Кармен и Бенкендорф
Шрифт:
брюнетка в красном пуховике. Колись, старик! Я хочу сделать этой бабе шмон, - и водянистые глаза его наливаются свинцом.
– Во-первых, баба - из пресс-службы местного парламента. Во-вторых, она уже голая: в постели лежит, меня дожидается. А ты весь кайф ломаешь, говорю, сам не знаю почему, но стараюсь врать убедительно.
Олег буравит меня своим тяжелым взглядом, затем сникает и рыжей пятерней теребит вздыбленную макушку:
– Я про пистолет не сразу-то и подумал. Проснулся, смотрю: портмоне на месте, двухсот долларов, конечно, нет.
– и Олег хлопает веснущатой лапой по пустой кобуре.
– Я всю гостиницу обегал. Говорят, эту блядину в кабаке днем видели, а потом куда-то исчезла... Андрей, что делать?!
– Что делать?
– медленно произношу я.
– Не знаю. Ищи.
– Да где искать?! Весь номер перерыл, баба исчезла... Она ствол сегодня на рынке продаст - и я хрен кому чего докажу!
– Олег, я вряд ли тебе помогу, - разговор тяготит меня.
– Придется везти в Москву трофейный и говорить, что перепутал в суматохе боя, - размышляет вслух следователь и дергает скулой.
– Это вариант, - одобряю я и протягиваю руку.
– Счастливо!
– Пока, - Олег жмет мою ладонь красной пятерней.
– Найду эту суку убью!
И я вижу его удаляющуюся широкую спину, обтянутую мятым камуфляжем.
VI
Я закрываю входную дверь на ключ и вхожу в задымленную комнату. Анна сидит на постели с сигаретой в руке.
– Почему так долго? Я устала ждать...
Я смотрю в окно, на медленный тихий снегопад. Огней почти нет. Город спит.
– У тебя лицо - как перед расстрелом, - тихо говорит Анна.
– Никогда не видел, какие бывают лица перед расстрелом, - четко, с расстановкой выговариваю я и перевожу взгляд на свою странную гостью. Можно подумать, что ты видела.
– Перед расстрелом - нет, - так же четко, как и я, произносит Кармен. Но предсмертное выражение лица наблюдала.
– Даже так!
– не верю я, опускаюсь на кровать и приваливаюсь к стене. И часто?
– Нет. Раза два.
– Анна затягивается сигаретой и неотрывно смотрит на меня.
– Любопытно, - и тоже тянусь к пачке "Золотой Явы".
– Что произошло?
– меняет тему Кармен.
– Ты бледен, как...
– Как кто? Как декадент?..
– Ну все!
– резко говорит Анна и давит окурок в пепельнице порывистым движением.
– Ты не поэт, майор.
– Хватит! Если у тебя испортилось настроение, не надо его портить мне. Я не греческая гетера и не японская гейша - душу твою ублажать за двадцать баксов. Я простая русская проститутка...
– Немецкая, - равнодушно вставляю я.
– Хорошо. Немецкая. В общем, я ухожу.
– Если ты покажешься в коридоре, - произношу я медленно, с расстановкой, - у тебя будет именно такое выражение лица, какое ты видела у других перед смертью. Тебя могут убить, - и смотрю на Кармен выжидающе.
– Не поняла. Объясни.
– Объясняю: тебя там ждет Олег -
– Была. Ну и что?
– Пистолет брала?
– я хищно выпускаю дым из ноздрей и сверлю взглядом удивленную Кармен.
– Какой пистолет?
– пожимает плечами Анна, и волна ее волос скатывается на одно плечо. Она держит паузу несколько секунд, и в глазах ее вдруг вспыхивают озорные искры:
– Где мой черный пистолет? На Большой Каретной!... Где меня сегодня нет?
– цитирует Высоцкого Кармен и хохочет: - Этот идиот не может найти свое оружие!
Я слежу за Анной. Она хохочет, запрокинув голову, и не может остановиться.
– Что тут смешного?
– устаю я от ожидания ответа.
– Я спрятала его пистолет и перед уходом забыла достать.
– Куда спрятала?
– В надежное место - в мусорную корзину, - Анна поворачивается ко мне и аккуратно вытирает набежавшие слезы.
– Зачем?
– искренне удивляюсь я.
– Как зачем? Чтоб не убил, - просто объясняет Кармен и облизывает губы.
– Он хотел тебя убить?
– я вскакиваю и подхожу к ней вплотную.
– Хотел. Приговорил к расстрелу, - Анна поднимает на меня слезящиеся глаза.
– Я же говорила, что запах смерти витает здесь в воздухе, как сигаретный дым.
– Ты говорила, что он разлит, как вино в старом погребе.
– Это аллегории. Кстати, про вино. Ты говорил, у тебя есть "Южная ночь".
Неплохо бы сейчас осушить стакан в ознаменование отмены расстрела.
– Подожди с вином, - не могу переключиться.
– Ты говорила о смерти.
– Я говорила: неважно, на что похож ее запах, но я дышу этим "ароматом" уже почти сутки.
"А за что он хотел тебя убить? За двести долларов?" - лихорадочно соображаю я. Отхожу к окну, прячу руки в карманы и продолжаю дознание:
– Он хотел тебя убить за деньги?
– Ну, что ты! На Руси за деньги убивают редко...
– Странно. За что же убивают на Руси чаще?
– завожусь я.
– А за дурные помыслы, - вздыхает Кармен, и глаза ее тускнеют.
– Что же это за помыслы такие?
– А всякие. Дурные помыслы носят в себе дурные люди, а дурные люди это инородцы. А поскольку я нерусская, что очевидно, да еще зовут меня Кармен, то я, соответственно, вынашиваю всякие черные мысли. Общий заголовок - "Как Россию погубить".
– Ты это серьезно?
– лицо мое, наверное, перекашивается.
– Вполне. Если иметь в виду первоисточник, то есть твоего рыжего москвича из прокуратуры.
– Ты хочешь сказать, что он обвинил тебя в развале великой империи и приговорил за это к расстрелу?
– Именно так, - согласно кивает Анна.
– Брэйд сив кейбл, - подытоживаю, - то есть "бред сивой кобылы", - и открываю шкаф, чтоб достать бутылку вина.
– Это сейчас смешно, - уже спокойнее говорит Кармен, - а прошлой ночью мне было совсем не до смеха.