Камаэль
Шрифт:
Раздался гром. Нет, никакого знаменательного события. Просто пошел дождь. Побежал по дороге вперед меня, зашелестел, захохотал и ударил по моим плечам. С одной стороны я с благодарностью принял этот душ, а с другой стороны настроение мое перешло в совершенно упадническое. Я брёл, марая ноги в грязи, уже наплевав на раны, в которые она забивалась, наплевав на возможный и наверняка вероятный столбняк. Меня интересовал только собственный живот, прилипший к спине, да отупевшее от усталости тело. Молнии чертили на тёмном небе карту войны, гром разрывал на куски меня изнутри, разогревая заскорузлую боль и эхо. И хотя я понимал, что глотнуть дождевой воды Америки, да и вообще какой бы то ни было страны этого безумного
– за чашку горячего шоколада или кленового сиропа и тёплую, сухую кровать под навесом. Сглотнув ком и едва не разревевшись от такой соблазнительной и далекой картины, я даже шмыгнул носом. Я, наследник какого-никакого, а трона, вынужден шлепать босыми, израненными ногами по грязи в порванной, вонючей одежде, справлять нужду под кустом, голодать и пить дождевую воду - спасибо, что не из грязной колеи на дороге!
– и думать о том, как бы хорошо было ну хоть капельку тепла и отдыха! Это было и смешно, и обидно, и я даже фыркнул. А может и всхлипнул. Но колючий комок обиды забродил по телу. А может это была не обида, а голод?
Когда раздался противный и резкий сигнал от приближающейся машины, я готов был зайцем скакать обратно в лес, чтобы рыбкой нырнуть в первую попавшуюся нору и сидеть там до нового года, не показывая носа. Но, конечно, тело мое было слишком слабо для таких подвигов великого Геракла. Я смог лишь повернуть голову и тупо уставиться на остановившийся рядом со мной хаммер горчичного цвета. Мерзкий, надо признаться, цвет. Стекло медленно опустилось, и на меня поглядел светлыми глазами не молодой уже мужчина. Скорее так - ещё не старик, но явно разменявший четвёртый десяток.
– Что?
– хрипло гаркнул я с непривычки, сам же и испугавшись собственного голоса. Как говорил один мой знакомый: “Ну них… ниф… Ничего себе!”
Похоже, мужчина тоже удивился моему тону, да и вообще всему и сразу, однако не смог не изогнуть губы, тонкие и бледные, в улыбке:
– Подкинуть, может, парень? До города еще мили четыре, а выглядишь ты, уж прости, отстойно.
– Мне нечем отплатить, мистер, езжайте, - не думая, отозвался я, наученный матерью в глубоком детстве не садиться в машины к незнакомым мужикам. Тем более, в машины такого неприятного цвета.
– Садись и не дрейфь, пацаненок, ни на твой рот, ни на твою задницу я не претендую, а денег и своих хватает. Нью-Йорком что ли воспитан?
– похоже, его невероятно развеселил такой мой ответ, и он распахнул передо мной дверь заднего сидения.
Не долго думая, чего уж тут лукавить, я забрался в салон. Я рассчитывал доехать до города и снять номер в каком-нибудь отеле или ещё что, но, стоило мне оказаться в салоне и опереться на теплую кожу сидения, как я повалился на неё и потерял сознание, наверняка не только повеселив своего спасителя, но и напугав.
Отдалённый грохот грома сорвал с губ болезненный стон. Меня снова лихорадило, я снова не мог толком продохнуть, дрожал и метался, но отчего-то мне казалось, что уже не по хвойному настилу в замёрзшем лесу. Мне чудился приятный, такой давно забытый запах свежевыстиранного белья, тепло одеяла и мягкость под израненной и превратившейся в камень от напряжения спиной. С одной стороны мне казалось, что это очередной бред воспалённого сознания, что я открою глаза в каком-нибудь овраге, залитый протухшей водой и мусором, что снова будет нестерпимый холод, страх, голод и адская боль в ногах, точно у пресловутой русалочки. Конечно, до
По крайней мере, нечто прохладное, влажное, заскользившее по моему лицу посреди этого горящего ада, показалось мне добрым знаком, тем более, что приносило невероятное облегчение. И я смог приоткрыть глаза, чувствуя, как веки словно бы утыканы иглами, а в уголках глаз скопился то ли гной, то ли сонный клей. Во рту развернулась дневная пустыня летом, а горло нещадно болело, напоминая о том, что холод, конечно, кончился, но не преминул оставить на мне свой беспощадный след. Пусть, не смертельный, но совершенно неприятный. Я вяло следил взглядом за тем, как чуть пухлая, но оттого не широкая в кисти рука протирает моё лицо влажной, белой тряпицей.
– Очнулся, наконец!
– раздался довольный возглас, и я невольно поморщился от звонкости голоса, который для меня прозвучал когтями по стеклу.
– Мы то уж думали, что совсем отошёл!
Я медленно перевёл взгляд на шумную особу, с некоторым даже удивлением глядя на слегка полную женщину с тёмными волосами, покрытыми сеточкой седины. Она была весьма миловидна и по-своему красива, но отчего-то мне казалось, что таких вот очаровательных тётушек с тёплым взглядом кругом пруд пруди. Я смотрел на неё весьма долго, мне даже показалось, что я уснул, но потом чуть дёрнул головой и попытался приподняться на руках и смог только со стоном рухнуть обратно - тело моё напоминало мешок с переломанными костями. Конечно, кости мои были в норме, но после такого длительного забега без должных еды и отдыха мышцы мои подали протест и улетели на Канары. Тётушка довольно рассмеялась и махнула на меня рукой:
– Смешной мальчишка! Лежать тебе ещё пару дней да с ложечки есть.
– Не хочу, - прохрипел я, затем заходясь кашлем, понимая, в какую мучительную гримасу превращается моя физиономия, пока я играю в героя.
– Вы извините, но мне надо идти. Я вам безумно благодарен, но мне правда надо идти.
Она смотрела на меня пару мгновений и вновь довольно засмеялась, точно ничего более смешного в жизни не слышала:
– Лежи, принцесса на горошине. При всём моём уважении, не ходить тебе шустрым шагом ещё очень и очень долго. Мы с Эриком уже головы сломали, пока думали, где ты так свои ноги изуродовал. Скажи спасибо, что он врач, иначе бы пришлось везти тебя на операцию. Мы даже думали над этим вариантом, но мой муж и сам справился. Ты ведь помнишь Эрика? Он подобрал тебя на дороге.
От такого количества информации я едва сдержался, чтобы не окунуться головой в подушку, желая снова уснуть, но организм мой вытолкнул меня на очередной бой с реальностью.
– Помню, - наконец произнёс я, пытаясь перебороть желание разразиться очередным сухим кашлем, разрывающим горло, хотя оно так и чесалось. Это мерзкое ощущение никак не проходило, мучило, вызывало судороги лица, бесило сильнее боли в нём, но что мог я поделать, прикованный к кровати и окружённый незнакомым пространством?
– Всё так плохо?
– Да, хорошего мало, - согласилась женщина, на пару мгновений исчезая из поля моего зрения, а затем снова присаживаясь рядом.
– Ты уколов не боишься, парень? Мы, конечно, делали тебе инъекции, пока ты был без сознания, но сейчас самое время для очередного лекарства.
– Признаться, никогда не получал уколы, так что, не знаю, - безразлично отозвался я, хотя вид шприца отчего-то заставил мои органы собраться в дрожащий комок внутри меня.
– Вот и чудненько, поворачивайся, - бодро заявила женщина, вновь скрываясь из-под моего взгляда.
– Я позову Эрика, сама уколы не люблю и не умею делать.