Когда мы встретимся вновь

Ellada

– Слушай, Грандчестер, если ты хочешь быть хорошим солдатом, то нужно есть! – сурово и резко принялся отчитывать он молодого человека. – Армии не нужны солдаты, падающие в голодные обмороки на поле сражения, ясно?!

– Да, сэр! – Терри улыбнулся, отдав честь.

– Тогда кру-угом! И шагом марш в столовую!!!

Терри рассмеялся и направился в столовую. Пембертон посмотрел ему вслед и вздохнул.

– Эх-х… Молодежь. Ни черта не понимают в этой жизни!

Нахмурившись, он поспешил по своим делам.

Солнце медленно клонилось

к горизонту, на востоке начали сгущаться сумерки. Кенди сидела в шезлонге на палубе, закутавшись в пальто, и смотрела на закат. Огненные струи мерно сливались с глубокой бархатной синевой неба, плавились, переливались, вспыхивали. Она ни о чем не думала. Почти ни о чем. Просто сидела и смотрела.

– Кенди.

Кенди вздрогнула и, обернувшись, увидела Жоа.

– Привет.

– Смотришь на закат и думаешь о любимом парне? – фиалковые глаза искрились смехом.

– Ну что ты, – Кенди невольно покраснела.

– У женщины такой взгляд бывает, только когда она любит. И любит по-настоящему.

– Может быть, – Кенди отвела взгляд, сделав вид, что любуется закатом.

– Что? – Жоа встревожилась. – Неужели безответная любовь?

– Нет, – Кенди вздохнула, поняв, что ее уловка не удалась, и грустно улыбнулась. – Просто любовь, которую нужно забыть.

– Почему?

– Потому что у нее нет будущего.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

Жоа пожала плечами и села на стоящую рядом скамью.

– Кто он?

Кенди поморщилась, словно испытывала сильную боль…

– Давай не будем о нем. Я не хочу сейчас вспоминать. Здесь так мирно и красиво. Я почти забыла обо всем.

– Ты его любишь?

– Да. Но он должен быть с другой.

– Что значит «должен быть с другой»?!

– Мы расстались.

– О-о… Прости.

– Ничего. Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе эту грустную историю, но не сейчас. Давай лучше поговорим о тебе.

– О-о, – простонала француженка и досадливо наморщила носик. – Это неинтересно.

– В самом деле?

– Да. Я не люблю вспоминать прошлое.

– Где твои родители?

– Я не знала отца, а мама уже умерла.

Жоа отвернулась, но Кенди успела заметить выражение боли, мелькнувшее на лице девушки, и решила не задавать больше вопросов. Они помолчали.

– А где твои? – наконец снова заговорила Жоа, поворачиваясь к ней.

– У меня нет родителей. Я выросла в приюте мисс Пони.

– В приюте? Это, должно быть, ужасно, – в голосе девушки явственно прозвучали нотки искреннего сочувствия.

– Вовсе нет! – горячо возразила Кенди. – Мисс Пони и мисс Рейн, которые растили нас, очень добрые. Они так заботились обо всех детях! И сейчас продолжают. Теперь им помогает Пати, моя подруга. Они заменили мне родителей. Там, на холме Пони, я была так счастлива. Самое счастливое время в моей жизни, – вздохнула она.

– Ты так тепло о них говоришь, значит, они действительно прекрасные люди.

– Да.

Они снова замолчали, глядя

на горизонт, где сияло и плавилось солнце…

«Как странно. Я еду на фронт. Боже мой, кто бы мог подумать».

Терри вышел на палубу и прислонился спиной к стене. Закат был великолепен. Золотые лучи отливали красным, разбрызгивая золото по волнам. Золотые лучи… Так похожие на ее локоны. И глаза цвета морской волны.

«Кенди… Любимая Кенди. Ты сейчас в Чикаго работаешь медсестрой. Я так рад, что ты нашла свое место. Наверное, теперь ты уже жена Нила Лэганна. Надеюсь, что ты счастлива. Будь счастлива, любимая. Будь счастлива. Где бы я ни был, мое сердце и моя душа всегда будут принадлежать тебе, Тарзан с веснушками».

Он достал из кармана губную гармонику. В памяти сразу же всплыл тот день в колледже Святого Павла, когда она застала его на холме Пони с сигаретой и подарила ему эту гармонику. Разве мог он знать тогда, что все закончится вот так? Нет, не мог. Не знал.

Устремив взгляд на золотой закат, он поднес гармонику к губам, и над океаном поплыли мелодичные звуки грустной шотландской песни.

«Прощай, Кенди. Будь счастлива, любимая».

Она сидела в башне. Ее наказали за придуманное Элизой свидание с Терри. Она сидела, прижавшись спиной к каменной стене, и слушала старинную шотландскую прощальную песню. Плавные мелодичные звуки губной гармоники плавно и легко взлетали в воздух, перетекая один в другой. От серого камня веяло холодом. И внезапно Кенди поняла, что он прощается с ней. Он уйдет, и она больше никогда не увидит его.

– Нет! – она вскочила на ноги и изо всех сил заколотила кулачками в глухую каменную стену. – Терри, не уходи!!! Не оставляй меня!!!

Терри не ответил. Гармоника продолжала плакать в тишине, отзываясь болью в сердце. Кенди обессиленно опустилась на пол и вдруг заметила, что дверь открыта. Сквозь пелену слез, застилающую глаза, она смутно различила его высокую фигуру в проеме. Терри грустно смотрел на нее, а затем отвернулся и стал уходить.

– Нет! Терри, подожди!!! Не уходи!!!

Она бросилась за ним, но когда до двери оставался лишь шаг, пол под ее ногами провалился, и она полетела во тьму.

– ТЕРРИ!!!

Кенди ударилась обо что-то твердое и открыла глаза. Она лежала на полу возле шезлонга. Рядом на скамье, свернувшись калачиком и кутаясь в теплое пальто, мирно спала Жоа.

«О, Боже… Я уснула в шезлонге и упала. Как смешно».

Кенди подавила смех, не желая будить подругу, и осторожно поднялась.

«Какой странный сон».

Она потерла глаза, чтобы проснуться окончательно, и направилась к перилам. Солнце почти село. Лишь край огромного огненного диска все еще выглядывал из-за горизонта, рассыпая последние лучи по черным волнам, да ветер о чем-то шептал показавшейся луне, подпевая мелодичным звукам губной гармоники. И тут Кенди почувствовала, что ее сердце остановилось. Это была та самая мелодия. Старинная шотландская прощальная баллада…