Колодец трёх рек. Москва приоткрывает вам тайны своих подземелий
Шрифт:
– То есть вы бывали в похожих сооружениях?
– Ну, не прям в аналогичных, но в похожих бывал. Например, на Страстном бульваре есть огромный «стакан», в него теплосеть уходит. Мы там снимали с Маклаковым. Вот очень похоже, тоже балконы, большая глубина. Сверху коллектор, снизу коллектор. Если трубы убрать и пустить воду – ну, вот примерно так и будет.
– А расскажите, как всё это было, как вы в него вышли?
– В теплотрассу?
– Да нет, шахту на «Юго-Западной».
– Ой, ну сто раз рассказывал уже.
– Мне не рассказывали! – стал просить я. – Расскажите, пожалуйста,
– Разве? Ой, я уж не помню! Саше Куприну вроде заказали снять фильм про подземную Москву. Ну а я его по редакции знал, я тогда в «Огоньке» фотокором работал. Он попросил меня с ним походить, так как я больше опыта имел. Девяносто первый или девяносто второй год был. Мы на Арбате по коллекторам ходили – лабиринты, на Театральной площади – тоже. В Неглинке. Ну и вот какой-то инженер сказал нам, что есть огромный подземный водопад. Интересно. Я-то понимал, что окраина Москвы, ничего старинного там быть не может, а всё же интересно. Саша – тот вообще загорелся, веди меня туда, говорит. А кроме этого инженера, никто ничего не знает. Инженер хитрый оказался. «Бесплатно показывать не буду, – говорит – и всё тут». Ну, Саша с ним как-то договорился, и мы поехали. Приезжаем в район МГРИ, спускаемся в колодец. Там коллектор, по нему вода течёт. И вот что меня поразило – в коллекторе валялась старая газовая плита. Как она там оказалась? Она же в колодец не пролезет, – засмеявшись, развел руками Артём Аршакович.
– Может, в секционный люк сбросили? – высказал я неуверенное предположение.
– Может, и так. Ну, значит, идём. И в какой-то момент выходим к обрыву! Перед нами зал, а вода падает куда-то вниз. Ни спуститься, ничего…
– А течение сильное было? Не боялись, что вас с водопада этого смоет?
– Ну, я так уж прям не помню, наверное, не очень сильное, по крайней мере, мы не боялись туда свалиться, там решётка ещё была.
– А зал этот большой был?
– Он довольно странный. Это не зал. Это именно шахта. С какими-то перемычками, с балконами, высокая, мы и вверх едва досветить могли, и вниз не очень хорошо было видно. Вот вся она какая-то закрученная, непонятная.
У меня перехватило дыхание, и я судорожно сглотнул. А Задикян тем временем рассказывал:
– Потом мы уже нашли прямо туда люки. На территории института. Не помню, что там за институт. Но там плохо было спускаться, у всех на виду, да и сторож был. А может, и не было. Но почему-то мы не любили там заходить. А вот по коллектору легко было дойти. Там целая система. Можно прямо в водопад попасть, а можно через шлюз зайти. Там, если в другую сторону от водопада идти, выходишь к шлюзу.
– Артём, а вы давно Куприна видели?
Тот на секунду задумался.
– Да вот тогда и видел. Потом он перешёл вскоре куда-то в другую редакцию или уехал, что ли. Больше мы с ним не встречались.
– Вот бы встретиться!
– Хм, дался тебе этот колодец. Да кто его знает, зачем это сооружение нужно. Ты не забывай, время какое было.
– Какое?
– Бесхозное. Революцию пережили. А что это за сооружение – бог его знает. И почему оно пропало теперь, тоже не ясно. Володька найти не может, а у него всё-таки опыт. Я ему место-то показывал.
– А если бы была возможность, вы ещё раз
Задикян задумался. Мне показалось, что я задал ему очень простой вопрос. Более того, я был уверен, что он должен ответить утвердительно. Ещё бы, пожилой исследователь подземной Москвы наверняка захочет побывать в уникальном подземном объекте ещё раз. Но вместо этого он тихо сказал:
– Приходит время разбрасывать камни… возраст уже не тот. Нет, я, пожалуй, не пошёл бы. Да и тебе не советую.
Артём Аршакович явно что-то недоговаривал. Я ломал голову, что именно, но ответа найти не мог.
Как-то, возвращаясь из штаба вместе с ребятами, я снова коснулся темы Колодца.
– Подожди-ка, у меня должен быть телефон Куприна. Если я его не выкинул. Дома гляну, – сказал мне Андрюха.
– Как? Откуда? И ты молчал? – не поверил я своим ушам.
– Да, я сейчас только вспомнил. Нас с Костиком Маклаков отправил после трагедии в больницу, Куприна навестить. Костик не смог тогда поехать почему-то. Я поехал один. И Куприн дал мне визитку. Я погляжу дома. Только он вряд ли что-то расскажет, он и тогда как-то бессвязно в больнице говорил. Ну, может, из-за шока от пережитого.
Вечером мне перезвонил Андрюха и сказал, что телефон есть.
– Только там что-то никто не подходит, – добавил он. – Хочешь – запиши и попрозванивай, может, дозвонишься!
На следующий день, вернувшись из школы, я стал звонить Куприну. Волнение захватывало меня: я не знал его отчества, и мне казалось очень неловким начинать вот так разговор о трагедии с совершенно незнакомым человеком. Послышались далекие гудки, но никто не ответил. Я повесил трубку и, чтобы не волноваться, если вдруг дозвонюсь, решил написать себе шпаргалку.
«Здравствуйте, Александр, – начал я составлять текст будущего разговора. – Меня зовут Даниил, я диггер». Отложив ручку, я задумался: а дальше-то что? «Я знаю, что вы знаете о шахте с водой на Юго-Западе» – это прозвучало бы очевидной глупостью. Или: «Год назад с вами произошла трагедия и у вас в канализации утонул оператор»? – ещё лучше. Любой нормальный человек, услышав такое, просто скажет: «Не звоните мне больше!», бросит трубку и будет прав. Так начинать разговор с режиссёром нельзя. Вот бы Андрюха дозвонился ему. Мало-мальски, а они всё-таки знакомы. Через некоторое время я набрал Андрюху.
– Да, пожалуй, правильно меркуешь, – пошуршав чем-то, согласился он. – Может, и хорошо, что не дозвонился. Ладно, я постараюсь.
Первые несколько дней после этого я чувствовал себя как на иголках. Но постепенно острота новости стала проходить. Впечатления сменялись впечатлениями, один день таял, уступая место такому же похожему дню. Не знаю, все ли чувствовали в школе что-то подобное, или только я так ощущал общеобразовательный процесс, но мне казалось, что школа – это какая-то нескончаемая повинность. Нечто скучное, но необходимое, словно поход к стоматологу. Стоило только прозвенеть звонку, как распахивалась дверь в мир, полный приключений, интересных встреч, знакомств. Но каждое утро, словно прощаясь с приятным сновидением, я вновь вынужден был шагать, чтобы усесться за парту и несколько часов кряду слушать малопонятные и совершенно не интересовавшие меня вещи.