Кровь в его жилах
Шрифт:
Князь Волков в чем-то прав — умеет она заваривать кашу. Хотя именно эта расхлебывается легко. Только бы в монастырь не загреметь…
В ушах шумело, и это был отнюдь не ветер. Слишком долго Светлана стояла в неудобной позе, ища в сосновых ветвях успокоение и проблески низкого, рыжеватого из-за городской подсветки неба.
Светлана сменила позу, голова закружилась, и пришлось снова шагать кромежем, падая на больничную койку. Давно небеленый потолок продолжал кружиться вместе со Светланой и палатой. Хорошо еще, что боль в животе не напоминала о себе, даже уголек пока не тлел. Она еле
Он пришел без пяти десять — возник в коридоре, может даже пришел не кромежем, а вполне обычно. Светлана услышала его голос — он переговаривался со своим сослуживцем, — и оценила тактичность: своим появлением в коридоре он предупредил её, что скоро явится в палату, давая ей время привести себя в порядок. Она и так уже была собрана, только села на койке в ожидании его прихода. Шаги в коридоре стихли — Саша проверил охрану и снова ушел.
Ровно в десять он возник в палате, только Светлана, как ни надеялась, уловить ничего не смогла — ни обычный эфир не среагировал, ни тьма не колыхнулась. Значит, надо тренироваться дальше.
Александр, в капельках растаявшего на волосах и шинели снега, протянул Светлане скромный букет белых астр. Ей оставалось только надеяться, что он покупал букеты для неё и Верочки в разных лавках. Забавно будет, если Демьян завтра на хвосте притащит слухи о том, что статский советник Громов ухаживает сразу за двумя барышнями. Вера Лапшина такого не поймет.
— Добрый вечер, Светлана.
Она спрятала лицо в астрах, вдыхая их увядающе-осенний аромат, смешанный с морозной свежестью.
— И вам добрый вечер, Александр. — Сейчас сомневаться, он ли это, глупо. Кромежем ходить могут только опричники, никакой амулет или артефакт это сделать не способен.
— Как ваше самочувствие? Вы готовы идти в лес? Или может…
Светлана заставила себя встать, положить букет на тумбочку и улыбнуться: не хотелось портить вечер княгиней Волковой — об этом она расскажет потом. Сейчас у неё есть астры, лес и дедушка леший.
— Все хорошо. — Она протянула руку Александру: — вы шагнете кромежем или я?
Его пальцы были холодными — наверное, все же не кромежем он добирался до больницы.
— А вы как хотите?
Именно он учил её ходить кромежем, только тогда, в сентябре, на словах — он еще был выгоревшим. Сейчас хотелось, чтобы он научил её по-настоящему.
— Вы, конечно.
— Тогда смотрите…
Тьма с его пальцев медленно потекла по руке Светланы вверх, одновременно захватывая и Сашу. Он еще успел сказать:
— Просто представьте, что вы идете домой. Кромеж вас сам
И кромеж притянул, а Светлана опять ничего особенного не почувствовала. Миг, и лес с неузнаваемой в темноте поляной возник перед ними, обдавая ветром и необычайно свежим воздухом. Тут было гораздо холоднее, и Саша спешно поправил Светлане ворот, поднимая его вверх, еще и попытался так встать, чтобы загородить собой от ледяных порывов, бросавших в лицо мелкую снежную крошку.
— Что делаем дальше, Светлана?
Она, нарушая все, что советовала в свое время Мише, запустила вверх огненный шар — слишком темно было в лесу. Огонек засиял крошечной звездочкой над поляной, то и дело исчезая в снежной круговерти. Его мигающий свет выхватывал из темноты то мертвую, искореженную ветку дерева, то поваленный ствол осины, то яркие рыжие шляпки замерзших грибов — только по ним и можно было опознать поляну, на которой была ловушка со светочем.
Светлана сперва тихо позвала дедушку лешего, потом громче, потом испугавшись, что он уже мог заснуть, попросила у Александра нож. Тот безропотно достал из кармана шинели складной нож и протянул его:
— Нужна кровь?
— Да, — Светлана порезала лезвием кору ближайшей живой осины, хотя ива была бы надежней. Она уже хотела проткнуть свой палец, как Александр забрал нож и пустил кровь себе. Хорошо хоть только палец проткнул ножом, а не как Мишка тогда полоснул по запястью. Окровавленный палец Саша догадливо прислонил к поврежденной коре.
— Моя кровь ничуть не хуже, Светлана, — сказал он, опережая её возмущения и тьмой закрывая небольшую ранку на пальце. — Леший не лег уже спать?
— Может быть, — призналась она. — И тогда до весны его не увидим…
В ближайшем дупле сверкнули золотом совиные глаза, и дедушка леший сонно, но крайне недовольно пробурчал:
— Размечтались! Вот он я.
Он выполз из дупла, совсем напоминая корягу, заросшую пегими совиными перьями вперемежку с мхом:
— Доброй ночи, амператрица, и тебе, драный кот.
Светлана случайно бросила на Александра косой взгляд и недоуменно заметила, как он нахмурился. Он же все помнит. Тогда почему он растерялся, услышав её исковерканный лешим титул?
— Я не кот, — мягко поправил лешего Александр, вставая ближе к Светлане. — И тем более не драный.
Она выдохнула: вот что возмутило Сашу. Баюшкино прозвище ему не понравилось.
Леший хмыкнул, делая очередной шажок по снегу и недовольно подгибая ногу-веточку:
— А то я не помню, как ты драный валялся на Вдовьем мысу! Будешь спорить?
— Не буду, — тут же сдался Александр.
— То-то же, кот! — Леший с неожиданной тактичностью опустил эпитет. Его внимание переключилось на Светлану: — что-то плохо выглядишь, амператрица. Кот, чаво за ней не следишь? Ты ж вроде охрана её, кромешник, не к ночи будет сказано.
Саша без обиды в голосе признался:
— Виноват, дедушка. Не справился.
— О, как заговорил. Виноват он. — Леший сверкнул совиными глазами: — исправляйся! Чтоб защитил амператорскую кровь!
Саша еле слышно рассмеялся за спиной Светланы — её ухо обдало теплом его дыхания. Хорошо, что леший этого не расслышал — мог и обидеться.