Камни
Шрифт:
Уже поднявшись из-за стола, он ловит себя на мысли — ещё более пугающей, чем все остальные.
Сейчас ему, как никогда ранее, ужасно не хочется спускаться в метро.
Именно ужасно.
Это единственное подходящее слово.
Давиду кажется, что там она.
— Я тебя заждалась, — Каролина смотрит на него с лёгким упрёком, и Давид изо всех сил старается не показать, насколько сильно его напугало то, что она не сразу открыла дверь. — Я думала, ты будешь раньше, но ты написал, что вы встретились с Пашей, и я решила пойти принять
Он смотрит на неё и думает, что сожрал бы даже эту чёртову свинину, если бы она её приготовила.
— Рыбы без чешуи и плавников тоже нет? — он улыбается ей, и она тут же качает головой.
— Рыбы вообще нет, — отвечает она. — Только курица.
— Я буду есть, — заверяет её Давид. — Я уже снова проголодался.
На самом деле он не проголодался. Но он скорее умрёт, чем огорчит её.
Она так старалась.
Должно быть, никто и никогда так не старался ради него.
Каролина приближает своё лицо к его и принюхивается.
— Ты пил? — спрашивает она.
— Совсем немного. И исключительно за твоё здоровье. Не волнуйся.
— Я тронута. Но не увлекайся, пожалуйста.
Он смотрит её в глаза:
— Кара, не переживай, у меня нет склонности к алкоголизму.
— Знаю, знаю, ты просто любитель хорошего вина, — её пальцы легко скользят по его щеке. — Я всего лишь предупредила… на всякий случай. Как-никак я твой бывший лечащий врач.
Он кивает:
— Я слушаюсь тебя во всём. Ты… как? Нормально себя чувствуешь?
— Да, всё хорошо, — отвечает она. — Сегодня даже почти не тошнило, — она выразительно смотрит ему в глаза. — Я соскучилась.
Он понимает, что это значит.
Она хочет его. Хочет близости с ним.
Она горячая. Таких горячих женщин ещё поискать.
И она действительно, по-настоящему любит его.
Он не должен отталкивать её из-за беременности.
Он может всё испортить.
Он сам постоянно хочет её — но сдерживается.
Потому что боится.
Ikh vel zi nemen tsu mayn ort. Aun mir veln trogn aundzer pasik dresiz tsuzamen. Uoy tsviling shvester.
Ikh vel oykh nemen deyn bastard.
Да пошла ты!
Да пошла ты к чертям собачьим, сумасшедшая мёртвая дура!
Кажется, он едва не произносит это вслух.
Но — разумеется — не произносит.
— Ты не будешь против, если сегодня я доверюсь тебе? — шепчет он одними губами. Их губы соприкасаются.
— Не буду, — отвечает она. — Ложись. Я справлюсь.
— Ужинать пойдём после? — спрашивает он. Она улыбается в ответ:
— Конечно. Ты ведь ещё не голоден. Я же вижу.
Он припадает губами к её губам — так, как, должно быть, страдающий от жажды мог бы припасть к роднику.
Его руки гладят её тело. Кажется, её грудь стала немного больше.
Её идёт это. Идёт это состояние.
Зарываясь
Он думает о том, что хочет попросить её надеть это платье на церемонию бракосочетания.
Он знает, что она согласится.
Он уверен, что она поймёт, как это важно.
И — почему.
4
— Спасибо за помощь, Аль, — Каролина от души обнимает мачеху. — Оставшееся мы заберём на этих выходных. Никогда бы не подумала, что у меня столько вещей. Вроде я и не шмоточница…
— Да не за что, — отвечает Альбина. — Благодаря тебе я хотя бы в Питер выбралась в кои-то веки. А то вот так живёшь рядом с культурной столицей, а видишь её раз в пятилетку. Слушай, раз уж речь зашла… Отец там интересуется, не будешь ли ты против того, чтобы сдать эту квартиру? Ясное дело, людей поприличнее найдём, чтобы не угробили ничего. Студентов брать не станем, у них вечно пьянки-гулянки, разнесут тут всё, ещё и на полицию, чего доброго, нарвутся. Может, пару какую семейную. Или одинокую женщину с ребёнком.
Каролина складывает руки на груди.
— Аля, это же по сути папина квартира, — говорит она. — Как я могу быть против.
Альбина разводит руками:
— Папина да не папина. Если уж на то пошло, это квартира твоей покойной бабушки. Которая хотела, чтобы тут жила именно ты. Просто времени всё не было переоформить её на тебя. Так что решать это только тебе. Но, если ты не против, я так и скажу отцу.
Каролина качает головой:
— Папа как всегда. Почему бы ему не спросить меня об этом самому? Не подключая тебя в качестве посла доброй воли?
— Да о чём ты! — Альбина тихо смеётся. — Ну, вспомни, он даже маленькой тебе замечания делать боялся! А ты хочешь, чтобы он вот сейчас, со взрослой, почти замужней тобой, врачом-психиатром, какие-то деловые переговоры вёл! Ну ты же знаешь своего отца. Он стесняется даже сдачу на кассе в магазине потребовать, если ему её недодали!
— Как бы он жил без тебя, — отвечает Каролина и тоже смеётся.
На самом деле, опасения отца она понимает.
Со своей покойной матерью, Викторией Вадимовной, он всегда плохо ладил.
Точнее — это Виктория Вадимовна плохо ладила с ним.
Она вообще со всеми плохо ладила. Соседи, помнится, все как один побаивались эту суровую невысокого роста женщину с плотно сжатыми губами и волевым лицом.
Которая ладила плохо со всеми, кроме одного человека.
Своей обожаемой внучки.
Мужа у Виктории Вадимовны никогда не было. Своего единственного сына она назвала претенциозным именем Витольд. Отчество в свидетельстве о рождении велела записать «Альбертович». Был ли какой-то таинственный Альберт реальным персонажем, или же бабушка Вика просто так, что называется «от балды» прилепила своему сыну это отчество, — этого Каролина не знала.