Король-паук
Шрифт:
— А он был благоприятен для вас, монсеньор. Его святейшество отказало королю.
— Неделю назад я пришёл бы в восторг от этой замечательной новости, мастер Вийон. Но теперь, после всего, что случилось... Я не знаю.
— Я тоже не знаю. Враг, который остался глух к повелениям главы всего христианского мира, наверняка услышит тех, кто требует вашей смерти. Именно поэтому для вас подготовлено место в «Полосатом осле». Здесь вы будете в полной безопасности.
Людовик взвешивал все за и против и, чтобы оттянуть окончательный ответ, спросил:
— Как вам удалось достать письмо?
— Один вид Колена из Кейо объяснит
— Король уже получил письмо?
— Оно наверняка попало в руки членов совета. В любом случае, к утру его доставят. Но время ещё есть.
Людовик решился.
— Время для чего, Франсуа Вийон?
— Монсеньор, вы удивляете меня. Когда я впервые встретил вас, я решил, что вы простодушны. Вы мне показались просто-таки воплощением простодушия. Сейчас я уже сомневаюсь: простодушны вы или же безрассудны. «Полосатый осёл» в вашем полном распоряжении. Эту обшарпанную комнату можно сделать более удобной. Никто, кроме меня и Колена, не будет знать, что вы здесь. Повторяю, тут вы в полной безопасности. Оставайтесь, по крайней мере, пока положение не прояснится окончательно. Я смогу сообщать вам о происходящем не хуже, чем это делал бы великий прево. Наши люди повсюду. Их уста на замке, но уши их слышат, и у них нет тайн от меня, а у меня — от вас. Исчезнуть на некоторое время сейчас для вас самое разумное.
— Безусловно, это самое разумное, — улыбнулся дофин.
Отсидеться в этой груде камней, забытых Богом и людьми, было очень соблазнительным. Его глазами, ушами, его агентами стали бы все попрошайки и жулики Парижа. Он узнал бы наконец, кто его враги, и придумал бы, как с ними бороться.
Но при одной мысли о Маргарите, которая всю ночь вдыхала холодный воздух улицы, чтобы как-то сгладить его отсутствие, его лицо залилось краской стыда. Он обещал ей вернуться раньше, чем напьётся де Брезе, и на этот раз он не может её подвести.
— Из вас бы получился весьма красноречивый советник, друг мой, но, к сожалению, я не могу сейчас воспользоваться вашим гостеприимством.
Вийон беспомощно развёл руками:
— Если бы монсеньор был обыкновенным человеком, я бы счёл его глупцом.
Людовик улыбнулся:
— Я не думаю, что когда-нибудь раньше причины моих поступков были более обыкновенны, чем теперь.
Разговор занял больше времени, чем он рассчитывал. Ещё издали дофин понял, что фейерверк закончился, а подъехав поближе к толпе, которая всё ещё окружала дворец, увидел, что факелы уже зажгли снова. Он решил, что его взмыленная лошадь, которая явно проделала неблизкий путь, вызовет слишком большие подозрения, поэтому, соскочив с седла, притворился пьяным и подарил коня
Единственное, в чём отец и сын были едины, так это в привязанности к Маргарите. Когда снова вспыхнули огни, Карл заметил нездоровый румянец на щеках своей невестки. Он был слишком знаком с различными видами румян, чтобы сразу понять, что не они послужили тому причиной. Громким голосом он осведомился:
— Куда подевался мой пустоголовый никчёмный отпрыск? Он вечно путается под ногами, когда не нужен, и его никогда не найдёшь, когда он нужен. Дитя моё, когда человек выглядит не так, как обычно, это значит, что он выглядит не так, как должно.
Король приказал отцу Пуактевену немедленно осмотреть её и всё исправить. Аптекарь был послан домой за каким-нибудь лекарством. После чего, весьма довольный фейерверком и вином, Карл повалился в розовый куст, где от души, по-королевски помочился, щурясь на огни, в то время как несколько тысяч подданных, высокого и низкого ранга, взирали на него.
Таким образом, никто не обратил внимания на появление Людовика, и он, бесшумно приблизившись к Маргарите, взял её под руку и отвёл домой.
— Всё в порядке, — прошептал он. — Да благословит тебя Господь за то, что ты помогла мне. Пойдём домой, и позволь, я позабочусь о тебе сам.
Несмотря на усталость, остроумие не покинуло её:
— О, я была с лихвой вознаграждена весьма необычным представлением, которое показывал твой отец.
Понедельник выдался весьма необычный. Дофин поднялся рано утром, когда Маргарита ещё спала. В комнате стояла духота, но крыши домов были ещё покрыты росой, и солнечный свет ещё не успел разогнать золотистый туман, повисший над городом. Людовик боялся, что его испарения могут повредить Маргарите. Поэтому он осторожно задёрнул занавеси её кровати и, не открывая окон, потихоньку, чтобы не разбудить её, на цыпочках вышел из комнаты.
Позади дворца раскинулся прекрасный сад. Людовику вдруг пришло в голову, что можно собрать большой букет роз и поставить его рядом с кроватью Маргариты, пока ей не подали завтрак. Он соберёт цветы, а потом пойдёт в церковь. В саду, когда он проходил мимо сарая, рядом с ним неожиданно упал кусок черепицы. Если бы он попал Людовику на голову, то наверняка убил бы его. Дофин два раза обошёл кругом маленькое строение, но никого не обнаружил. За садом находились конюшни. Если черепицу сбросила рука человека, а не дьявол или роса, то негодяй мог скрыться там.
Заспанный стражник клятвенно заверил его, что ни одна живая душа не заходила в конюшни, и, присмотревшись, Людовик увидел там только трёх королевских лошадей. Одна из них даже не принадлежала королю. Это была та самая лошадь, которую он отдал нищему накануне, — и вот теперь она таинственным образом возвратилась.
— Пресвятая Дева, даже среди воров существует понятие о чести!
— Вы изволили обратиться ко мне, монсеньор?
— Нет, тупая твоя голова, не к тебе. Иди спать.
Он не стал возвращаться в сад, а взял лошадь и поскакал в церковь. Там он отстоял утреннюю мессу. Народу было немного, по-видимому, все представители трёх сословий отсыпались после вчерашнего празднества.