Красная роса (сборник)
Шрифт:
перед глазами этот замученный человек, о существовании которого он никогда не знал и никогда
и не узнал бы, если бы не оказался в этом ужасном Калиноу. Холодок гулял у него за
воротником, так как он понимал, что фон Тюге предупреждает присутствующих, а себя считает
всевластным распорядителем судеб не только местных жителей, но и всех тех, кто не
принадлежит к его касте, даже тех, кто сидит вот здесь, у него за столом. Пусть бы только в чем
ошибся он,
спуску не даст, глазом не моргнув бросит в холодное подземелье, перемелет самые благородные
арийские кости…
Думал одно, а беспокоился о другом, о чем и должен был беспокоиться ортскомендант на
новых землях.
— Скажу вам, дорогой Рудольф, меня очень беспокоит то, что большевистские агенты
остаются инкогнито. Это опасно. Они все здесь фанатики, а те, кого оставили специально…
Фон Тюге задумался над словами, сказанными Цвиблем.
— Ерунда, — наконец успокоил он собеседника. — Нами все предусмотрено. Всех
непокорных, подозрительных и неблагонадежных надлежит изолировать. В концлагеря. Для
дальнейшей фильтрации и… — он сложил пальцы, большой и указательный, и извлек звук,
похожий на выстрел.
— И все же могут вредить… — осторожно сказал Цвибль.
— Ерунда, — повторил фон Тюге. — У меня лично имеется план. Я не из тех, кто хватается
за мелочи. Люблю есть рыбу с головы…
Цвибль, естественно, заинтересовался этим планом, внимательно слушал, стараясь и виду
не подать, что видит, чем заняты руки хозяина. Он понял, что шеф отдела внутренней
безопасности стремится добраться непосредственно до тех, кто притаился в лесу, ожидая своего
командира. А пока штурмбаннфюрер своими ручищами достиг округлых колен обеих Гретхен —
одна сидела по правую, другая — по левую сторону от шефа.
— Даю твердое слово офицера, что их головы не далее как через неделю будут сложены…
сложены ну хотя бы… хотя бы к ножкам наших нежных фрейлейн!
— О! — закатила глаза Гретхен-рыжеволосая.
— Прелестно! — всплеснула руками Гретхен-пепельная.
Довольный собой, трапезой и гостями, уже совсем захмелевший фон Тюге бросился целовать
нежные ручки обеих фрейлейн.
XXXI
Юлий Юльевич Лан неожиданно стал в партизанском отряде комиссаром.
Когда командир Белоненко предложил избрать человека на эту почетную и ответственную
должность, Трутень, как всегда первым, из угла предложил:
— Евдокию Руслановну.
Белоненко не сомневался, что кандидатуру Вовкодав поддержат охотно, так и получилось.
Но сама Вовкодав заупрямилась.
Вежливо
что ей надо справиться с теми обязанностями, которые у нее уже есть, и принялась доказывать:
лучшей кандидатуры, невзирая на то что люди здесь все достойные, чем Юлий Юльевич Лан, не
видит. Образованный, принципиальный, честный, всегда подтянутый, а главное, опытный
агитатор и пропагандист, умелый организатор.
— Кого это он организовывал? Школьников? — спросил Трутень.
— А хотя бы и школьников, — спокойно парировала Вовкодав. — Кто умеет организовать
детей, тот справится и со взрослыми.
Лан начал отказываться, ссылаясь на свою молодость, на отсутствие опыта, но за
кандидатуру учителя проголосовали все.
В тот же день комиссар показал свой характер.
Ходили вместе Белоненко, комиссар, Витрогон и Трутень с Жежерей, искали подходящее
место для лагеря. Надо построить хотя и, может быть, не капитальный, но все же утепленный
барак, так как всем было ясно, что зиму придется зимовать в лесу. По дороге к ним
присоединился Гаврило, одетый почти по-зимнему, прошлая ночь была не из теплых, а старый
лесник боялся холода, поясницу ломило, когда простуживался.
Проходили квадрат за квадратом, пересекали поляны и дороги, вскоре зашли в такие дебри,
что Лану даже не верилось — как неподалеку от райцентра могли сохраниться абсолютно
непроходимые чащи и вековечные пустоши. Казалось бы, в любом месте можно было разбить
лагерь, но если не Витрогон, то Гаврило каждый раз категорически возражали: то очень
высоко — до воды не докопаешься, то слишком низко — в болоте утонешь, то близко к дороге, то
просека не завалена, то лес неважный — с воздуха легко будет врагу заметить, а то молодые
сосенки сплетались так тесно, что чуть ли не на коленках пришлось бы перелезать…
— По моему разумению, — сказал вдруг Гаврило, — лучшего места, чем Журавлиный остров,
не найти. Как вы считаете, Савва Митрофанович? Правда же, не найти?
Витрогон минуту молчал, видимо, что-то вспоминал, переспросил:
— Это там, на границе районов? А там… не будем отрезаны?
— Да туда же запрудка проложена. Еще в гражданскую… Когда мы с Корзуном от петлюр в
партизаны убегали, ни одна собака не пронюхала…
— Знаешь эту стежку, Гаврило?
— А чего же? Который год в лесу, считай, от самой гражданской…
— Показывай.
Белоненко сказал, что всем идти на розыски не стоит, Лан с Трутнем и Жежерей должны