Кокон
Шрифт:
Ларри судорожно вздохнул, с трудом подбирая слова.
— Однажды я упомянул «фиброксанол». Это было... необдуманно. Просто в разговоре. Она сказала, что уже слышала это слово раньше. Я спросил, где, а она только отмахнулась и сказала: «Неважно». Позже я узнал, что она обсуждала это с доктором Боуманом, когда была у него на приеме.
Прокурор поднял бровь.
— Вы предполагаете, что она могла рассказать доктору Боуману о своей осведомленности?
— Это только мои догадки, но она часто говорила, что доктор — человек, которому
— То есть, мистер Боуман мог связать ее с распространением наркотика «фиксал» из-за вас?
— Д-думаю да, сэр, — ответил Брукс.
Прокурор удовлетворенно кивнул и, задав еще несколько вопросов, объявил следующего свидетеля.
По делу Шерил Мэйн был вызван Фрэнк Клэйсон, напарник Ларри. Мужчина наружности столь же неприятной, что и по характеру. Еще на допросах Джеймс обратил внимание, с какой дерзостью порой отвечал на вопросы Фрэнк, будто бы привык, что из любой передряги может выйти сухим из воды. Но не теперь, когда этот крупный мужчина с хриплым голосом, устроился на трибуне, глядя на публику. Его взгляд скользнул по прокурору, когда тот задал ему стандартный вопрос о его отношениях с мисс Мэйн.
— Я был у Шерил постоянным клиентом, — сказал он.
— Вы говорите о проституции? — уточнил прокурор.
— Ага, — от того, насколько пренебрежительно Фрэнк говорил о погибшей, даже Джеймсу уже хотелось дать ему в морду. — Иногда я «заимствовал» из партии пару доз для своих нужд. Она иногда брала фиксал в качестве оплаты.
Прокурор сделал пометку в своих записях.
— Вам известно, что мисс Мэйн была пациенткой доктора Боумана?
— Да, — спокойно ответил Фрэнк. — Она упоминала его несколько раз. Однажды, после процедуры... эм... аборта, она сказала, что препарат, который он ей дал, — тот же самый, что она принимает в качестве наркотика. Тогда я понял, что у нее крыша поехала от зависимости.
— Вы хотите сказать, что доктор Боуман мог понять, что Шерил знала о связи фиброксанола с наркотиками?
— Ну, если он не дурак, то да, — усмехнулся Фрэнк, и тут же вздрогнул, когда судья резко застучал молотком.
— Проявляйте уважение к присутствующим, мистер Клэйсон, — строго отчеканил судья, глянув на свидетеля поверх очков. — И воздержитесь от грубых высказываний и оскорблений.
— Прошу прощения, ваша честь, —лениво произнес Фрэнк, который не слишком то раскаивался за свою прямоту.
Все время, пока свидетели высказывались, Боуман сидел на месте для обвиняемых, держась с холодной отстраненностью, словно бы это все его не касалось. Его адвокат, бледный и обеспокоенный средних лет мужчина с идеально выбритым подбородком и легкой сединой на висках, то и дело шептал что-то ему на ухо, но доктор махнул рукой.
Зал суда затих, когда адвокат Боумана
— Уважаемые члены суда, — начал он, делая шаг к присяжным, — мой клиент, доктор Майкл Боуман, — человек, посвятивший свою жизнь медицине. За тридцать лет практики он стал известным специалистом, авторитетом в своей области, уважаемый коллегами и пациентами. Его участие в этом деле — чудовищная ошибка, вызванная...
Боуман, сидевший неподвижно до этого момента, вдруг прервал адвоката.
— Достаточно, Найджел, — сказал он, глядя прямо перед собой.
Адвокат замер, ошеломленный.
— Майкл, я...
— Я сказал, хватит, — жестче повторил Боуман, вставая. Его голос эхом отозвался в тишине зала.
Он повернулся к судье, затем к присяжным, словно собирался заговорить с каждым из них лично.
— Да, я виновен, — начал он, спокойно, почти холодно. — Виновен в том, что был частью этой системы. Я помогал адаптировать фиброксанол в фиксал. Да, я знал, как он действует, и да, я видел в этом возможность.
Его адвокат хотел что-то сказать, но осекся, заметив предупреждающий взгляд судьи.
— Вы признаете свою причастность к распространению наркотиков? — уточнил прокурор, стараясь скрыть удивление.
— Да, — коротко ответил Боуман. — Деньги, влияние, возможность исследовать действие нового препарата в реальной среде... Это был вызов, на который я решился. Пусть эти мотивы покажутся низменными, но я не собираюсь их отрицать.
Зал снова наполнился шепотом. Адвокат закрыл лицо руками, его поражение было очевидным.
— Однако, — продолжил доктор, повысив голос, чтобы его услышали все, — я никого не убивал.
— Не считая тех, кто умер от передозировки созданного вами фиксала? — парировал прокурор, но тут же смолк, когда судья призвал к тишине и попросил не провоцировать обвиняемого.
— Я никого не убивал, — с нажимом повторил Майкл, глядя только на судью и присяжных. — Я всегда был и остаюсь врачом в первую очередь. Моя цель — спасать жизни, а не забирать их. Да, я участвовал в распространении фиброксанола, но и только. Все остальное — ложь.
Прокурор прищурился.
— Вы хотите сказать, что ни один из ваших пациентов не погиб по вашей вине?
Боуман усмехнулся, его улыбка была полна горечи.
— Люди умирают. Это реальность, с которой сталкивается каждый врач. Но я не маньяк. Те смерти, о которых вы говорите, — дело рук кого-то другого.
Он оглядел зал, словно пытаясь найти единственного, кто мог бы ему поверить.
— Мое преступление — это алчность и тщеславие, — добавил Боуман. — Но не убийство.
Его слова повисли в воздухе, словно вызов. Судья посмотрел на прокурора, словно давая ему возможность задать еще один вопрос, но тот только покачал головой.