Кошмарное преступление в курятнике
Шрифт:
— Не мудрено забыть, — задумчиво произнес Кашалот, — столько воды утекло… Ведь губки — одно из древнейших на Земле животных…
Последние аккорды гитары потонули в криках «Браво!!». Это был не просто оглушительный успех — это был блистательный триумф! Бодяга приняла его со скромным достоинством. Она раза три поклонилась и не спеша покинула эстраду.
Что тут началось! Сотни приглашенных — звери, птицы, рыбы, насекомые, пресмыкающиеся, амфибии… — ринулись на сцену. Каждый старался завладеть микрофоном,
— Похоже, что триумф Бодяги придал смелости всем, кто способен извлекать из себя хоть какие-нибудь звуки, — заметил Гепард. — Впрочем, это естественно — нынче всем хочется стяжать лавры на песенном поприще… — с этими словами он прыгнул на эстраду и быстро навел среди — «стяжателей лавров» порядок.
— И правильно, — одобрил его действия Рак, — песен на сегодня более чем достаточно.
— Песен никогда не бывает «более чем достаточно», — сказала Мартышка, — но по программе «Голубого огонька» на данный момент у нас запланировано совсем другое мероприятие, — и обратившись к сидящим за столиками, она громко объявила: — Внимание! Сейчас состоится новогодняя викторина «Знаешь ли ты животных?» Мы, действительные члены и члены-корреспонденты КОАППа, будем задавать стихотворные вопросы, а вы, дорогие гости, постарайтесь на них ответить.
— Само-собой, право задать первый вопрос мы предоставляем нашему талантливейшему из председателей, — подхватил Удильщик, — непревзойденному мастеру стихотворного экспромта!
Кашалот приосанился и, победоносно оглядев аудиторию, изрек:
— Друзья, сейчас я прочту экспромт, заготовленный мною еще месяц назад специально к новогодней встрече! — и он продекламировал:
Всегда в одежде рваной плавает, — Не потому, что очень беден: В своих лохмотьях между травами Он совершенно незаметен… И полностью пословица относится к нему: «Встречают по одежке, провожают по уму!»— Ну, угадайте, — кто это?
Наступило молчание.
Все задумались. Вдруг Гигантский Кальмар, сидевший за одним столиком с Кашалотом, хлопнул себя ловчим щупальцем по голове и вскричал:
— Я догадался — это же ты, Кашалот, после нашей схватки!
— Когда это ты видел на мне лохмотья? — возмутился Кашалот. — Кольцевые рубцы от твоих присосок — вот и все повреждения, — какие ты способен нанести моей коже!
— Лохмотья — это по нашей части, — сказал сидевший за тем же столиком Косатка и улыбнулся, показав полсотни страшных зубов. — Особенно если нападаем стаей.
Кашалот даже зажмурился, представив эту картину, но тут же взял себя в ласты и заявил даже о некоторым вызовом:
— Все равно не угадал — ведь в загадке сказано «между травами», а не в моих привычках держаться среди морской травы.
— Может, она про меня, эта загадка? — произнес кто-то робко и как бы извиняясь.
Все повернулись на голос и увидели сравнительно небольшое, примерно с четверть метра, существо, похожее то ли на огородное пугало, то ли на дервиша в рубище, то ли на какую-то диковинную помесь Лешего с Кощеем Бессмертным… На худющем, — ребра выпирают, — тельце болталось множество длинных мягких выростов. Впечатление было такое, словно на существо надели длинную рубашку, а затем всю ее разодрали на десятки тряпичных лент и лоскутов. Тельце увенчивалось головой, отдаленно напоминавшей конскую,
— Меня зовут Морской Конек-Тряпичник, — сказало существо все тем же извиняющимся тоном, словно оправдываясь за свою несуразную внешность. — Говорят, у людей такую одежду надевают, чтобы разжалобить окружающих и что-нибудь у них выклянчить. Но мне ни от кого ничего не нужно. Наоборот — я оделся так как раз для того, чтобы окружающие оставили меня в покое. Я живу у берегов Австралии, среди водорослей, провожу дни, зацепившись хвостиком за какой-нибудь стебелек, мои выросты колышутся в воде, и благодаря им меня тоже принимают за водоросль…
Кашалот подтвердил, что в его стихотворном «экспромте» действительно имелась в виду эта удивительная рыба. Интересно, что и здесь, на новогоднем празднике, окружающие оставили Морского Конька-Тряпичника в покое; за столиком он был один, так как никто из гостей не решался к нему подсесть — неизвестно ведь, чего можно ждать от субъекта, который явился в таком непотребном виде в КОАПП, да еще на «Голубой огонек»!
Следующую стихотворную загадку викторины задала Стрекоза, только она ее не продекламировала, а спела на мотив популярного в начале века «жестокого» романса «Ты сидишь у камина и смотришь с тоской, как последний огонь догорает…» Как и положено при исполнении подобных романсов, пела она с надрывом и слезой в голосе:
Ты сидишь на травинке и смотришь с тоской, Как последний Комар улетает… Что ж ты тощий, колючий и плоский такой, Ну скажи, что тебя угнетает? И зачем ты молитвенно руки сложил, В них зажав обреченную Муху? Иль надеешься страстной мольбою души Облегчить ей предсмертную муку?Последние слова романса Стрекоза допела с трудом, срывающимся голосом, и тут же разрыдалась. Коапповцы и гости кинулись ее утешать, что им вскоре почти удалось — она лишь повторяла, всхлипывая:
— Не могу удержаться от слез — так мне жаль бедненького Богомольчика…
Но у одного из гостей переживания Стрекозы вызвали не сочувствие, а насмешку. Это был сам герой романса Богомол, точнее, один их двух тысяч видов богомолов, обитающих на Земле, — африканский красавец Идолум Диаболикум, что в переводе значит «Дьявольский Лик». Поднявшись из-за столика во весь свой весьма внушительный для насекомого рост, воздев к небесам раскинутые в стороны могучие, окрашенные в ярко-красный и ярко-желтый цвета руки (назвать их передними ногами язык не поворачивается), с двумя длинными оранжевыми перьями на голове, он был необыкновенно похож на Мефистофеля из оперы Гуно «Фауст» — вот-вот запоет шаляпинским басом: «На Земле есть род людской»…
Но вместо этого Богомол заявил — правда, с истинно мефистофельской язвительностью:
— Я очарован, восхищен и бесконечно растроган! Во-первых, это же совершенно новый способ проведения викторин: тот, кто задает вопрос, сам на него и отвечает! Во-вторых, и это главное — наконец-то нашлась добрая душа, пожалевшая нас, несчастных богомолов… Бедняжку Обыкновенного Богомола, съедающего за всю свою пятимесячную жизнь меньше трех тысяч кузнечиков, жуков, мух, бабочек, гусениц, клопов, комаров, а также, пардон, стрекоз…