Когда мы встретимся вновь

Ellada

– Хорошо, ваша светлость, – Элеонора поднялась с места. – Я принимаю ваше приглашение. Но это будет первый и единственный ужин! – жестко предупредила она и направилась к двери.

– Как пожелаете, – герцог чуть склонил голову в смиренном поклоне и последовал за ней, но на его губах играла легкая улыбка удовлетворения.

«По крайней мере, ты хоть на какое-то время забудешь о своих тревогах, Лин».

В ресторане царил приятный полумрак, в воздухе витал аромат пряностей и цветов. Посетителей в зале было немного, но глаза всех присутствующих моментально устремились к вошедшей паре. Заметив это, Элеонора недовольно поморщилась и опустила ресницы, чтобы не видеть эти полные любопытства,

алчущие скандальных подробностей взгляды.

«Да уж. Пересудов теперь точно не миновать. Можно не сомневаться, завтра весь Нью-Йорк будет обсуждать потрясающую новость о том, что у «самой таинственной и неприступной звезды труппы Арлингтона» Элеоноры Бейкер роман с английским герцогом, а великосветские сплетницы примутся гадать, как давно началась наша связь и сколько она еще продлится, с наслаждением смакуя скандальные подробности! Уж местный бомонд ни за что не упустит столь лакомый кусочек. Господи, как же все это мелочно и отвратительно!» – думала она, направляясь к ближайшему свободному столику, и осторожно покосилась на идущего рядом мужчину.

На лице герцога застыло непроницаемое скучающе-надменное выражение. Неторопливо прошествовав к столику, он церемонно отодвинул стул и, дождавшись, когда она займет свое место, сел рядом. Он обращался с ней так, словно она была не актрисой, а, по меньшей мере, принцессой крови, и при этом вел себя так естественно и непринужденно, словно они были совершенно одни в этом зале, игнорируя любопытные взгляды присутствующих с поистине аристократическим достоинством. В какое-то мгновение Элеонора даже позавидовала его непробиваемому спокойствию, выдержке и умению относиться к общественному мнению с этаким легким презрением, как к чему-то мелкому и не имеющему абсолютно никакого значения.

Едва они уселись, рядом со столиком бесшумно, словно призрак, возник официант. Им оказался молодой человек с тщательно зачесанными назад темными волосами, облаченный в ослепительно белую рубашку, темные брюки и жилет, с перекинутым через левую руку полотенцем из тончайшего дорогого полотна и стандартным услужливо-непроницаемым выражением лица. Не отрывая взгляда от кончиков собственных, начищенных до зеркального блеска ботинок, он чуть склонил голову, приветствуя их, как того требовали правила, и положил на стол две обтянутые темной блестящей кожей книжки меню. Ричард взял одну из них и принялся внимательно ее изучать. Элеонора быстро пробежала свою глазами и, захлопнув, отложила в сторону. Заметив это, герцог внимательно посмотрел на нее поверх книжки, на его лице на секунду мелькнуло выражение легкого удивления.

– Ты уже сделала выбор?

– Я не голодна, – чуть слышно пробормотала Элеонора, рассеянно раскладывая на коленях белоснежную полотняную салфетку.

– В самом деле? – Ричард захлопнул меню и небрежно протянул его официанту, застывшего у него за спиной безмолвной тенью. – В таком случае, чего же ты желаешь?

Элеонора откинулась на спинку стула и закрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то внутри, а затем по ее губам скользнула едва заметная улыбка.

– Шампанского.

– Шампанского? – герцог не смог скрыть удивления.

Как ему помнилось, Элеонора не пила шампанское, ссылаясь на то, что оно слишком туманит сознание, заставляя говорить и делать глупости, и лишь изредка позволяла себе глоток. Но он никак не ожидал, что она закажет его при таких обстоятельствах, да еще и в его компании.

– Да, я хочу шампанского! – повторила Элеонора, вызывающе вскинув голову.

Этот жест помог ему справиться с удивлением.

– Как пожелаешь, – пожав плечами, спокойно ответил он и повернулся к официанту. – Бутылку лучшего шампанского и фрукты для дамы.

Тот молча поклонился и бесшумно исчез в глубине

зала. Спустя несколько секунд молодой человек появился снова и поставил на столу бутылку шампанского и два высоких бокала из тончайшего богемского стекла.

– Открыть бутылку, сэр? – тихо предложил он.

– Нет, благодарю. Вы свободны, – ответил герцог.

Коротко поклонившись, официант снова удалился. Ричард взял бутылку, ощутив ладонью приятный холодок стекла, и, открыв ее, наполнил бокалы. Золотистая жидкость всколыхнулась и застыла, мерцая таинственными искрами. Отставив бутылку, Ричард поднял свой бокал и вопросительно посмотрел на сидящую рядом женщину, которая внимательно наблюдала за ловкими, изящными движениями его рук сквозь полуопущенные ресницы, на ее губах играла та самая загадочная и волнующая полуулыбка Джоконды.

– И за что же ты хочешь выпить?

Элеонора медленно протянула руку и взяла бокал. Мгновение она задумчиво любовалась искрящимся золотым вином, а затем перевела взгляд на сидящего напротив мужчину, ее глаза были печальны и серьезны.

– За нашего сына, – прошептала она. – За то, чтобы эта ужасная война поскорее закончилась и он вернулся целым и невредимым.

– Прекрасно сказано, – так же тихо и серьезно ответил Ричард, чуть коснувшись ее бокала краем своего. – За нашего сына, – повторил он и мысленно добавил: «И за его прекрасную мать».

Глаза цвета стали вспыхнули и потемнели, превратившись в таинственные озера, наполненные теплым серебристым сиянием, но мгновенно опустившиеся ресницы скрыли их выражение.

Мелодичный хрустальный звон поплыл в воздухе и растаял в тишине, жидкое золото мягкой волной омыло стенки бокалов. Вино обдало горло обжигающим холодом и побежало огнем по венам, приятно туманя голову, тонкий вкус чувственно защекотал нёбо. Элеонора опустила пустой бокал на стол и замерла на мгновение, закрыв глаза и смакуя волшебный вкус. Беспокойство и страх, так долго державшие ее в напряжении, медленно отступили, выпуская ее из своих цепких истязающий лап, а тело вдруг наполнилось такой удивительной легкостью, что, казалось, еще секунда – и она взлетит и поплывет по воздуху, кружась и порхая, словно невесомое маленькое перышко, подхваченное ласковым ветерком. Голова была странно пустой, словно чья-то невидимая рука одним движением стерла тревожные мысли и раздумья, мучавшие ее на протяжении всех этих месяцев, прошедших с отъезда сына. Ей было хорошо. Впервые за все эти месяцы ей было так хорошо и легко. Ей вдруг захотелось встать, раскинуть руки и закружиться, уплывая на волнах той неслышной никому музыки, что звучала сейчас в ее душе. Кружиться так, чтобы черный бархат ночного неба превратился в гигантский, уводящий в небытие водоворот, а звезды сливались в серебряные нити. Просто кружиться. И забыть обо всем. Но забыть не получалось. Элеонора грустно усмехнулась, прислушиваясь к затухающим глубоко внутри отголоскам пламени, разбуженного шампанским, и медленно открыла глаза. Длинные ресницы плавно вспорхнули над затуманенной рассеянной синевой, мгновенно утонувшей в сияющем серебре. С минуту они молча смотрели друг другу в глаза, а затем Элеонора подняла свой бокал и протянула ему.

– Еще.

Широкие темные брови над сверкающим серебром глаз удивленно приподнялись, но он ничего не сказал и послушно наполнил протянутый бокал. Элеонора поднесла его к глазам и повертела, задумчиво глядя на искрящееся золото, а затем, чуть пригубив, поставила его на стол и пристально посмотрела на сидящего напротив мужчину.

– А теперь расскажи мне о Терри.

Несколько часов спустя…

Они медленно прошли по пустынной улице с изредка попадавшимися навстречу запоздалыми прохожими, которые спешили мимо, и остановились у невысокого двухэтажного дома.