Колодец трёх рек. Москва приоткрывает вам тайны своих подземелий
Шрифт:
Поля заняли территорию без малого тысячу гектаров, в подмосковном селе Люблино. Поступавший канализационный сток планировалось использовать в качестве удобрений для сельскохозяйственных культур. Потоки регулировались путём открытия специальных заслонок, благодаря которым воды можно было направить на сухие территории, а обводнённые участки, наоборот, отключить. Для урегулирования вопроса размещения очистных сооружений на территории частных сельскохозяйственных владений ушло три года, и только спустя пять лет вопрос с выкупом городом земель у частных владельцев был полностью закрыт. Одновременно строился главный подводящий коллектор к будущим очистным сооружениям – загородный Люблинский канал. Для обеспечения подачи сточных вод самотёком на поля орошения необходимо было выдержать равномерный уклон на всей протяженности канала. В связи с этим в некоторых участках канал заглублялся до двадцати метров.
«Как же можно так хорошо, так интересно рассказывать, не путаясь в именах, фамилиях, помнить даты и отличия разных проектов подземных инженеров?» – недоумевал я. А Оксана Фёдоровна между тем подошла к стенду, взяла с полки кирпич и показала мне. Кирпич был необычным и очень старым, грани его обмылились, стесались, да и сами поверхности были шершавыми, вымытыми.
– Вот здесь, с тычковой стороны, имеются два технологических отверстия, – увлечённо говорила директор, показывая на торец кирпича. – Они характерны именно для «канализационных» кирпичей того периода. За счёт них кирпич имеет меньший вес, к тому же экономится материал, что важно при больших объёмах изготовления, а ещё тут было дополнительное рифление, такие маленькие косые насечки, улучшавшие крепление кирпичей в кладке.
Поставив кирпич на место, она переместилась к высокой стоявшей в углу трубе с расширением с одной стороны и резьбой на противоположном конце. Поджав губы в заговорщической улыбке, словно собираясь раскрыть секрет какого-то фокуса и понизив голос, она спросила:
– А это знаете что?
– Труба, – ответил я.
– Верно, только это не простая труба, это труба из гончарной глины! Таких на первой очереди канализации было уложено порядка двухсот шестидесяти километров! И только около двадцати километров коллекторов, с учётом подводящего Люблинского канала, было сделано из кирпича.
Мне вспомнились такие же трубы в Неглинке, подходившие с разных сторон. Только там я их видел изнутри, а здесь снаружи.
– А делали их в Боровичах? – перебил я директора.
– Не только, но и в Боровичах тоже. Так вот, саму же насосную станцию оснастили тремя паровыми насосами, а общий объём сточных вод, который они могли перекачивать, равнялся пяти тысячам кубометров в сутки. И вот 17 июля 1898 года произошёл торжественный запуск канализационного хозяйства Москвы, насосную станцию освятили и отслужили на ней молебен. Мы, работники Мосводоканала, до сих пор отмечаем этот день как профессиональный праздник.
– Извините, а это что такое? – показал я на кожаную грушу с верёвкой.
– Это устройство для прочистки канализационной трубы. Ведь каналы и трубы подвергались тщательному осмотру. Ещё в XIX веке стало понятно, что далеко не все москвичи бережно относятся к новой системе водоотведения. Из труб постоянно извлекали посторонние предметы: гнилые овощи, камни, тряпки, которые становились причинами засоров. В советское время применялись уже не кожаные, а пневмошары, и вот один раз произошёл забавный случай: при прочистке трубопровода такой пневмошар застрял, потянули сильней, трос не выдержал и оборвался. Что делать? Инженер, бригада которого проводила работы, был охотником, он съездил домой за ружьём, спустился в колодец и выстрелил в трубу. Пневмошар сдулся, и только тогда его смогли извлечь. Всё-таки канализация Москвы – это ещё молодая система, и у нас пока не выработалась культура пользования ею. Поэтому на очистные сооружения до сих пор попадают тонны мусора, непонятно как оказавшегося в коллекторах.
Мне живо представился инженер в костюме и в белой рубашке, в охотничьей шапке-ушанке, спускавшийся с двустволкой в колодец, и я рассмеялся. Оксана Фёдоровна тоже улыбнулась и, отвернувшись, пошла в противоположный конец зала, где остановилась возле большого плаката, на котором были фотографии каких-то кругов и квадратов.
– Идите сюда, – позвала она. – Тут показаны современные Люберецкие поля аэрации, у них тоже очень большая история. В начале XX века удовлетворить растущие потребности города канализация не могла. По-прежнему существовали ассенизационные обозы, вывозившие нечистоты с неканализованных объектов. Насосная станция работала в перегруженном режиме. Городские власти даже вынуждены были ввести запрет на подключение к городской канализации новых зданий. Не справлялись с поступающими сточными водами и Люблинские поля орошения. Поэтому вскоре после запуска канализации начали готовить проект по строительству второй очереди, с новыми очистными сооружениями,
До сих пор в Москве встречаются сооружения первой и второй очереди канализации, представляющие собой настоящие памятники гидротехнического искусства. В столице, правда, эти сооружения небольшие по своим размерам, но от этого не менее интересные. До наших дней сохранились несколько верхних и нижних камер канализационных дюкеров, они расположены по берегам Москвы-реки. В верхнюю камеру сточные воды поступали самотёком, а для того, чтобы подать сток на противоположный берег, применялись напорные металлические трубы. Таким образом, поступившая по самотёчным коллекторам канализация перепускалась в трубы, проводившие поток под рекой и дальше – в приёмную нижнюю дюкерную камеру, откуда вновь начинался самотёчный коллектор. При этом в верхних камерах существовала система промывки дюкера речной водой. Так как коллекторы подходили ниже уровня реки, то в водоёме располагались трубы водозабора, при необходимости можно было перекрыть подводящий канализационный канал, открыть задвижки и промыть дюкерный участок чистой речной водой! Когда нагрузка на канализационные системы возросла настолько, что старые трубопроводы перестали справляться, советское государство построило новые мощные системы, рассчитанные на поступление значительно большего объёма. Старые камеры и трубопроводы постепенно выводили из эксплуатации и забывали про них.
Итак, в конце двадцатых годов прошлого века в систему очистки сточных вод начинает постепенно внедряться аэрация. Пройдя механические фильтры и первичные отстойники, где воды избавляются от крупного мусора, сток поступает в аэротенк – резервуар, на дно которого подаётся воздух. Также в резервуар аэротенка подаётся активный ил, или иловая масса, состоящая из простейших микроорганизмов, питающихся вредными веществами. Пузырьки воздуха, вырывающиеся из специальных труб на дне аэротенка, поднимают вместе с собой частички активного ила. Вода, насыщенная кислородом, позволяет включиться в работу бактериям, содержащимся в активном иле, в результате чего происходит окисление вредных взвешенных веществ в сточной воде. После аэротенков вода поступает на вторичные отстойники, где происходит окончательное отделение активного ила от воды, а дальше сток поступал в аэрофильтры. Впервые аэрофильтры были устроены в Москве на Кожуховской станции аэрофильтрации. Это было советское ноу-хау, не применявшееся прежде ни в отечественной, ни в мировой практике.
Аэрофильтры, или, как их ещё называют, биофильтры – это тоже специальные резервуары, отделённые от поверхности земли решётками, на которых находится слой шлака или щебня. Сверху располагаются распылители – форсунки, напоминающие направленный вертикально душ. К четырёхметровому слою шлака или щебня поступает воздух, а сверху через форсунки-души разбрызгивается вода. Проходя через шлаковощебневую подушку навстречу воздушному потоку, вода оставляет в слое оставшиеся вредные вещества в виде биоплёнки. Каждый год внедряются современные технологии, а от старых, менее эффективных, постепенно отказываются. Например, сегодня используют ультрафиолетовое облучение, специальные коагулянты, да много всего, это жизнь, это постоянное развитие.
А во время Великой Отечественной войны некоторые гидротехнические системы – коллекторы рек и недостроенные канализационные – использовались под бомбоубежища! В июле 1941 года для укрытия были оборудованы части Юго-Западного коллектора, который прокладывали к Курьяновской станции очистки. В коллектор сделали деревянные лесенки, провели освещение, устроили вентиляцию. А из коллекторов речек в качестве бомбоубежища использовали коллектор Даниловского ручья. Это возле метро «Тульская». В годы войны метро там ещё не было, зато коллекторы уже существовали. Даниловский коллектор имеет весьма необычную форму: сравнительно небольшой водный поток отводится по специальному лотку – канавке, а вдоль этого лотка есть широкие и чистые бетонные берега, позволявшие разместить на них кровати для укрывшихся.