Кокон
Шрифт:
После того, как опрос Билла закончился, место на трибуне занял Чарли Бэннет.
— Джеймс Сэвидж — тот человек, который всегда работает на износ, — комиссар был непоколебим, излучая уверенность всем своим видом. Сразу было видно, что он привык правильно подавать себя на таких заседаниях. — За пятнадцать лет он проявлял себя как исключительно преданный своему делу сотрудник.
— И за пятнадцать лет не было ни одного нарекания? — мягко поинтересовался адвокат, прохаживаясь вдоль трибуны.
Чарли стиснул
— Разумеется, были некоторые инциденты, но я никогда не слышал о том, чтобы кто-то из полицейских не допускал ни одного промаха за время работы, — сухо произнес он. — Да, он иногда идет против правил, но исключительно чтобы добиться справедливости.
Мортон широко улыбнулся в ответ.
— Верно. Его преданность столь велика, что она мешает ему видеть картину целиком. Мистер Сэвидж не терпит мнений, отличных от его собственного. Это упоминается в нескольких отчетах, подписанных вами, комиссар Бэннет.
На это Чарли нахмурился, но не выразил удивления:
— Может, дадите чуть больше конкретики? Я предпочитаю говорить по фактам.
Маркус будто только этого и дожидался. Он посмотрел в сторону Джеймса, который сидел неподвижно, сжав челюсти.
— Позвольте мне уточнить, — он высоко поднял папку с документами, — в этих отчетах говорится, что мистер Сэвидж неоднократно игнорировал указания начальства и действовал по-своему. В отчете за 1983 год упоминается, как детектив, не имея ордера, ворвался в дом подозреваемого, что привело к исключению ключевых доказательств.
Он бросил взгляд на присяжных, продолжая:
— В 1985 году мистер Сэвидж допрашивал свидетеля без адвоката, что стало причиной аннулирования признания. Не говоря уже о многочисленных случаях, когда он тайно записывал все, что обсуждалось с ним наедине, тем самым нарушая право на конфиденциальность.
Мортон повернулся к судье. Детектив почувствовал, как кровь прилила к лицу. Он сжал кулаки, но ничего не сказал.
— И это лишь малая часть из десятков случаев, когда мистер Сэвидж нарушал протокол.
Джеймс кожей ощутил гул, который волной прошелся по залу. Маркус Мортон выдержал паузу, повернувшись к присяжным, а затем продолжил:
— Джеймс Сэвидж. Имя, которое теперь известно каждому жителю Эйберсвуда. Полицейский, который так жаждал найти виновного, что не остановился ни перед чем. Полицейский, чьи действия ставят под угрозу всю репутацию департамента. И теперь, чтобы спасти свои карьеры, его коллеги говорят, что он «самый честный и преданный своему делу». Хотя многолетние доклады твердят иное…
— Его методы могут быть спорными, — вклинился в этот монолог Чарли, пытаясь перехватить инициативу, — но никто не может отрицать его самоотдачу. В отчетах также можно увидеть, что детектив — один из самых эффективных сотрудников в нашем департаменте.
Мортон не растерялся.
— Хорошая попытка
Бэннет замер, понимая, что не может контраргументировать, поскольку не был подготовлен к таким нападкам. Джеймс почувствовал, как гнев подступает к горлу. Он видел, как адвокат манипулирует фактами, превращая его работу в череду ошибок. Маркус же вновь обернулся к присяжным.
— У вас есть что добавить, детектив? — саркастически спросил он, повернувшись к Джеймсу.
Тот хотел было ответить, но Чарли положил руку ему на плечо, останавливая.
— Нет, — сказал комиссар вместо него. — Мы не отрицаем, что мистер Сэвидж иногда выходит за рамки. Но это никогда не мешало ему раскрывать дела. И в этом случае он тоже поступил правильно.
Мортон усмехнулся.
— Пусть так. Но, господа, вы не сможете исправить разрушенные жизни моего клиента простыми оправданиями.
Он сделал паузу, чтобы дать аудитории осмыслить его слова, затем добавил:
— Вот что мы видим: отчеты, подтверждающие неоднократные случаи самовольных действий, игнорирование приказов начальства и необоснованное вмешательство в дела, где его мнение было неуместным. Они пытаются упростить сложное дело. Наркотики? Обвиняют врача. Убийства? Обвиняют врача. Что дальше? Укажут на врача в любой беде нашего общества? Разве мы можем доверять расследованию, которое велось таким человеком?
В перерыве Джеймс вышел на улицу. На заднем крыльце он мог не переживать о докучающих репортерах. Густой дым сигареты маревом завесил его лицо. В голове крутились слова адвоката Миллера.
— Ты вообще спишь? — Митчелл подошел к нему, похлопав по плечу. — Судя по виду, нет.
— А ты бы спал? — ответил Джеймс, глядя на тротуар.
Митчелл вздохнул.
— Наверное, если бы моя жизнь начала рушиться, у меня бы тоже были проблемы со сном.
Какое-то время ничего, кроме шума выдыхаемого дыма и облачков пара изо рта, не нарушало неловкое молчание. Митчелл хотел подбодрить напарника, поддержать, но так и не нашел нужных слов.
— Как думаешь, откуда у него копии отчетов? — спросил вдруг Билл.
— Наверное, кто-то из наших слил инфу, — коротко произнес Джеймс, глядя на заснеженную крышу здания суда.
— Похоже на то, — кисло согласился Митчелл и тяжело вздохнул. — Слушай, Джим, по поводу того, что сказал этот Мортон…
— Не надо, — покачал он головой. — Я ничего нового не услышал. Или ты думаешь, я не знаю, как относились ко мне до недавнего времени?
— Не все так просто, — осторожно произнес Билл, небрежно туша сигарету. — Отношение к тебе поменялось, потому что ты сам поменялся, Джим. Ты перестал быть главным героем кино, которое крутилось в твоей голове.