Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8
Шрифт:
Еще днем молодой командующий авиацией Рычагов, в несколько месяцев взлетевший от командира полка до командующего только потому, что был смел, никогда не вмешивался в дела старших, был неопасен и на него не оказалось серьезных доносов, придумал план, который, с его точки зрения, обеспечивал, если не гарантировал, удачу полета.
Двенадцатая машина шла медленнее остальных, она должна была отстать от основной группы так, чтобы первые машины отвлекли на себя внимание противника.
Двенадцатая машина должна была прокрасться чуть позже их, идти на максимальной
Советско-польской границы, проходившей западнее Минска, бомбардировщики достигли на рассвете. Вот теперь-то и начиналось самое трудное. Пока что шли над расположением польских войск, их авиация в бой с советскими тяжелыми бомбардировщиками, шедшими при массированном сопровождении истребителей, не вступала. Но в районе Гродно советские самолеты привлекли внимание немецкого самолета-наблюдателя, который парил в стороне, фотографируя пути отступления поляков.
Сведения о том, что со стороны советской границы идут тяжелые бомбардировщики, Гитлер получил, когда уже был одет, а части строились на Аллеях Уяздовых для парада.
Он провел эту ночь с Альбиной и утром, когда направился в ванную, сказал:
– Я бы хотел сегодня зачать сына. Впервые в жизни такое желание. Почему?
– Потому что это мое желание, – ответила Альбина.
Она причесывалась, сидя перед трюмо. Ее смущало то, что волосы в последнее время стали выпадать, – возраст сказывался… Впрочем, она тут же изгнала эту мысль – сегодня и ее день. Она будет стоять рядом с Адольфом в момент его торжества. И тогда до свершения мести останется всего шаг.
– Ты будешь стоять вместе с женами моих высших сановников, – сказал Гитлер из спальни. – Я не могу подвергать тебя риску – возможно покушение.
– Значит, опасность грозит тебе?
– Нет, меня охраняют космические силы.
– Меня тоже!
– Ты – мать наследника нашей империи, – отрезал Гитлер.
Они завтракали, когда Гитлеру принесли очередное сообщение: тяжелые бомбардировщики русских находятся в полутора часах лета от Варшавы.
– Сколько их? – спросил Гитлер.
– Сейчас данные уточняются, – ответил адъютант. – Очевидно, шесть.
– Сколько им лететь до Берлина? – спросил Гитлер.
– Около четырех часов.
– Поднимите в воздух всю истребительную авиацию рейха, но эти бомбардировщики должны быть сбиты раньше, чем пересекут границу Германии!
Гитлер обернулся к Альбине. Она была испугана.
– А вдруг они летят, чтобы убить тебя?
– Зачем Сталину взятая нами Варшава? Что он в ней потерял? – засмеялся Гитлер.
– А вдруг он знает, что ты здесь?
– Это невероятно. О моем приезде знали лишь несколько человек. Приехали мы с тобой уже в сумерках. Нет, это невероятно…
Гитлер подозвал адъютанта и приказал усилить охрану неба над Варшавой.
Он вышел на площадь. За ночь возведенная трибуна была украшена
Тщательно отобранная толпа клакеров, привезенных из Данцига и даже Берлина, закричала, приветствуя вождя. Гитлер поднял руку, прекращая крики. Альбина остановилась ниже, среди вельмож империи и их жен. Рядом с ней как бы напоминанием окружающим о ее особой роли встал адъютант фюрера. Альбина подняла голову, глядя на фюрера. Высоко в небе, то залетая в облака, то показываясь из них, мелькали маленькие самолетики.
– Это наши самолеты? – спросила Альбина у адъютанта.
– Да, это наши истребители, фрейлейн, – ответил адъютант.
Гитлеру, когда он уже стоял на трибуне, сообщили, что два самолета сбиты, несмотря на то что их охраняли русские истребители. Еще два взяли курс южнее – очевидно, на Бреслау. Наконец, последние два упорно пробиваются к западу. Но истребителям сопровождения не хватает горючего, и они уходят назад. Единственная сложность – русские бомбардировщики прячутся в облаках, хотя возле Берлина облачность кончается, и они окажутся в открытом пространстве.
Гитлер кивнул – он не мог ответить, потому что на площадь вступила первая колонна победителей. Гитлер поднял руку, и его дух воспарил от удивительного превращения толпы людей в единую, стройную, совершенную квадратную колонну, каждая частица которой одинаково чеканила шаг, одинаково двигала руками и одинаково поворачивала голову в шлеме, чтобы влюбленными глазами увидеть Цезаря.
Гитлер посмотрел вниз, стараясь разглядеть в толпе у ног Альбину, которую обидел тем, что отдалил от себя в этот момент. Но долг выше любви. Это есть отличительная черта нордического характера. Недалеко от Альбины стоял генерал Гаусгофер – фюреру была видна лишь его лысина, обрамленная венчиком седых волос…
За три минуты до этого двенадцатая машина, долетев все же до Варшавы, стала жертвой отыскавших ее в облаках «мессершмиттов» и была повреждена. Машина теряла высоту – пилот старался выровнять самолет, хотя выровнять такую тяжелую машину трудно. Он тянул к центру Варшавы, такой у него был приказ – произвести бомбометание над центром Варшавы. И когда самолет готов был сорваться в штопор, старший майор НКВД, отвечавший за выполнение задания партии, смог раскрыть бомбовый люк, и «Иван» вывалился наружу.
Самолет все тянул по касательной и разбился в районе Мотокова. «Иван» рухнул в районе здания Сейма в нескольких сотнях метров от трибуны, на которой стоял фюрер.
Альбина, почувствовав неожиданный удар в сердце, обернулась и увидела совсем близко над домами особый свет, испускаемый бомбой… Она сразу поняла и хотела было кинуться наверх – к Адольфу, но не успела…
Альбине показалось, что неведомая ангельская сила поднимает ее в небо, чтобы она могла наконец соединиться с ее любимым, единственно любимым мужем Гоги. Перед смертью она забыла обо всех других…