Красноармеец Горшечников

Снарк

– Я вас тут подожду.

* * *

Спустившись с крыльца, Гарька закурил и мечтательно поглядел на облака. Мимо процокала каблучками стоптанных туфель девушка, которую он заприметил в фанерном лабиринте, блеснула светлыми глазами. Голубой платочек был надвинут низко, затеняя лицо, точно у закрепощённой женщины Востока.

Горшечников пристроился ей вслед и завёл светскую беседу:

– Хорошая погода нынче.

Незнакомка вздрогнула и прибавила шагу.

– Кругом любовь, один я хожу как неприкаянный.

Хоть ты со мной поговори, сероглазая.

Никакого ответа.

– Да ты постой, не бойся, - Гарька тоже заспешил.
– Зла не сделаю. Хочешь, леденцами угощу? Тьфу, пугливая какая! Дай хоть взгляну на тебя.
– Он заступил девушке дорогу и хотел заглянуть под платок, но тут навстречу вышли комиссар с Лютиковым.

– Горшечников, опять безобразишь? Оставь девицу в покое!

Девушка в платочке пустилась наутёк.

– Да я, товарищ комиссар, только леденцами её угостить хотел, - развёл руками Гарька.
– И чего перепугалась?

– Верно, неаккуратно предложил, - улыбнулся Лютиков.

– А, эти бабы, их сам чёрт не разберёт, - внезапно поддержал Горшечникова Север.
– Получил жалованье?

– Так точно.

– Ступай на квартиру.

– Можно мне тут побыть? В порту взрыв был, может, что-то узнаю.

– Везде ему надо сунуться!
– рассердился комиссар.

– Пусть идёт, - сказал помполит.
– Что ему на квартире делать?

Север махнул рукой.

– Два часа тебе. Возникнет надобность, ищи вас по городу… Где Улизин с Грамматиковой?

– Домой пошли, - зачем-то соврал Гарька.

Комиссар посмотрел недоверчиво, однако дальше расспрашивать не стал. Облегчённо вздохнув, Горшечников свернул на набережную. Субботники пошли городу впрок, на набережной было прилично: парочками прогуливались девушки, постукивали сандалиями-«деревяшками»; матросы строили им глазки, не забывая лузгать подсолнушки. Напившись на углу углекислой воды, продаваемой рыжим полупрозрачным еврейчиком, Гарька завертел головой в поисках Ромки и Георгины, но их не было. Досадливо крякнув, Горшечников заглянул в проулок и увидел безобразное зрелище: давешняя девушка в платочке беспомощно поворачивалась, отбиваясь от ухарей-матросов.

– Вот ты где, Машенька, - громко сказал Гарька.
– Товарищи, это моя невеста. Что же это, отойти нельзя, чтоб девушку не задели!

Он отстранил растерявшегося матроса, взял девушку под локоток и повёл её на набережную, к людям. Взволнованное девичье сердце билось рядом с его плечом, испуганное дыханье вздымало грудь (довольно плоскую, как с сожалением заметил Горшечников).

– Иди прямо, - прошептал он.
– Не смотри в их сторону.

Девушка вздрогнула, но послушно выпрямилась.

Позади послышался топот. Гарькино сердце ёкнуло. Драться с толпой рассерженных братишек ему вовсе не хотелось. Он остановился и поглядел в лицо преследователям.

–

Кто такой будешь?
– сурово спросил матрос.

– Протри глаза тряпкой, - посоветовал Горшечников.
– Не видишь разве, что красноармеец?

– Документ есть?

– Во народ недоверчивый… - Ворча, Гарька достал красноармейскую книжку.

Застучали каблучки: девушка удрала.

– Бросила тебя подружка, - хмыкнул один из матросов.

– Напугали вы её, - Горшечников забрал книжку.

«Хорошо, не пьяные», - подумал он с радостью.

– Где ты пропадал?
– налетела на него Георгина.

– Спасал деву от драконов, - загадочно ответил Гарька.

– От жандармов, что ли?
– удивился Ромка.

– Наоборот.

На квартире Гарька дождался, когда барышня Попорыкина отправилась за пайкой, и прошмыгнул в её комнату, к большому зеркалу. Внимательно рассмотрев себя с головы до ног, он вынул из коробочки орден, приколол его к гимнастёрке и подмигнул себе в зеркале. Затянул ремень ещё на одну дырочку. Выкатил грудь колесом. Поглядел на ноги и внезапно застыдился порыжевших сапог.

«У Ромки гуталин есть, и щётка, - вспомнил он.
– Надо начистить, чтоб сияли».

Он тихонько приотворил дверь, высунулся - и столкнулся с Георгиной.

– Ты чего тут?
– опешила та.

– Тсс!
– Гарька взял её за руку и втолкнул в комнату.

К его счастью, Олёны там не оказалось.

– Что с тобой?
– встревожилась Георгина.

– Погоди, - Гарька подвинул себе стул, сел. Озадаченная подруга примостилась на кровати.
– Георгина, ты мне нужна как женщина.

– Что?!

– Скажи, с женской точки зрения я… э… я… в общем, можно ли меня, к примеру, полюбить?

– Если к примеру, то, конечно, можно, - заверила его Георгина.
– К чему такой вопрос?

– Предположим, мне понравилась одна девушка…

– Поздравляю, Горшечников!
– обрадовалась Георгина.
– Давно пора.

– Но она от меня убежала. Это от чего может быть?

– От скромности, - сказала Георгина, подумав.

– Да? Как же я теперь её найду, интересно? А если она опять от меня убежит? Может, мне себя украсить чем-нибудь… вот я и орден надел, а всё равно не то.

– Для начала причешись, - посоветовала Георгина.

– На время не стоит труда, а вечно причёсанным быть невозможно, - отмахнулся Гарька.

– По мне, ты и так хорош. Найдутся желающие, не сомневайся.

– Мне других желающих не надо.

Погрустнев, Гарька ушёл к себе, лёг на койку и незаметно уснул. Пробудился от ромкиного храпа. Стемнело. Тускло горел копотный язычок пламени в керосиновой лампе. Гарька погасил его и уселся на подоконник. Небо сплошь переливалось крупными, мерцающими, будто шевелящимися звёздами. Струйки ветра обтекали разгоряченное лицо.