высказали ничего, и девочка мигом унеслась, а мы же принялись играть. Сперва шло не совсем гладко, я всё никак не мог привыкнуть к неровной поверхности стола, к большим кубикам и внимательным взглядом, а потому мухлевать было проблематично, но вскоре мне удалось приспособиться и даже войти в раж. Под крепкий алкоголь, который я не уставал заказывать по новой и доблестно угощать своих «друзей», дело пошло и вовсе веселее. За нашим столом становилось всё более шумно. Дроу раскрепощались и начинали отпускать в мою сторону ехидные и пошлые шуточки, пытались стянуть с меня капюшон, я не забывал зубоскалить в ответ и планомерно раздевать своих оппонентов. Магии на это уходило не слишком много, но из-за алкоголя сосредотачиваться становилось всё труднее, однако же, я старался изо всех сил. Вокруг нас даже начинала собираться толпа любопытных, ведь золото и серебро здесь звенели столь зазывно, что не заметил бы только глухой. Рыжий вампир вскоре уже храпел во весь голос, не выдержав слишком большого количества выпитого, один из дроу, раздетый в буквальном смысле до трусов, напряжённо смотрел на стол, где перекатывались резные кости. Второй, зло кинув мне в руки мешочек с деньгами, ушёл после седьмого кона, не желая больше иметь со мной дел. Зеваки начинали подначивать нас с последним упрямцем тёмным эльфом, который хмуро и напряжённо смотрел то на меня, то на кубики, вероятно, силясь уличить меня в мухлеже. Но куда ему до магии Павшего! А потому я даже не пытался делать это хоть сколь-нибудь осторожно, распоряжаясь своими силами «на полную катушку». Подбавляя масла в огонь, я поймал за руку одну из разносчиц и усадил её к себе на колени, даже позволил ей пару раз кинуть кубики. Сперва девочка-эльфийка судорожно выдиралась из моих пальцев, но затем сдалась и пошла по пути меньшего сопротивления, никак надеясь, что я отпущу её таким образом быстрее. После того, как она кинула кубики несколько раз и те сложились в крупный фулл хауз, а толпа ахнула, я приобнял её за талию и, взяв два золотых, аккуратно вложил в её дрожащую

ладонь. Склонившись к остроконечному ушку как можно более интимно, я прошептал так, чтобы могла слышать только она:

– Король вернулся. Бери вещи и беги к Первозданному лесу. Там тебя встретят и защитят.

Разносчица вскинула на меня перепуганный, ошалевший взгляд, затем обхватила моё лицо мягкими, чуть влажными от волнения ладонями и поцеловала в губы. Поцелуй вышел смазанным и немного односторонним, но я желал сыграть свою роль до конца, а потому, когда она сорвалась с моих колен, отвесил ей шлепок и крикнул вслед, чтобы была готова. В толпе раздались свист и улюлюканье, а я, как можно более хищно улыбнувшись оппоненту, взял кости:

– Как видишь, теперь у меня есть большой повод раздеть тебя догола как можно быстрее.

– Чёрта с два! – с жаром воскликнул дроу.

И мы продолжили своё развлечение, беззлобно переругиваясь. Конечно, приходилось поддаваться, чтобы не было совсем уж скучно и подозрительно. Зеваки расходились кто куда, становилось тише, таверна пустела, и только мы упрямо таращили глаза на стол, однако же, некоторые продолжали наблюдать за нашим поединком. Наконец, дроу тяжко вздохнул и уткнулся в ладони лицом:

– Всё, больше мне нечем платить, я проигрался. Удача идёт за тобой по пятам, друг.

– Хм, – я чуть улыбнулся, затем покатал монетку по столу и, собрав их целую пригоршню, щедро придвинул эльфу. – Бери.

– Что? – он изумлённо вскинул брови.

– Ты не только проигрался, но и задолжал. Выпивка и всё остальное. Я прощаю это и отдаю тебе часть денег. – Допив остатки пива, я поднялся из-за стола и поправил плащ.

– А почему мне не простил?! – взбеленился второй эльф, внезапно дав о себе знать.

– У тебя нет жены и двух детей, – я кивнул на две тонкие косички на правом виске проигравшегося эльфа и слегка улыбнулся. – И о себе ты уж как-нибудь позаботишься. Благодарю за интересный вечер, господа. Увидимся.

Кинув трактирщику ещё монет, остальные я убрал в кошель, но на выходе не удержался и, обернувшись к таверне, бросил с десяток монет в воздух. Ох, какая шумиха поднялась! И под грохот стульев, вопли и драку я без особых проблем покинул таверну, а вскоре – город. Найти лагерь оказалось непросто, пришлось поднапрячь все свои чувства, чтобы пройти через мощную иллюзию Аэлирна. Многие уже спали, даже мой очаровательный муж! Только рыжий эльф упорно нёс свою вахту, таращась в огонь, сидя к нему почти вплотную, а потому, наверное, он не сразу заметил меня.

– Долго меня не было? – чисто для проформы поинтересовался я, подхватывая с вертела, воткнутого в землю, кусок холодного мяса и принимаясь его меланхолично жевать.

– Настолько долго, что Аэлирн отчаялся тебя дождаться и лёг спать. – Тускло улыбнулся эльф, ближе придвинувшись к костру и теснее укутавшись в плащ. Его сотрясала крупная дрожь, он был бледен, однако на скулах его выступили лихорадочно красные пятна.

– Лаирендил? – тихо позвал я, приблизившись к рыжему и приложив ладонь к его лбу. Он был горячим, хоть яичницу жарь! – Куарт помилуй, да у тебя жар!

– Всё в порядке. Временное недомогание. – Попробовал увернуться от моих рук эльф, но я был слишком пьян, чтобы это сработало.

– Ну уж нет. – Я распахнул его плащ, слегка покачиваясь от выпитого и напряжённо хмурясь. – Давай, снимай верхние шмотки, буду тебя растирать.

Рыжий продолжал что-то неразборчиво ворчать, пытаясь выказать собственный протест, а я уже зарылся в одну из сумок и вскоре нашёл спирт, которым и собирался лечить рыцаря. Он поглядывал на прозрачную бутылку в моих нетвёрдых руках с опасениями, чуть ёрзал на своём нагретом месте и не переставал дрожать ни на мгновение. Белки его приобрели желтоватый оттенок, равно как и кожа, испарина выступила на тренированном теле, и мне невольно стало жаль бедолагу, хоть я и пытался искоренить в себе это низкое чувство. Но я знал, как он себя чувствует, лихорадка бы была сейчас совершенно не к месту, лишь обременила его и нас, а потому я сочувствовал Лаирендилу. Вылив немного пахучего спирта себе на ладонь, я принялся растирать грудь и шею эльфа, напряжённо хмурясь и силясь не уснуть прямо там, где стоял. Кожа была обжигающе горячей, и мне казалось, что в груди рыцаря полыхает всамделишное пламя, и, кажется, чуть-чуть напряги пальцы – почувствуешь его пляску под тугой, гладкой кожей. Заворожённый этим ощущением, я и в самом деле слегка сосредоточился, отгоняя от себя пьяный угар, сосредотачивая силы в ладонях и продолжая время от времени добавлять на них спирт. И, наконец, я почувствовал, почти увидел: тесный комок энергии совсем рядом с сердцем, пульсировал в такт с ним, от него вместе с кровью по венам разбегались обжигающие, крохотные искры. Его жар опалял мою ауру, готов был оплавить её, но я лишь осторожно отстранился, вновь беря в руки бутылку: