Красноармеец Горшечников
Шрифт:
– Почему именно в порт?
– спросил кто-то.
– Там папаша Делакур служит, - угрюмо ответила Георгина.
Север бросил на неё страшный взгляд, но отвечать на выпад не стал.
– Никого больше не задерживаю, - сказал он.
– В город-то можно али нет?
– уточнила Олёна.
– Хотелось бы агитпредставление поглядеть.
– За вас, Максименко, я спокоен, - ответил комиссар доброжелательно, - вы за себя постоять сумеете, а всё же лучше, чтобы кто-нибудь вас проводил.
– Дык я сопровождающий!
–
– Превосходно. Все желающие приобщиться к революционному искусству могут пойти с Максименко и Храповым. Пока они рядом, ни один бандит к вам не приблизится, разве что он совсем умалишённый.
– Пойдёшь?
– спросила Георгина.
– Нет, - отказался Гарька.
– Не хочу я слушать былины про чудо-богатыря Лохова.
– Как хочешь.
– Георгина поджала губы.
– Я пойду, - вызывался Ромка.
– Ступайте, - сказал Хмуров.
– Родион, я у тебя в кухне вздремну пока. Жарко в комнатах.
– Хоть всю ночь ночуй, - согласился Храпов.
– Пса покормишь?
– Да покормлю… иди.
Гарька устроился на лавочке и закурил, не торопясь к себе на квартиру, к козам и Попорыкиным. На улице стихал гомон удалявшихся бойцов; наступила тишина. Затем послышался звук автомобильного мотора. Авто остановилось рядом с домом. Снова скрипнула калитка; вошедшего Горшечников не видел - угол дома скрывал дорожку.
* * *
Из кустов показалась курица, взглянула на Гарьку и вновь нырнула в заросли отработанным партизанским движением.
Табачный дым лениво таял в душном неподвижном воздухе.
«Даже куры, - так же неторопливо думал Гарька, - в условиях борьбы за существование обретают бойцовский характер, утрачивая глупую мещанскую сущность».
Тем временем в гостиной завязался какой-то спор. Не в силах совладать с искушением, Горшечников встал на лавку, осторожно заглядывая в окно.
– Примелькался ты, Серафим, - ехидничал Север.
– Или передушился. Должно быть, Флора Гавриловна устала чихать от твоего «Шипра».
– Знаток женского полу сыскался, - процедил Чернецкий.
– Девицы любят приятные запахи. Это, может, амантам твоим нравится, чтоб табаком пахло.
– Ах ты, сука!..
– посинел от злобы Снейп.
Чернецкий полез на комиссара через стол.
– Гхм-гхм, - раздалось громкое и отчётливое покашливание. В дверях, заложив руки за спину, стоял командарм.
– Не помешал?
– Какими судьбами, Альберт Петрович?
– Север неделикатно отодвинул ладонью физиономию мешавшего ему встать Серафима.
Тот зарычал и взял комиссара за ворот. Шмелёв посуровел.
– Мы требуем дисциплины в армии от простых бойцов, а какой пример подают им командиры?!
Серафим и Ксаверий переглянулись. Вид при этом у них был такой, что было ясно: каждый желает другому если не смерти, то страшной болезни диареи.
–
– Пока что я был бы доволен, - нетерпеливо продолжал Шмелёв, - если бы вы не выказывали друг другу открытой враждебности. Пожмите руки. Сейчас вы по одну сторону баррикад.
Очень медленно Серафим и Снейп протянули друг другу руки, а пожав, тут же их отдёрнули. Шмелёв посмотрел на них и усмехнулся, сухая кожа в уголках глаз собралась в морщины.
– Вы закончили? Превосходно. Полагаю, вам известно, что лорд Керзон направил Чичерину ноту с предложением заключить перемирие между Польшей и нашей республикой и отвести войска по обе стороны от временной восточной границы Польши. Наше правительство отвергло посредничество англичан - сегодня получена телеграмма председателя Реввоенсовета с указаниями относительно действий в сложившейся ситуации.* 8 В связи с этим я хотел бы обсудить кое-что с тобой, Ксаверий.
– Нам уйти?
– Лютиков встал.
– Не нужно. Мы с комиссаром побеседуем в его комнате.
– Конечно, Альберт Петрович. Прошу вас.
– Север пропустил Шмелёва и плотно прикрыл дверь, отделяющую комнату комиссара от гостиной.
– Командарм лично явился рассказать Северу о телеграмме председателя Реввоенсовета?
– недоверчиво переспросил Чернецкий.
– Почему к себе не вызвал? Невелика шишка Снейп, чтобы Шмелёв к нему с докладом бегал.
Лютиков промолчал. Серафим на цыпочках подобрался к двери. Лютиков поймал его за полу куртки и после недолгой борьбы усадил в кресло.
Гарька сел на лавку. Он больше не курил, не желая, чтобы дым выдал его присутствие. Ему было страшно интересно, чего хотел Шмелёв на самом деле. Ждать пришлось недолго, уже минут через десять командарм и Снейп снова были в гостиной. Однако ничего по делу сказано не было. Шмелёв отказался от сопровождения, сказав, что в автомобиле его ждут, и ушёл. Гарька снова заглянул в окно.
– Что за секреты?
– Чернецкий изнывал от любопытства.
– Не могу сказать.
– От нас можно и не таиться, - сказал Лютиков с досадой.
– Если ты нам не доверяешь, то кому?
– Я вам доверяю. Однако командарм взял с меня слово…
– Прямо так и сказал: «А Чернецкому с Лютиковым - ни-ни»?
– Серафим сощурил злые глаза.
– Ох, крутишь, Север!
Снейп махнул рукой.
– Похоже, это вы мне не доверяете. Моя бы воля, я бы рассказал.
– Вот и давай.
– Я не баба - тебе давать!
– рявкнул комиссар.
– Сказано же - нельзя!
– Товарищ из тебя никакой, - подытожил Чернецкий даже с удовольствием.
– Из меня?! Ты один мой секрет узнал, и теперь без конца в морду мне им тычешь. Язык тебе подрезать надо, вот что. Если бы не Шмелёв, ты бы сейчас не выкаблучивался.