Красноармеец Горшечников
Шрифт:
Серафим разлил коньяк.
– Клопами пахнет, - принюхался Гарька.
– Пей, разборчивый!
– Серафим подлил себе и Северу.
– Признавайся, откуда взял?
– комиссар покачал стакан, наслаждаясь клопиным запахом.
«Сейчас носом потянет - и вынюхает всё до дна!» - Гарька хихикнул и сделал глоток. Жидкий огонь прокатился по языку, выстелил бархатом желудок.
– Где взял, там нету, - бодро ответил Чернецкий.
– Опять к товарищам спиной поворачиваешься, шляхтич?
– спросил
– К тебе, князинька, спиной поворачиваться опасно, - закуражился Чернецкий.
– Оглянуться не успеешь, как в койке окажешься. Вмиг за жопу возьмешь.
Снейп допил коньяк, поднялся и деловито хрястнул Серафима промеж глаз.
– Сука, - прохрипел Чернецкий, поднимаясь.
– Зачем сразу в рожу-то?
– Нечего меня срамить, - огрызнулся Север.
– Ах, какие мы нежные, - Серафим дёрнул плечом. Капли крови падали из носа, пятная белый подворотничок.
– Погремел бы кандалами за это самое, поглядел бы я на тебя.
– Не каждому так свезёт, - развеселился неуёмный Чернецкий.
– Ты, Серафим, для себя реши, большевик ты или деклассированный элемент, - увещевал Чернецкого Лютиков, прикладывая ему ко лбу тряпку, смоченную ледяной водой.
– Я - царь природы и гражданин мира!
– Тогда самое тебе место на свалке истории, - мстительно сказал Снейп.
– В нашем обществе с царями покончено раз и навсегда. Ты последний остался.
– Как дети, - покачала головой Георгина.
Север обернулся к ней, складывая губы в вежливую улыбку.
– Товарищ Грамматикова! Могу я узнать, что вы забыли в обществе столь ненадёжного человека, как я?
– Что?
– воззрилась на него Георгина.
– Разве не вы следили за мной, надеясь, что я шпион?
Георгина беспомощно огляделась.
– Так, я пошёл, - Чернецкий направился к двери, прижимая мокрую тряпку к носу.
Комиссар удержал его.
– Нет, это товарищ Грамматикова нас покидает.
– Я…
– Покидает нас и перемещается к своим политически безупречным товарищам, - глаза Снейпа вспыхнули, как угли.
– Север… - попытался остановить его Лютиков.
– Я тоже не люблю предателей, - безжалостно закончил комиссар и отвернулся.
Бледная Георгина вскинула голову и чётким шагом вышла за дверь.
– Это же я шпионил, - сказал Гарька.
– Она вовсе не виновата! Товарищ комиссар! Это жестоко.
– Нельзя так с девушками обращаться, - поддержал его Лютиков.
Комиссар отвернулся, делая безразличное лицо.
Серафим разлил остатки коньяка, отвёл с лица богатый чуб.
– За прекрасный пол, - провозгласил он.
– Не в верности их сила, брат.
Гарька отставил стакан и выскочил во двор, за Георгиной.
Георгина замерла у коновязи, глотала гордые слёзы, повернувшись спиной ко всему миру. Весь мир - Ромка
– Ты не расстраивайся, - начал Гарька.
– Я сказал, что один во всём виноват. Он передумает.
– Мне всё равно, - надменно сказала Георгина.
– И зачем только нужны мужчины? Мне вот совсем не нужны. Особенно этот. Пускай хоть сквозь землю провалится. Пусть хоть тонет - руки не подам…
Конец угрозы, булькая, потонул в слезах, как воображаемый Снейп - в водах Кубани.
– Много от мужчин бед для нашего пола, - вздохнула Олёна.
– А всё же как без них? Человек без любви - что яблоня бесплодная.
– Я одна проживу. Буду бороться за революцию, в этом моё единственное счастье. А мужчин я ценю исключительно как товарищей по борьбе, в остальном они мне не интересны. Особенно этот. «Свобода - женщина с широким, твердым шагом, со взором огневым, под гордо реющим по ветру красным флагом, под дымом боевым» * * * , - процитировала она, вскидывая голову, но не удержалась и всхлипнула еще раз.
– Пусть комиссару достаётся, - сказал Ромка шёпотом.
– Уж очень она человек возвышенный. Поди, и щей не сварит - всё книжки будет читать.
– Она будет читать, а ты - щи варить и портки стирать, - ухмыльнулся Гарька.
– Всё по справедливости.
– Какая же это справедливость, когда мужик бабьим делом занимается?
– Ромка насупился.
– А такая, что это месть за годы женского угнетения, - объяснил Гарька.
– Вот ты, Горшечников, подкованный, а иногда такую чушь спорешь, что хоть падай, - посетовал Улизин.
– Сразу и сдался. Возвышенный… а ты дотянись, Ромка. Иначе всю жизнь будешь по земле ползать.
– Не всем же в поднебесье крыльями трещать. На то и земля, чтоб мы по ней ползали. Наша она теперь, земля-то. Я её пуще всякой бабы люблю, как мамку, как революцию - вот как!
Гарька махнул рукой.
– Пусть, земля так земля… Разве я о том?
В Новороссийске грузились на суда остатки измятой армии, увозили с собой остатки разбитого трона. Многие из людей, толпившихся там, на этих скорбных кораблях, были храбрецы, многие из них блистали умом и талантами, и всё это должно было пропасть втуне, угаснуть, потому что всё это было - прошлое.
Будущее они оставили здесь. Его, как трофей, подняли Гарька, Ромка, Георгина и их товарищи. Их будущее реяло по ветру, окрашенное кровью их сердец, и вело за собой всех, кто будет строить новый мир, на земле и в поднебесье.
* Начпоарм - начальник политотдела армии.
* * Как отразилась неудача на умонастроении бойцов?
– Они готовы сражаться.
* * * Огюст Барбье. Собачий пир. Перевод В. Г. Бенедиктова
Название: Красноармеец Горшечников и дары жизни. История 5-ая.