Когда погаснут все огни
Шрифт:
– Да, - Чжу Юйсан склонил голову перед алтарем и коснулся лбом сложенных ладоней, отдавая почтение принцессе.
Особый интерес Хао Вэньяня к фрескам принц отлично понимал. Его молочный брат был прямым потомком младшего брата генерала, и история Хао Сюаньшэна была для него частью истории рода.
В том, что и писавший фрески художник был очевидцем событий, не было ничего удивительного. Именно в Яньци обезумевший от горя генерал Хао привез остававшееся нетленным тело принцессы. И именно здесь ее отец, ван Цзянли, и генерал преклонили колени перед будущим основателем династии Тянь, первыми признав его власть. Отец-император совершенно неслучайно отправил
Шэнли и Хао Вэньянь возложили дары к ногам принцессы. Принц вновь задумчиво заглянул в улыбающееся приветливое лицо. Она казалась слишком молоденькой и хорошенькой для того, чтобы так бестрепетно пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы просто упрекнуть кого-то в несправедливости. Особенно - упрекнуть в несправедливости самого императора.
Чжу Юйсан присоединился к ним. Еще один тонко свитый из золотой бумаги цветок и выточенный из сердолика флакончик с благовониями легли рядом с подношениями принца. Чжу Юйсан низко склонил голову и коснулся лбом сложенных ладоней – как делают не просто пришедшие почтить небожителя, а верные последователи культа.
– Ты почитаешь Ее Небесное Высочество? – поинтересовался Шэнли уже за храмовой оградой.
Принцесса покровительствовала не только тем, кто взыскует справедливости. Ей поклонялись многие судьи. А еще выданные против воли замуж женщины, прося твердости духа для того, чтобы остаться верными супружескому долгу.
– Да, Ваше Высочество. Ваш слуга питает надежды на то, что сможет удостоиться звания судьи и окажется достойным и справедливым последователем Ее Небесного Высочества.
Желание Чжу Юйсана стать судьей показалось Шэнли несколько странноватым. Он совершенно не производил впечатления человека, желающего копаться в чужих дрязгах. Но, если Чжу Юйсан действительно этого хочет… после возвращения можно будет похлопотать о такой награде для него.
В целом путешествие Шэнли находил вполне приятным. И даже интересным. Довольно необычно было оказаться вне привычной с рождения обстановки дворца и быть настолько свободным в своих решениях. До определенных пределов свободным, конечно. Наставник Ли строго следил за тем, чтобы принц придерживался принятого плана поездки и не слишком пренебрегал своими обязанностями. Однако ускользнуть из-под его надзора сейчас было проще, чем в столице.
Вопреки первоначальной настороженности, которую в Шэнли пробудила неприязнь, высказанная Хао Вэньянем, Чжу Юйсан понравился принцу. Сдержанный, серьезный, воспитанный не хуже юношей из знатных родов столицы, и, что стало особенно приятным, лишенный подобострастия, ожидаемого в провинциале. Он действительно мог многое рассказать о Цзянли, оказался неплохим собеседником, недурно играл на флейте – словом, вполне вписался в ближний круг свиты Шэнли. Только вот Хао Вэньянь продолжал коситься на него так, словно Чжу Юйсан был с ног до головы покрыт некоей отвратительной слизью, которую больше никто не замечает. Шэнли заметил, что каждый раз, как они оказывались у ворот какого-либо храма, Хао Вэньянь впивался взглядом в Чжу Юйсана, как будто ожидая чего-то. Но сколько бы принц ни расспрашивал своего молочного брата, тот так и не смог внятно объяснить причины своей неприязни. Это непонимание и неспособность что-то сделать со своими чувствами явно смущали и раздражали самого Хао Вэньяня. Если бы Шэнли не так хорошо знал его, то решил бы, что молочный брат попросту ревнует… только вот Хао Вэньянь был чужд подобного. Никто во всем Цзиньяне не мог сравниться с ним по близости к Шэнли.
Все проверки,
До прибытия генерала Линя из Данцзе оставалось еще несколько дней, которые можно было провести в свое удовольствие. И поездка к порогам Юйхэ должна была стать очередным развлечением.
Шэнли не слишком восторгался ночевками в походных шатрах. Как бы ни старалась его свита обеспечить надлежащие удобства и роскошь, все же это слишком отличалось от привычной принцу обстановки дворцов и богатых усадеб. Однако величественная красота кипящих порогов и водопадов Юйхэ отчасти примирила Шэнли с необходимостью несколько ночей провести в шатре.
Еще одним удовольствием, которому можно было без ограничений предаваться в поездке по столь отдаленным местам, не задумываясь о том, что ненароком устроишь потраву крестьянских посевов – поездки верхом. При всей изнеженности, Шэнли любил носиться по полям в бешеной скачке. И в дальних областях Цзянли он мог сполна насладиться любимой забавой.
В тот день они отъехали довольно далеко от лагеря – перед возвращением в Яньци Шэнли хотел своими глазами увидеть самые дальние водопады, в том числе и знаменитый Трехглавый, о котором с восторгом писали путешественники и с воодушевлением рассказывал Чжу Юйсан.
Он и вызвался быть проводником. По его рассказам, он бывал в этих местах ранее и знал дорогу. Хао Вэньянь немедленно нахмурился – но скорее по привычке относиться к молодому господину Чжу с недоверием, которое не мог преодолеть.
Свита была невелика – лишь самое близкое окружение, те, что были молоды и хорошо держались в седле. В большой охране Шэнли не видел смысла. Местность была такова, что незаметно укрыть крупный отряд не получилось бы даже у легендарных генералов прошлого. Да и подкрасться тайком могли бы только невидимки.
День располагал к прогулкам. Впервые за много дней солнце перестало так нещадно палить. Небо затянула легкая дымка, обещавшая в скором времени стать плотнее. И, быть может, за этой дымкой придут и тучи, которые прольются дождем. Дождь успокоит одолевающие многих тревоги, что засуха, мучающая Милинь, перекинется на Цзянли.
Трехглавый водопад был уже виден – три бурлящих потока, в полете сливающиеся в один и уже едиными падающие в воды Юйхэ. Зрелище впечатляло величественной красотой даже издали, и Шэнли уже представлял, что они увидят, когда приблизятся, как вдруг от созерцания его отвлекла лошадь. Сяоюэ, его любимица, почему-то начала нервничать. И не только она одна. Забеспокоились и другие кони.
Почти одновременно с этим указывавший дорогу Чжу Юйсан придержал своего коня и предостерегающе вскинул руку.
– Здесь что-то не так, - услышал принц напряженный голос Хао Вэньяня, - господин Чжу! Бывало ли тут такое ранее?
– Нет, - лицо обернувшегося Чжу Юйсана выглядело встревоженным, - здесь всегда было спокойно.
Кони нервничали все сильнее, беспокойно переступали ногами, всхрапывали, прижимая уши. Шэнли старался успокоить Сяоюэ, озираясь по сторонам. Местность вокруг выглядела безмятежно спокойной, серебристо сияли воды Юйхэ, шумел в отдалении, низвергаясь с высоты, Трехглавый… что же встревожило коней, Чжу Юйсана и Хао Вэньяня? И почему лишь их?