Книга тайных желаний
Шрифт:
Мне не стоило беспокоиться: Йолта хорошо знала правила игры.
Дядя уставился на нее, скрестив руки на груди.
— Йолта, ты явилась без приглашения. Отправляя тебя к нашему брату в Галилее, я дал понять, что тебе не следует возвращаться. И я не уполномочивал тебя привозить их в мой дом, — добавил Харан, обращаясь к Апиону.
Мой обман раскрылся раньше, чем я рассчитывала.
— Господин, простите меня, — начал оправдываться Апион, — но младшая из женщина сказала… — Его взгляд остановился на мне. Я видела капли пота, выступившие
Харан мгновенно все понял:
— Возможно ли, Апион, что тебя подкупили? Если так, отдай мне деньги, а я подумаю о назначении другого казначея.
Пора было выручать беднягу. Скорее всего, нас прогонят в любом случае, поэтому будет совсем не вредно заручиться поддержкой Апиона. Надо рискнуть.
— Меня зовут Ана, дочь Матфея, — вышла я вперед. — Не кори своего работника, который доставил нас к тебе. Мы его не подкупали. Я убедила его, что получила твое письменное согласие на наш переезд в Александрию. Его вина состоит лишь в том, что он поверил моему слову.
Йолта бросала на меня неуверенные взгляды, Лави переминался с ноги на ногу. На Апиона я не смотрела, но вздох облегчения, сорвавшийся с его губ, услышала.
— Ты признаешься в том, что попала в мой дом хитростью? — Харан рассмеялся, однако без всякой злости. — Зачем ты явилась?
— Дядя, как тебе известно, отец мой умер. Нам с теткой некуда больше идти.
— Разве у тебя нет мужа? — удивился он.
Вопрос закономерный, и я должна была его предвидеть, однако же он застал меня врасплох.
— Муж отослал ее, — пришла мне на помощь Йолта, понимая, что я слишком медлю с ответом. — Ей стыдно упоминать о своем позоре.
— Так и было, — промямлила я. — Он выставил меня за дверь. — И, не дав Харану поинтересоваться причиной изгнания, поспешно продолжила: — В сопровождении телохранителя мы отправились к тебе, ведь ты старший брат моего отца и глава нашей семьи. Мой обман вызван желанием приехать сюда и служить тебе. Я прошу твоего прощения.
Он повернулся к Йолте:
— А она сообразительная, это мне нравится. Теперь отвечай ты, давно утраченная сестра. Зачем ты вернулась сюда спустя столько лет? Только не говори, что ты тоже жаждешь служить мне, — я тебя знаю.
— Ты прав: у меня нет намерения служить тебе. Мне нужно только одно — вернуться домой. Мое изгнание длилось двенадцать лет, разве этого недостаточно?
— Значит, дело не в стремлении разыскать свою дочь? — Губы дяди тронула насмешливая улыбка. — Всякая мать захотела бы перед смертью воссоединиться с утраченным ребенком.
«Он не только жесток, но и догадлив, — подумала я. — Не стоит впредь его недооценивать».
— Моя дочь давным-давно живет в приемной семье, — сказала Йолта. — Я утратила право на нее и не питаю ложных надежд на встречу. Если ты захочешь открыть мне ее местонахождение, я приму
— Тебе известно, что я ничего не знаю о том, где живет Хая. Ее новая семья настояла на заключении договора, согласно которому мы не можем поддерживать с ними связь.
— Как я уже сказала, дочь больше не моя, — повторила Йолта. — Я пришла не за ней, я здесь только ради себя. Харан, позволь мне вернуться домой. — Ее раскаяние выглядело очень убедительно.
Харан выбрался из пятна слепящего света и принялся мерить атриум шагами, заложив руки за спину. Он сделал Апиону знак удалиться, и казначей почти бегом покинул зал.
Дядя остановился передо мной.
— Ты будешь платить мне пять сотен бронзовых драхм за каждый месяц, проведенный под моей крышей.
Пять сотен! У меня было с собой полторы тысячи серебряных Иродовых драхм. Сколько это в египетской бронзе, я не знала. Я рассчитывала, что денег должно хватить на год: я собиралась потратить их на какое-нибудь жилище, к тому же нам нужно будет чем-то заплатить за обратную дорогу.
— Сто, — сказала я.
— Четыре сотни, — не уступал он.
— Сто пятьдесят, и ты возьмешь меня к себе писцом.
— Писцом? — фыркнул дядя. — Писец у меня есть.
— Он пишет по-арамейски, по-гречески, на иврите и латыни — на всех четырех языках? — поинтересовалась я. — Выводит ли он буквы столь искусно, что самый их вид придает больший вес словам?
— Ты что же, умеешь так писать? — удивился Харан.
— Да.
— Хорошо. Сто пятьдесят бронзовых драхм, и будешь работать у меня писцом. Более никаких условий — разве что вы не сможете покидать этот дом.
— Ты не можешь заточить нас здесь, — возразила я. Вот так удар! Это было еще хуже, чем платить дяде за кров.
— Если вам потребуется что-нибудь на рынке, ваш так называемый телохранитель сможет сходить туда за вас. — Дядя повернулся к Йолте: — Как тебе известно, убийство не имеет срока давности. Если до меня дойдут слухи, что одна из вас покинула дом или расспрашивала о твоей дочери, я позабочусь о том, чтобы тебя арестовали. — Его лицо посуровело: — Семья Хаи не желает никакого вмешательства в их дела, а я не желаю становиться объектом судебного разбирательства из-за этого.
Он ударил в маленький гонг, и в зал вошла молодая женщина — не еврейка, а длинношеяя египтянка с жирно подведенными глазами.
— Проводи их на женскую половину, а их телохранителя — к прочим слугам, — распорядился Харан, после чего сразу ушел.
Мы последовали за египтянкой, прислушиваясь к шуршанию ее сандалий по плитке. Ее черные волосы покачивались туда-сюда. По всему выходило, что в этом доме мы будем пленницами.
— Разве у Харана нет жены, которую мы могли бы молить о покровительстве? — шепнула я Йолте.
— Она умерла еще до того, как я покинула Александрию. Взял ли он другую — мне неизвестно, — так же тихо ответила она.