Крик и шепот
Шрифт:
— Хорошо, док Ботан, — ворчливо говорю я. — И какого хрена ты напугал мою девочку?
Он бросает на меня раздраженный взгляд и снова быстро закрывает глаза.
— Я думал, она девушка Йео.
При одном лишь упоминании имени Йео мое сердце выскакивает из проклятой груди. Прошло уже несколько недель с тех пор, как я видел его в последний раз. Просто теперь Кейди все время выглядит такой... счастливой. А я ненавижу без приглашения врываться в ее мир. Как бы мне ни хотелось увидеть Пожирателя котят и его засунутый в мою задницу член, я просто
— Пусть так, — раздраженно соглашаюсь я.
— Но ты же любишь ее? Заботишься о ней?
Во мне нарастает гнев.
— Что за дурацкие вопросы, док Ботан? Конечно, я чертовски сильно люблю ее. Ведь она — мой лучший друг.
Он проводит пальцами по своим густым волосам.
У меня такое ощущение, что я его чем-то очень сильно раздражаю.
— Я рад, что у Кейди есть те, кто постоянно заботится о ней. Но... — он поворачивает ко мне голову, и его темные глаза пригвождают меня к месту, — на самом деле ты не человек.
От слов безумного дока у меня раздуваются ноздри. Ярость бурлит в моих венах.
Я в гневе сжимаю кулаки.
«Продолжай говорить, придурок! Продолжай говорить!»
— Так ты нарываешься?! Хочешь, чтобы я засунул свой ботинок сорок седьмого размера прямо тебе в задницу?
Его взгляд падает на мои ноги.
Я хмурюсь, когда, посмотрев вниз, вижу розовый лак для ногтей.
«Чертова Пресли и ее девчачье дерьмо!»
— Если бы спросили меня, то всего лишь сороковой, — очень мягко говорит он.
Я шевелю пальцами ног. Если бы я не знал, что это расстроит девчушку, то непременно замазал бы эту хрень черным фломастером.
— Мне без разницы. Зато я теперь понимаю, почему Кейди попросила меня разобраться с тобой. Ты чертовски раздражающий хрен.
Ботан качает головой.
— Да, она почувствовала угрозу. Я расспрашивал ее о каждом из альтеров, включая тебя. Я попросил ее описать обстоятельства, при которых вы родились. Ты же понимаешь, что, по сути, являешься лишь альтером? Лишь раздробленной частицей ее сознания, пытающейся сохранить ее разум и защитить его.
— Хватит нести чушь собачью!! Не понимаю, о чем ты, черт возьми, говоришь?!
Он улыбается, и это меня раздражает.
— Йео сказал мне, что вы все в курсе про создание альбома. Что вы сами добровольно помогали ему в этом. И вы все прекрасно знаете, что являетесь лишь частью Кейди. Ничего более.
Я пожимаю плечами.
Я в трех секундах от того, чтобы развернуться и уйти отсюда на хер.
— Я хочу поработать с Кейди над тем, чтобы она научилась справляться со стрессом и душевной тревогой самостоятельно. Моя цель — тренировать ее посредством отдельных моментов. Я надеюсь, что она научится сама справляться с жизненными трудностями. И при малейшей угрозе потерять
Меня захлестывает жгучее чувство вины.
Я знаю, Йео попросил нашу девочку пройти сеансы терапии с этим придурком. Йео хочет, чтобы Кейди жилось лучше. Теперь, когда Кеннета больше нет, а двое других притихли, у нее действительно появился шанс на нормальную жизнь.
— Док у нас — ты, — говорю я беспечно, — не я. Делай свое ученое дерьмо и оставь меня в покое.
Краешки его губ опускаются, и он выглядит грустным.
— Это именно то, чего я добиваюсь. Я оставлю тебя в покое. Если все альтеры отойдут в сторону.
Меня охватывает беспокойство.
— О чем ты говоришь?
— Очевидно, Боунз, ты самый сильный из ее альтеров. Самый первый и самый любимый. Ты тот, у кого хватит сил сказать ей «нет». И кто способен заставить остальных держаться в стороне.
Сама мысль о том, что Кейди позовет кого-то из нас, а мы проигнорируем ее, вызывает у меня рвотный рефлекс. Мне кажется, меня сейчас вывернет наизнанку. Но доку Ботану вряд ли понравится, если я заблюю его дорогущий ковер «Читосом». На этом дерьме непременно останется пятно.
— Не дождешься! Когда Кейди нуждается во мне, я помогаю ей. Точка!
«За исключением того раза... но это больше никогда не повторится!»
— Есть вещи, с которыми она может справиться сама.
Я закрываю глаза. Прямо передо мной мерзкое лицо Нормана.
— Она не смогла с ним справиться, — злобно шиплю я. — Мне самому, черт возьми, едва удалось с ним справиться.
— С кем?
— С НОРМАНОМ! — реву я.
Моя грудь тяжело вздымается от раздирающего меня гнева.
— А что он сделал? Что произошло?
Я провожу пальцами по своим непослушным темным волосам и издаю мученический стон. Мои глаза зажмурены. Я ненавижу то, что сделал этот ублюдок. Теперь это навсегда выжжено в моем мозгу. Я каждый день работаю над тем, чтобы выкинуть нах*й все это из головы.
— Что сделал Норман? — умоляет док.
— ВСЕ! Он сделал все это гребаное дерьмо! Ни один ребенок не должен проходить через такое, — рычу я. — Норман был болен. Ох*енно болен!
В комнате воцаряется тишина, и я снова открываю глаза.
Глаза дока полны боли. Он с грустью смотрит на меня.
— Мне очень жаль, Боунз, что тебе пришлось пройти через все это.
Я сглатываю и равнодушно пожимаю плечами.
— Без разницы! Что было, то было. Что есть, то есть. Но уж лучше я, чем она.
— Но ты ведь тоже был совсем ребенком. Ни ты, ни она не должны были стать объектами физического и сексуального насилия.
Мои виски начинают пульсировать. Тыльной стороной ладони я бью себя по лбу. Иногда у меня случаются эти долбаные мигрени. Они появляются, когда я нервничаю. А сейчас я нервничаю, так как изо всех сил борюсь с желанием остаться помогать Кейди.