Колдовской отведай плод
Шрифт:
— Ударился головой, получил частичную амнезию? — высказала я догадку.
— Не совсем, но что-то типа того.
Я крякнула. Вот это да. Кажется, у него не все в порядке с головой. Контуженых мне только не хватало.
Будто прочитав мои мысли, водитель поспешно добавил:
— Мира, тебя не должно это смущать. Моя… э-э-э… забывчивость абсолютно не сказывается ни на поведении, ни на других людях.
— Ни на ведении машины, — добавила я. — Заметно.
— Я просто второй день за рулем! — Гвейн повысил голос. Кажется, начала злиться. — Уверяю, я вполне адекватен.
Хм-м-м-м… Хоть ты и уверяешь, да вот я почему-то не уверена.
— А что с тобой случилось? — спросила я.
— Да в принципе ничего особенного, — слегка остыв, ответил он. — Это что-то вроде болезни, которая давно прошла, но дала определенные осложнения. Физическое самочувствие превосходное, не беспокойся.
— Постараюсь, — хмыкнула я.
— К сожалению, — продолжал Гвейнард, — некоторые реалии вашего… гм… нашего мира совершенно стерлись из памяти. Вот, например, пятиотцовство. Весь город заставлен палатками против этого самого пятиотцовства. Значит, это плохо? Или хорошо? Ничего не помню. Просветишь неграмотного?
— Да без проблем. Если скорость сбавишь.
Я хотела добавить — а то вдруг ударишься головой и растеряешь последние мозги, но промолчала. Если честно, Гвейнарда было жалко. А себя еще жальче.
Он покорно снизил скорость.
И я принялась просвещать.
Пятиотцовство объявили основной политикой государства в деле воспитания детей примерно пятьсот лет назад, в самый расцвет диктатуры магии. Именно тогда власть, состоявая из Схода Высших магических чинов, вынесла указ, гласивший: каждый родившийся ребенок с целью наилучшей интеграции в общество обязан воспитываться поочередно в пяти семьях, а по достижении пятнадцатилетнего возраста волен сам выбирать, где ему жить дальше.
Конечно, интеграция и прочие благие порывы тут ни при чем. Просто к тому моменту население страны сократилось почти вдвое. Очень многие семьи были бездетны. Самое ужасное, что, несмотря на все старания, у них вообще не могло быть детей.
Сей феномен тщательно исследовали. Прорицатели, лекари и ясновидящие — все привлеклись к работе. Причину бесплодия искали в ухудшающемся климате, некачественных продуктах, образе жизни, оторванности от природы… Однако истинная причина заключалась совершено в другом.
А именно. В ходе исследований выяснилась вот какая щтука: активное занятие магией действует на организм человека не лучшим образом. Мужчины становились импотентами, женщины — бесплодными. Проще говоря, маги и магини не могли иметь детей. Но природный родительский инстинкт упорно требовал выхода. И такой выход был найден.
Конечно, пятиотцовство было объявлено государственной политикой далеко не сразу. Более того, Сход Высших и слышать сперва о нем не желал, а мага Литуса, предложившего пятиотцовство как единственный выход из создавшейся ситуации, чуть было не вывели из состава Схода. Протестовали довольно долго. С какой стати маги должны воспитывать чужих детей? А вдруг — плохая наследственность, болезни, порча и тому подобное? Нет уж, давайте искать кардинальные методы.
Увы, ничего более кардинального, чем уже предложенное, найти не удалось. Более того, в Сход больше не поступило ни одного предложения. Смирившись с единственным возможным выходом, пятиотцовство все-таки приняли.
— Это был единственный выход? — не поверил Гвейнард. — Неужели не возникла простая мысль: договориться с соседними странами и забирать
— Возникла, конечно. Но, видишь ли, все не так просто. Вот ты где жил, в Нудании? Ах, да, не помнишь… Ну, ладно, объясняю. В соседних странах нет ни магов, ни магии. Совершенно. Абсолютно. Как думаешь, обидно им? Вот то-то же. И когда зашла речь об усыновлении детей, они потребовали за это… могуллий. Волшебный порошок.
— И что? Ваши маги оказались такими жмотами?
— Вовсе нет. Просто могуллий, будучи вынесенным за пределы Данетии, теряет свои свойства.
— О… — казалось, Гвейнард потерял дар речи. — Трудно поверить, если честно. Надо же. Теряет свойства. И почему так?
— Понятия не имею. Но факт остается фактом — все маги в других странах становятся безмагами, а маго-штучки превращаются в никому не нужные безделушки. Такой вот феномен.
Увы, сей феномен, как нетрудно догадаться, не делал отношения с соседними государствами добрососедскими. Собственно, война магов и безмагов развязалась — и это теперь уже доказанный факт — не без вмешательства и помощи соседних стран, для которых Данетия всегда была и остается бельмом на глазу.
Но мы отвлеклись, кажется… Итак, первые дети, кочевавшие из семьи в семью, были избалованы и заласканы до невозможности. Как следствие, резко возросла детская преступность. Тогда Сход Высоких магов срочно создал институт попечительских советов, которые следили за воспитанием, устраивали занятия для родителей и подыскивали детям подходящие семьи. Одновременно было введено ограничение на занятия магией для женщин, не родивших как минимум двоих наследников.
После начала войны с безмагами и запрета на колдовство кривая рождаемости хоть и медленно, но все же поползла вверх, однако пятиотцовство и не подумали отменить. Еще оставались довольно зажиточные бездетные семьи, которые не прочь были стать вторыми, третьими, четвертыми и пятыми родителями. Увы, за благими порывами пряталась обычная корысть. Никто не обязывал взрослых детей помогать престарелым родителям, но ведь среди отпрысков наверняка найдется тот, кто не откажется поухаживать за больным отцом или немощной матерью.
— Ошеломительно, — медленно произнес Гвейнард. — Крайне ошеломительно. Неужели все это я знал раньше и не удивлялся?
— Чему тут удивляться-то?
— Ну, как чему? А кровное родство? Родные родители, я имею в виду. Неужели они вот так просто соглашаются отпускать свое дитятко к незнакомым людям?
— И что в этом особенного? Когда-то родные папа и мама тоже было совершенно незнакомы со своим ребенком, разве нет? И потом, они не расстаются со своим отпрыском навсегда. Никто не может запретить им навещать ребенка. Дарить подарки, гулять, забирать в гости.
Гвейнард помолчал, переваривая услышанное. Потом протянул:
— Да-а-а. Мне очень, очень трудно все это осознать… Женщина, выносившая и родившая в муках, обязана отдать свою родную кровиночку, плоть от плоти своей, в чужой дом. Всегда и везде подобное считалось насилием. Ведь это… дико. Мира, тебе так не кажется?
— Дико? Чего ж тут дикого? Вся страна живет подобным образом, единой, можно сказать, большой и дружной семьей. По-твоему, выходит, ребенку было бы лучше расти в одной, но очень-очень бедной семье? Там, где не могут дать нормального образования и воспитания, нет приличной еды, одежды, обстановки? Гвейн, мне кажется, у нас все делается в интересах не только магов, но и детей, разве нет?