Коллапсис
Шрифт:
Вырвавшись из кабинета, Никк бездумно нёсся подальше от безумного визжащего смеха. Плюшевый зайка догонял, неуклюже перебирая короткими лапками, уши болтались в разные стороны, как выпавшие из живота кишки, вместе с повисшим красным бантиком от его крови.
– Куда же ты убегаешь? Эрик не хочет больше со мной играть, у Эрика больше не осталось конечностей для игры! Поиграй со мной. Вашему плюшевому зайке очень-очень одиноко на мусорке! Поиграй с зайкой!
Никк периодически оборачивался, плюшевая игрушка приближалась. То ли заяц бежал быстро, то
Впереди тупик из надвигающейся стены, а заяц счастливо верещал как резаный, разинув человеческую пасть, и прыгнул, замахнувшись топором.
– Проснись, – прошептал едва слышимый женский голос.
И Никк протянул руку в сторону голоса, призрачного, как надежда. Из последних усилий сделал рывок вперёд и столкнулся с чужим из ниоткуда взявшимся телом, что обняло его на мгновение, пряча от обрушившегося ножа. Медно-рыжие, будто сгоревшие на солнце, пряди чуть хлестнули по щеке. Делрой успел в мутном сознании увидеть пирсинг под нижней губой. А после открыл глаза и тупо уставился на нависшее лицо склонившегося над ним Пола Райли. Райли глядел недоуменно, почёсывая щеку, и задал единственно волнующий вопрос:
– Почему вы среди ночи лежите в коридоре?
– Кажется, у меня бессонница.
Глава 4, у которой садомазохизм
Никк Делрой с самого детства рос с грузом ответственности за спиной. Маленький брат, младше его на три года, иногда казался собственным ребёнком. Родители всегда были очень заняты работой и иными заботами, о которых детям знать не полагается. И уже в десять лет Никк считал себя вполне взрослым и ответственным мальчиком, который сам способен разобраться с проблемами, чтобы зря не беспокоить родителей.
Поэтому Эрик всегда бежал к нему. Будь то обидчики в школе, будь то просьба помочь с домашней работой. Или ночные кошмары.
В ту душную ночь Эрик разбудил его посреди ночи. В свете уличных фонарей из-за открытых окон на Делроя смотрело бледное, испуганное лицо брата.
– Братик, зайка снова пытался меня убить, – втягивая носом влагу, прошептал, едва не плача, маленький Делрой.
Тяжкий вздох, как у замученного старика. И, взяв брата за потную трясущуюся руку, Никк направился по тёмным коридорам дома.
Эрик без объяснений указал в угол верхней полки, где сидел плюшевый заяц, которого ему связала их бабушка. Обычная игрушка, немного странного розового цвета, как морская капуста, непропорциональная, несимпатичная, но не страшная. Однако разве детской фантазии объяснишь это среди ночи.
– Мой глупый маленький брат, это всего лишь игрушка, она не кусается.
– Нет, кусается! Он пытался отгрызть мне ногу! – всхлипнул мальчик и топнул ногой, как самый настоящий капризный ребёнок. – Сам ляг на кровать и посмотри!
Никк понимал, что это лишь предлог заманить себя в кровать до самого утра. Но с одним Делрой согласился, охраняя сон Эрика, заяц выглядел устрашающе в ночных тенях, будто притаившийся в ночи хищник. Никк и сам не смог уснуть, всю ночь следил за скалящейся
Никк недоверчиво ощупывал грудь, расстегнув пуговицы на больничной рубашке, но на бледной коже не было ни царапинки. А Пол Райли с ехидной улыбкой и недобрым взглядом, закинув ногу на ногу, постукивал ручкой по колену.
Откровение о детских воспоминаниях и игрушке откровенно позабавили мужчину, но он сдержался от едких комментариев.
– Я чувствовал, как он воткнул в меня нож, я ощущал настоящую боль, – настаивал на своём Никк после подробного описания инцидента с электросном. На что Пол Райли заверил его, что когда Никк уснул, его на кушетки отвезли в палату и переложили в койку. Всего лишь сон. Очень дурной, скверный сон.
– Может, вы слишком сильно впечатлились минувшим днём?
– Я познакомился с пациентами.
– Правда? Какими же?
– Джеком Тракером, Бэнни и Дэниелом Холвудом. Мы были у него в палате, этот мальчик показался мне…
– Таким похожим на Эрика?
Никк вздрогнул от законченной мысли, произнесённой Райли. Доктор пожал плечами на его удивление.
– Это объяснимо. Дэниел напомнил вам Эрика. Отсюда и сон. Мистер Делрой, это был кошмар. Причём я бы сказал, крик подсознания. Это ваши угрызения совести. Вы корите себя за то, что положили Эрика в клинику, будучи неспособным помочь ему. Вы ищете с ним встречи, но не можете найти его. Неудивительно, что вы вспомнили именно этот отрывок из детства. Заяц как нечто уродливое всплыло у вас в подсознании, это ваша совесть била вас ножом.
– Совесть?
– Я так понимаю, вы всегда были оплотом, защитой младшему брату?
– Именно так.
– И были необычайно близки и дружны?
– Да.
– Боже, меня сейчас стошнит. – И с видом человека, который едва сдерживался то ли не заплакать, то ли не рассмеяться, а может и то и другое, Пол вычурно скривился, мелко отмахнувшись.
– Простите? – опешил Делрой, не понимая причины подобного заявления и резкой смены настроения.
– Я о вашей тошнотворно-смазливой истории идеального старшего брата. Вы так правдоподобно её рассказываете, будто сами верите в свою ложь. Вот не знаю, смеяться мне или плакать.
Поражённый обухом безжалостных слов Делрой растерялся, он не знал как вести, себя и что говорить. Как поражённый пулей, он пытался найти моральную опору от жестоких ударов Райли, голос которого превратился в белый шум.
– Я вас не понимаю, мистер Райли. Что вы такое говорите? То, что я рассказал, правда.
– Вы вините своего брата в смерти родителей? – так невзначай спросил Пол с сочувствующим видом.
– Нет, – резче, чем следовало, отрезал Никк, даже не заметив враждебности по отношению к Райли.