Колодец трёх рек. Москва приоткрывает вам тайны своих подземелий
Шрифт:
На следующий день я ждал Задикяна в метро. Ещё из вагона заметив меня, он приветливо махнул рукой. На его плече висел фотоаппарат, а под мышкой была небольшая чёрная папочка.
– Привет, вот держи! – протянул он папку, выходя на платформу. – Тут много интересного, а я побежал, меня в музее ждут.
В папке лежали несколько листов с плохо отксерокопированной статьёй, но там, где строчки были смазаны, чья-то рука аккуратно дописала отдельные буквы и даже целые слова, поэтому смысл был полностью восстановлен.
Орест Николаевич Колбуков, прочитал я. «День рождения подземной Москвы».
«Сколько лет Москве, известно, – писал Орест Николаевич. – Принято отсчитывать её жизнь с 1147 года, от первого упоминания летописцем, а сколько лет Москве подземной? Да и можно ли считать московские подземелья чем-то отдельным от города? И да и нет! Нет – потому что нельзя считать организм живого существа отдельным от самого существа, ведь это единое целое. Да – оттого что подземный организм Москвы возник и развился всё-таки несколько позже города наземного. А если
Современный Кремль, венчающий своими зубчатыми стенами и стройными башнями Боровицкий холм, конечно, не такой уж современный, а самый что ни на есть средневековый замок-крепость, заложенный без малого 550 лет тому назад. Он имел сложнейшую планировку, бессчётное количество тайных сооружений, созданных как при постройке самого Кремля, так и достроенных позднее. Многие из них так и не были изучены специалистами или были лишь частично. Ряд пустот обнаруживался случайно, например при прокладке коммуникаций или в результате проседания почвы. Такие подземелья зачастую не обследовались вовсе и безжалостно уничтожались. Краснокирпичный Кремль Ивана III хоть и изучен археологами лучше своих предшественников: елового, дубового, белокаменного Кремлей, по-прежнему, является объектом, обследованным недостаточно. Это обидное обстоятельство сегодня не позволяет с точностью говорить о многих утраченных сооружениях, средневековых загадках. Чего стоит одна библиотека Ивана Грозного!
Для того чтобы лучше понять необходимость создания как самого краснокирпичного Кремля, так и огромного количества под его стенами всевозможных тайников, нужно подробно рассмотреть период и эпоху строительства этого уникального памятника фортификационного зодчества.
После брака с византийской принцессой – гречанкой Софьей Палеолог в 1472 году великому князю Ивану III Васильевичу разрушенный и потерявший былую мощь белокаменный Кремль Дмитрия Донского был уже не по статусу. Московский правитель, приумножив свои территории, выходил на западную политическую арену, а вместо города-крепости, сочетающего в себе неприступность, современную инженерную мысль и европейскую эстетику, – старые развалины!
При осаде Кремля Мавзошею в 1451 году татары, по словам летописи, кидались в места „где нет крепости каменной“; между тем Дмитрий Донской построил весь Кремль из камня. Это противоречие можно объяснить не иначе, как тем, что за 84 года с их построения, стены Донского, выдержав множество пожаров и нападений, обветшали, пообвалились и были забраны деревом. Надо думать, что под конец деревянные заплаты и пристройки покрывали Кремлёвские стены и башни почти сплошь…» [5]
5
Бартеньев С. П. Московский Кремль в старину и теперь. М., 1912.
Итальянец Амброджо Контарини, автор труда «Путешествие в Персию», побывавший в Москве в 1475 году, сделал запись, из которой следует, что все строения в городе, не исключая самой крепости, деревянные.
Эти примеры прекрасно иллюстрируют, что каменный Кремль Дмитрия Донского в конце концов превратился в крепость древо-каменную, по крайней мере, достройка его сооружений из древесины, как временных, пока не появится возможности перестроить их более фундаментально, очевидна. Но только ли одно это привело к отстройке заново кремлёвских сооружений в конце XV столетия итальянскими инженерами? Профессор археологии Игнатий Стеллецкий, посвятивший более сорока лет своей жизни загадкам подземного Кремля, считал, что значительную роль в приглашении иностранных строителей в Россию Иваном III для строительства нового замка сыграли греческие книги, привезённые Софьей Палеолог в Московию. В разное время его версия находила сторонников и противников, подтверждения и опровержения.
По мнению археолога, незадолго до падения империи в 1453 году пелопонесский деспот Фома Палеолог, сын византийского императора Мануила II и родной брат императора Константина XI, эвакуировал из Царьграда наиболее ценные книжные экземпляры византийской и патриаршей библиотеки, надеясь сохранить их в своей деспотии. Однако передел собственности и овладение всё более обширными территориями неприятелем заставили Фому отбыть через шесть лет на остров Корфу, где он оставил свою семью, а сам, в спешном порядке, повёз византийскую библиотеку в Рим. Рим имел обыкновение оказывать поддержку низложенным государям, а учитывая, что сам Фома рассчитывал на возрождение империи, то ему, как наследнику византийского трона, оказавшемуся в затруднении, был устроен самый радушный приём папой римским. Бушевавшая тогда в Европе чума не пощадила Фому. Пробыв четыре года в разлуке со своими близкими, он скоропостижно скончался, а на другой день после его смерти в Италию прибыли его дети. Опекуном и воспитателем юных Палеологов – Зои (Софьи), Андрея и Мануила – после смерти родителя был назначен их соотечественник Виссарион, учёный и талантливый кардинал, волей случая оказавшийся на Западе. Воспитание Зои в Риме – вопрос непростой. С одной стороны, Виссарион должен был взращивать в девушке католическую веру
Долго Зоя не могла стать супругой, так как мало кто из знатных правящих семейств желал породниться с сиротой-беженкой, пусть даже и царского рода. В кругах элит преследовались цели получения выгоды политической или материальной, но ни того ни другого дать периодически возникавшим претендентам Зоя не могла. Конечно, присутствовала подобная взаимная выгода и в браке гречанки с овдовевшим князем далёкого московского залесья Иваном III Васильевичем. «Католический Рим отводил России одно из ключевых мест в предполагавшемся общеевропейском походе против наступавшего на Европу ислама. ‹…› Римский папа предполагал, что благодаря этому браку католический Запад приобретёт не только политического союзника в лице Ивана III, но и приобщит к католицизму новую и обширную страну. Западные монархи, вступая в дипломатические отношения с Москвой, прельщали московского князя признанием за ним королевского титула и династических прав на константинопольский трон» [6] . Да и сам брак стал бы в некотором смысле данью традиции, поскольку новгородский и киевский князь Владимир был женат на сестре византийского императора Василия I Анне, а дядя Зои император Иван VIII Палеолог был женат не на ком-нибудь, а на москвичке Анне Васильевне – дочери московского князя Василия I. (Здесь самое главное не запутаться, но эти упомянутые браки разделяет более чем четырёхсотлетний период.)
6
Сургуладзе В. Ш. Грани российского самосознания. М., 2010.
После необходимых приготовлений, посольств, приёмов, заочного обручения, улаживания всевозможных вопросов 12 ноября 1472 года Софья Палеолог прибыла в Московию. Караван Софьи включал в себя не менее 70 грузовых подвод с сундуками. Это косвенно подтверждало версию Стеллецкого о привезённом в Москву «приданом» – рукописях и книгах византийской и патриаршей библиотек, эвакуированных за 21 год до этого из Царьграда отцом Софьи и ставших в руках Ивана III подтверждением серьёзности намерений Запада. Но спасённые от турок книги подверглись другой опасности – «в таком городе, как Кремль, где, за исключением нескольких церквей, все строения были деревянные, пожары представляли несказанную опасность – достаточно было искры, не притушенной вначале, и могла возникнуть беда, с которой борьба была иногда невозможна. В этой тесноте „красный петух“ являлся ужасным страшилищем, способным в один час истребить годами скопленные достояния. А чудовище это являлось всё чаще, становилось всё грознее, беспощаднее!» [7]
7
Бартеньев С. П. Московский Кремль в старину и теперь.
Отстаивание города от огня было общим делом всех москвичей, с пожарами боролся каждый, вне зависимости от статуса и положения. «Сам великий князь принуждён был лично принимать участие в тушении огня. В 1472 году, например, во время пожара на посаде он „много пристоял на всех местах гоняючи с многими детьми боярскими гасящи и размётывающи“ [8] .
Спустя всего пять месяцев после приезда Софья смогла лично убедиться в страшной, превращающей в прах всё вокруг силе огня. Где в этот момент находились её бесценные книги – доподлинно не известно, но, по всей видимости, они были спрятаны в подклетах каменных церквей, так как до постройки Казённого двора казна великой княгини находилась „под церковью Рождества Предтечи, а казна великого князя – под церковью Рождества Богородицы и под Благовещенским собором“ [9] . Стеллецкий пишет об этом так: „Всё выгорело, а до старенькой жиденькой каменной церквушки огонь хотя тоже добрался, но слабо, едва повредив крышу, а заветный подвал с ящиками остался в полной неприкосновенности, неоценимое сокровище было спасено благодаря счастливой случайности!“ [10] Это-то и должно было, по мнению археолога, заставить серьёзно задуматься супругов о сооружении надёжного каменного сейфа, безопасного в пожар и замаскированного от посторонних глаз в недрах Боровицкого холма. Такое решение ни в коем случае не стало просто дорогим капризом, а превратилось в единственную возможность сохранить культуру и историю Византии для её последующего возрождения, а также спасти редчайшие античные книги и документы, не имеющие копий в целом мире.
8
Бартеньев С. П. Московский Кремль в старину и теперь.
9
Там же.
10
Стеллецкий И. Я. Мёртвые книги в московском тайнике.