Кровь в его жилах
Шрифт:
— Может, свиристелка, поспишь у меня, как в прошлый раз?
Перспектива сна у лешего Светлану не обрадовала — она попыталась как можно мягче сказать, чтобы не обидеть лешего:
— Спасибо, дедушка, но не могу. Дела.
Тот снова засверкал глазами — ветер промчался через Светлану и Александра, выдувая все тепло:
— Дела у неё! На лице токмо глаза и живы — не глаза, а глазища даже. Ни кровиночки лишней.
— Жалеешь? — поинтересовался неожиданно Саша, неуловимо напоминая Мишку.
— А тож! Жалею, — подбоченился
Он перевел взгляд на Светлану:
— Амператрица, и где ты их таких берешь? То Ивана-дурака приведешь, то… Кромешника глупого. Ладно, твои трудности. Точно не хочешь остаться в лесу? Я тебе перину золотую взобью, снежным одеялом укрою, кружевом инея украшу берлогу — до весны тепло будет, хорошо. Сны чародейные будут сниться. Силы вернешь, здоровье тоже. Баюша сказки будет тебе мурлыкать. Лепота!
— Спасибо, дедушка, но я как-нибудь сама выздоровею. Не могу я на целую зиму исчезнуть. Я за баюшей пришла. Как она?
— Плохо она, — признался леший. — Высосали из неё все силы. Или вороги. Или…
Он взлетел в воздух на совиных крыльях, зависая прямо над Светланой и вглядываясь не в глаза — в душу:
— Или ты сама её чуть не высосала. Все силы. Ей спать и спать еще.
Он перевел взгляд на Александра:
— Как ты такое допустил, драный кот?! Мало драли тебя, что ли?
— Виноват. Сглупил.
Александр не кривил душой, он действительно считал себя виновным в случившемся.
— Сглупил он. — леший вернулся к своему дуплу и сел на самый его край. — Ладно. Помогу, чем могу. Еще что-то надь, кроме баюшеньки?
Светлана, опережая Сашу, начала рассказывать про светоч и про то, что им с Сашей важно узнать, кто его принес в лес. Леший понятливо облетел поляну, потом сел на неё, утопая в снегу чуть ли не по грудь, походил с умным совиным видом и признался наконец:
— Не совсем моя это земля. Делим мы её с болотником который десяток лет, то он побеждает, то я. Потому не скажу, что тут было.
— Виноват? — тихо подсказал Саша. И откуда в нем это ехидство взялось? Никак дурное влияние Мишки.
Леший засопел носом, так что с громким граем в небеса рванула сонная стая ворон.
— Выходит, виноват, драный кот. Не хуже тебя умею признавать ошибки. Поздно вы пришли. Ежи уже спят. У ежей у-у-у какая тяга к защите своих земель! Они злопамятные, все помнят. Только спят ужо. Мыши, может? Аль крыски?
Саша тихо подсказал:
— Лисы? Или зайцы?
Леший покладисто согласился:
— И то верно, чего это я, на крыс вам размениваться. Как там говорится? На третий день, то есть вечер, приходите — найду я вам того, кто видел тут свершенное.
Он, не прощаясь, еле выдернул себя из сугроба и медленно взлетел в воздух, довольно ухая. Саша проводил его задумчивым взглядом, быстро теряя среди голых ветвей осин и берез.
— Кажется, у зайцев будет тяжелая
Леший порывом ветра загасил Светланин огненный шар: все же обидчивое существо дедушка леший.
Больше в лесу делать было нечего, но возвращаться в душную палату Светлане не хотелось. Саша почти шепотом спросил:
— Не замерзли?
— Нет, — соврала она и, почему-то глупо стесняясь, предложила: — может… чуть-чуть погуляем? Или вы спешите?
Саша улыбнулся кончиками губ — глаза Светланы уже привыкли к темноте, иначе бы она не разглядела его редкую улыбку:
— Не спешу. Все свои дела я закончил. Запросы в опричнину передал…
— И что они сказали? — живо заинтересовалась Светлана. И когда Саша все успевает? И с Лапшиной встретился, и про дела не забыл.
— Они сказали… — Саша галантно согнул левую руку в локте и предложил её Светлане. Она не стала отказываться, совсем неприлично опершись на ней — все же в животе, несмотря на обезболивающее, уже тлел огонек боли.
Саша отвел правой рукой в сторону мешавшиеся ветви березы и медленно, чтобы Светлане было легче идти, направился куда-то вглубь леса. Потеряться двум кромешникам в лесу невозможно.
— Они сказали, что я стал еще более раздражающим, чем когда был опричником. Велели не дурить и возвращаться, потому что им надоело собирать бумажки по моим запросам. Раньше-то у меня допуск везде был, вплоть до императорских палат. Ничего, потерпят. Терпели и большее…
— Что именно? — ей хотелось чуть больше узнать о Саше.
— Например, мои побеги…
— Вы сбегали из монастырей кромешников?
Это не были монастыри, конечно, но как их еще назвать? Храмами язычников? Убежищами для нечисти, защищавшими их от опасной для них благости? Самое смешное, что благость неопасна. Она лишь сжигала ненужную грязь нечисти, делая души застрявших в кромеже чистыми. Мир спасал кромешников, а они запирались за стенами своих монастырей, чтобы сохранять свои способности. Или… Их заставили прятаться там, чтобы не давать душам очиститься? Это же какой сволочью изначально надо быть, чтобы лишить души спасения?!
— Было дело… — Саша замолчал, и Светлане не хотелось разбивать эту хрупкую тишину. Слишком многое случилось сегодня. Слишком многое надо обдумать, а для этого ей нужен покой. Она остановилась на середине поляны и задрала голову вверх, прямо в снежные тучи, сеющие зерна зимы. Снег падал медленно — дедушка леший успокоился и перестал злиться. Кое-где в тучах даже прорехи появились, сияя звездами.
— Я люблю лес, — внезапно призналась Светлана. — Мы всегда жили за пределами столицы — отец всеми силами избегал городской суеты… И своих обязанностей, как оказалось. Пикники, рыбалка, лес, сбор ягод или грибов… Потом, когда я оказалась одна после Катькиной истерики, я поняла, что это была лишь игра, но знания, полученные в такой вот игре, мне помогли выжить.