Ключи от кадиллака
Шрифт:
— Милтон, вам не нужны люди в Афгане? Сирия? Можно Сирию. Я свободен. Да, захотелось пощекотать нервы...
Трубка запищала, и он сел на кровать. Вылет через три дня и у него куча дел.
Утром он пошел в банк и перевел все свои деньги на счет миссис Линден. Она когда-то дала ему в долг, чтобы заплатить за обучение в Граварде. Ральф усмехнулся. Значит все, что он имеет — принадлежит ей. Без нее он бы так и остался никем. Или стал бы сержантом морских котиков. Пусть считает, что отдает с дивидендами. Раздавшийся после этого звонок он не взял. Мейбл звонила еще много раз, но он не хотел с ней разговаривать. Пусть забирают свои деньги. Он оставил себе совсем
Самолет разбежался и быстро оторвался от земли. Взмыл в воздух, рассекая пространство. Мейбл осталась далеко внизу. Ральф смотрел в окно, вспоминая, как летал в Париж на каникулы. Сейчас каникулы его будут поопаснее любого Парижа. И он не уверен, что Мейбл пожелает дождаться его.
— Как ты? — Джон тронул его за плечо, — на тебе лица нет. Укачивает?
Ральф кивнул, не желая делиться с приятелем своими проблемами.
— Да, укачивает. Скоро пройдет.
Небеса приняли самолет, внизу плескался океан, и редкие облака позволяли видеть корабли, спешащие через Атлантику к берегам Африки и Европы. Маленькие, как игрушечные, они ползли где-то внизу. Ральф боялся, что сойдет с ума. Что он наделал? Но вспоминая свою собственную свадьбу, понимал, что все сделал правильно. Мейбл не понимает его. Она никогда его не поймет. Ей слишком легко все давалось в жизни. Не важно, есть ли у нее талант, если у нее есть дядя-герцог, и куча родни, умеющей поднимать трубку телефона... Он докажет им всем, что представляет из себя больше, чем просто ее игрушку.
…
— Мейбл? Тут совсем нет связи. Я не могу дозвониться до тебя. Честное слово, тут пустыня, и ловит только спецсвязь, телефон можно выкинуть. Интернета нет от слова совсем. Его вообще нет, иначе нас засекут.
Там, где-то в ставшей миражом прошлой жизни, Мейбл молчала, слушая его голос. Ральф откинулся в кресле. Сначала он звонил ей каждый день, но их разговоры становились все реже, а слова куда-то девались. Он безумно скучал по ней, но, когда набирал ее номер и слышал ее голос, все, что ему хотелось ей рассказать, вылетало из головы. Зато он представлял ее с разными знакомыми парнями, сам себе выдумывая поводы для ревности. Говорить об этом Мейбл было глупо и стыдно, но поделать с воображением он ничего не мог. Стоило ей передать ему привет от общих знакомых, ревность тут же поднимала голову, и он лишался и так короткого сна.
Все, что он думал о войне, оказалось штампами из дурацких фильмов. Война была делом скучным и нервным. И очень жарким. Настолько, что можно было сойти с ума от этой жары. Кондиционеры на базе не работали. Они не работали совсем, и никто этому не удивлялся. Перебои с электричеством постоянно выбивали их из сети, от чего они умирали навсегда, оставляя людей наедине с жарой.
Раньше Ральф представлял себе пустыню, как оазис в песчаных дюнах. Озеро, пальмы, песок, верблюды. Оказалось же, что это просто выжженая земля, где нет ничего. Горы на горизонте, под ногами мелкие камешки, раскаленные и неприятного серовато-желтого оттенка. Пыль от выжженой земли набивалась в рот и нос, и он быстро понял, почему местные жители покрывают голову. Он тоже стал покрывать голову, научился закутываться в ткань, когда поднимался ветер.
Дни за днями на жаре, когда тренировки солдат откладывались до вечера, и они болтались без дела по базе, шли бесконечным серо-желтым пятном. Редкие вылазки до ближайшего населенного
Он не заметил, как прошло полгода. Полгода, как единый день, за который он ничего не добился. Он стал нервным и злым, во рту у него был серый песок, и осознание безумия собственного поступка стало накатывать, портя и так плохое настроение. Он тренировался вместе с солдатами, учился стрелять, скрываться, ползти по этому серому камню, глотая пыль... А Мейбл писала пейзажи в компании одноклассников. Она снова победила, и теперь он был полным дураком в ее глазах. Еще полгода и закончится контракт, он отправится домой, и будет умолять простить его, чтобы его пустили к себе, как домашнего зверька.
— Ральф, ты не звонил три месяца! Я была уверена, что ты погиб! — она всхлипнула.
— Ты же видела мои ролики?
— Нет.
— Ну так посмотри. Я выкладывал в интернет. Жизнью рисковал, можно сказать, тут интернет - это нечто невообразимое!
Он начинал злиться.
— Я посмотрю, — сказала она, — я просто видела сюжет по телевизору, и поняла, что ты жив. Я звонила везде, но они не дают информацию!
— Ну, тут не празднование Рождества, тут заварушка поинтереснее, — хмыкнул он.
Повисло молчание.
— А ты когда вернешься? — спросила она.
— Когда контракт закончится.
— Ты нужен мне.
Он замер, вцепившись в трубку. Девочка соскучилась по своему зверьку? Сердце предательски забилось. Он тоже соскучился. Так, что сходил с ума от одного ее имени.
— Я жду ребенка, сказала она просто.
— Что? — заорал он.
— Я жду ребенка, — повторила она, — уже пять месяцев. И не одного. У нас двойня.
Глава 10
— Ральф, разговор есть!
После сообщения Мейбл прошел месяц и ему наконец удалось выбраться в цивилизованный мир. Израиль показался ему вершиной цивилизации. Тут была связь, тут были люди, похожие на европейцев, одетые в повседневную одежду и всегда способные ответить на английском. Первые дни он наслаждался этой цивилизацией. Пил кофе в кафе, сидя под кондиционером, осмотрел какие-то руины и даже подумывал сгонять на Красное море, чтобы поплавать с ластами.
Он позвонил Мейбл и сообщил, что прилетает через два дня.
— Я очень рада, — Мейбл говорила искренне, — твои дети скоро родятся, так что поспеши.
Ральф спешил. Он мечтал увидеть ее, но все же сердце было не на месте. Зачем он почти год потратил на этот жаркий ад? Чего он добился? Заработал денег? Нет. Он прославил свое имя? Нет. Один приличный выпуск за год — ничто для военного журналиста.
Его приятель из известного телеагентства остановился напротив него.
— Что за разговор, Майк? — Ральф в мыслях был уже рядом с Мейбл, а до этого хотел сходить к Стене Плача и в главный Храм, как он там называется...