Кикимора и ее ёкай

Зимина Анна

— Убить?

— Да. Запечатать силу не получится, она дух чужой земли. Так что да, лучше убить.

Погас еще один светлячок-огонек, и кикимора вздрогнула. Хоть бы хватило оставшихся!

— А может, мы сможем использовать ее? Нам же нужно, чтобы Дзашин сошел с ума, а тут уничтожение той, кто ему дорог… Это поможет.

— Нет, слишком рискованно, — возразила Бишамон. — Гнев Дзашина должен быть контролируемым. Мы должны направить его на жителей горы Камияма.

— Двести пятьдесят тысяч новых последователей из сопредельных стран, — похвастался Эбису. — У Дзашина и так не будет шансов. Он не выдержит такой силы. Ни к чему прибегать к иным… средствам.

—

Мне тоже не нравятся перемены, — сказала Бентэн, наигрывая на биве печальную мелодию. — И болотную ведьму жалко. Она хорошая.

Еще один огонек, едва незаметно мерцавший на потолке, погас.

— Ну, тебе с ней нянчиться, — сказал один и богов-старичков. Правда, сейчас он не выглядел как развалина. В нем ощущалась сила куда большая, чем даже в Бишамон. Говорил он жестко, громко, даже громогласно. И откуда что взялось?

— Главное, чтобы Дзашин был у себя дома, когда все начнется, — продолжал бог. — Первыми его жертвами должны стать его соседи. Омононуси и его жена, Ерумо, Кинтаку. Мне по нраву священная гора Камияма, ведь там чудные источники, как раз для моего старого ду…

Дослушать кикимора не успела — погас последний огонек.

«Вот как», — думала она, откинув русоволосую голову на край ванной.

Нужно было срочно вставать, но сил не было: кикимора выпустила большую часть своих болотных огоньков навсегда и ослабела.

— Шарик, мой хороший, — жалобно позвала она каукегэна, — скажи, можно ли отсюда исчезнуть тихонько, чтобы никто ничего не понял? Боги меня домой отправить хотят, а Дзашина убить, и Мусика, и Ёрогумочку. Предупредить надо.

Каукегэн послушно наклонил голову и исчез: проверять, можно ли незамеченными выбраться из резиденции богов Небесной горы.

Вернулся быстро, едва минута прошла.

— Нет, госпожа Мари-онна-сама, никак нельзя, но я могу вас провести за собой. Только вам не понравится.

— Почему? — удивленно спросила кикимора.

— Потому что нужно будет погружаться в землю целиком, а потом проходить сквозь горную породу. Я не дух плоти, а вам сложнее будет, госпожа. Моя аура поможет, скроет вас ненадолго.

— Я готова, Тотошенька, веди, — вздохнула кикимора, выбираясь из онсэна и облачаясь в неприметную синюю юкату. Вода совсем ненамного восстановила ее потерянные силы, и ее коленки дрожали, кожа была такой же белой, и морщинки от глаз разбежались еще дальше.

— Госпожа, — с жалостью начал было говорить каукегэн, но кикимора погладила его по лобастой башке слабой рукой.

— Хорошо, госпожа Мари-онна-сама, — с тяжким вдохом согласился он. — Наберите побольше воздуха в грудь. И глаза закройте.

Кикимора послушалась, и в следующую секунду ощутила, как ее, такую большую, протискивает сквозь колючее игольное ушло.

Глава 35. И это кончилось

Каукегэны — мелкие духи болезней, мора и неудач. Живут они в городах покрупнее, селятся в многоквартирниках, питаются негативными эманациями и, если повезет, темной аурой. Кушать каукегэны хотят постоянно, потому шастают по домам, прячут ключи, лопают лампочки, точат до остроты деревянные ножки стульев и комодов, чтобы больнее было стукаться мизинцами, чихают на маленьких детей, заражая их всякими соплями, кашлями и ветрянками. А потом весь негатив, которые выделяется людьми, тщательно и с аппетитом поедают. И все равно всегда ходят голодные — не хватает. Есть приходится на бегу.

Каукегэны трусливые, пугливые. Яркие радостные эманации людей вытягивают из них силы, поэтому им постоянно приходится от них прятаться. Сделал каукегэнчик какую-нибудь

гадость, ну, там, ругается человек, негодует, а в соседней комнате ребенок вдруг радостно засмеется или жена смешную шутку расскажет, и все. Вместо пищи для каукегэна отрава, приходится выплевывать испорченную ауру и прятаться.

Прятаться каукегэны выучились отлично. Научились проходить сквозь стены любой толщины, чтобы убежать от радостных эманаций, научились проваливаться сквозь землю. Те, кто посильнее, могли просочиться сквозь стены огромной многоэтажки или средних размеров скалы. Это был навык, необходимый для выживания.

Каукегэн Шарик был не прям чтобы сильным, но осторожным: на рожон не лез, берегся, из-за чего часто недоедал. Кикимора, являющаяся постоянным источником питания, стала для него спасением.

Сейчас Тотошка подкачался, стал мощным, крепким каукегэном с хорошей сильной аурой. Он, можно сказать, был уже даже не Тотошкой или каким-нибудь банальным Дружком, а Рексом или, там, Гераклом.

Не сказать, чтоб ему было легко протащить кикимору сквозь толщу Небесной горы, но ему повезло. Небесная резиденция богов находилась не небольшом уступе, через который несложно было просочиться. Каукегэн сам испробовал путь, по которому собрался провести хозяйку, был уверен в хорошем исходе дела, но, по японскому обыкновению, сомневался, немного трусил, опасался неудачи и переживал. А вдруг он угробит свою хозяйку? В таком случае он подведет ее, и тогда останется надеяться, что харакири или там сэппука какая-нибудь помогут ему искупить страшный позор.

Но он решился. И теперь нужно было делать то, что должно — помогать своей госпоже.

…Кикимора всерьез подумала, что вот тут ей и конец. Останется в толще Небесной горы под резиденцией богов, застынет в породе, и спустя многие века люди-археологи, которые доберутся однажды и сюда, будут цокать языками, складировать ее тело во музей и давать ей разные странные имена. Типа, «женщина-демон с чокнутой собакой», «горная королева с ручным фамильяром», «загадочная незнакомка, которую прокляли боги». Это было так, навскидку. Перепуганное сердечко трепыхалось как безумное, в голову из-за паники лезли разные дурные мысли. Впрочем, было от чего. Во-первых, гора прямо таки давила на нее со всех сторон. Во-вторых, дышать было нельзя и нечем, а кикимора, хоть и могла несколько минут обходиться без воздуха, все же была живая. В третьих, было просто страшно, хоть тоненькая полоска ауры каукегэна опутывала ее и давала ей некое подобие надежды.

Проход сквозь толщу горы был небыстрым — было ощущение, что тело передвигается на миллиметр в минуту. Очень хотелось сделать усилие и рвануться вперед, к воздуху, к свету, к солнцу. Но было нельзя.

Но все кончается, кончилось и это.

Тяжело дышащая кикимора, оплевывая песок и камушки, держалась за грудь. Туда, казалось, напихали земли и глины. Каукегэн виновато мел хвостом землю.

— Ничего, Шарик, ничего. Ты умница у меня, хороший каукегэн. Пойдем, мой молодец, поскорее, нам надо как можно быстрее найти Дзашина. Нужно предупредить.

И она, спускаясь вниз, в город ёкаев, почуяв, что священная Небесная гора с ее богами осталась позади, рассказала Шарику в подробностях все, что услышала от них. Каукегэн тоже был шокирован вероломностью семи великих богов счастья. Это ж надо — взять и развязать войну, уничтожить руками сведенного с ума бога тех, кто неугоден. И ради чего? Ради власти? Силы? Как будто у семи великих богов ее и так недостает.

— Надо найти Ямаубу. Она уже однажды отправляла господину Дзашину весточку, когда просила вас, моя госпожа, спасти.