Круги по воде

Финн Таня

Человек щёлкнул пальцами. Вульф ловким движением подбил барона сзади под коленки, бросив на пол, одновременно прихватывая за руку и принявшись её выкручивать.

– А теперь я повторю свой вопрос – зачем вы здесь, господин барон?

Тот замычал, мотая головой, вцепляясь пальцами свободной руки в ворс ковра.

Человек встал, подошёл, глядя, как барон елозит лбом по ковру.

– Если хотите, чтобы вас поняли, говорите членораздельно.

Тот, глотнув воздуху, сипло сказал:

– Я сказал, что он больше времени проводит под юбкой

у своей девки, чем занимается делами.

– Кто он?

– Леонел. Пожалуйста, пусть он перестанет.

– Продолжайте, Вульф. Что ещё?

– Я делал всё для него, я старался. А он вышвырнул меня, как шелудивого пса. Сказал, чтобы я убирался. Из-за этой девки.

Человек щёлкнул пальцами.

– Отпустите его, Вульф. – И сказал, глядя, как барон, сидя на ковре, смаргивает набежавшие слёзы, растирая помятую кисть:

– Вот теперь я вам верю.

Прошёл к креслу, уселся, закинул ногу на ногу:

– Вы хотели бы отомстить?

– Да, - хрипло ответил барон, - да, я хочу этого.

Капрал с мальчишкой играли в кости. Капрал собрал фишки в широкую ладонь, потряс, хитро глядя в веснушчатое лицо:

– Ну, давай, делай ставку.

Тот шмыгнул носом, наученный горьким опытом, и глядя с недоверием на руки капрала.

– Чему ты учишь ребёнка, Рой? – сказал барон, оглядывая с порога простую комнатку, которую им выделили.

– А что мы ему, родня? – удивился капрал.
– Вы обедали, ваша милость? Если хотите, у нас тут много чего есть – как вы и обещали, накормили до отвала.

– Спасибо, Рой, я уже наелся, - тот прошёл к столу, посмотрел на выпавшие фишки.

– А что у вас с рукой?

Барон усмехнулся.

– Учился вилку держать.

Взял в руку фишки, подержал немного, небрежно бросил, разжав пальцы. Потёртые от частого употребления костяшки прокатились по столу.

– Он выиграл! – пискнул мальчишка, показывая чумазым пальцем на выпавшее число.

– Цыц! – сказал капрал, тоже глядя на стол. – Это не считается. Господин барон просто так бросил. Правда, ваша милость?

– Правда, Рой.

Леонел задумчиво тронул пальцем шахматную фигуру, морща нос.

– Вы будете ещё думать, Ваше величество? – спросил с улыбкой отец Бители. С другого края доски стояло совсем немного фигур, взятых противником. Зато с его стороны сошедшие с поля битвы теснились нестройной толпой.

Тот вздохнул, двинул фигуру.

– Пожалуй, вот так.

Священник хмыкнул, погладил короткую, широкую бороду. Аккуратно поставил двумя пальцами фигуру:

– Шах и мат.

Леонел зафыркал, откидываясь в кресле.

– Мне сегодня не везёт. Надеюсь, в следующий раз я вас обыграю.

– Разумеется, Ваше величество, такая возможность существует.

Леонел сказал задумчиво, глядя на священника:

– Вот за что я ценю вас, отец Бители, это за то, что вы один из немногих, кто не боится говорить мне правду.

– Я тоже ценю вас, Ваше

величество. За то, что вы эту правду хотите слышать. Только вот говорящих её в последнее время стало меньше. А я лишился своего любимого противника.

– Вы говорите о бароне Эверте? – хмуро спросил Леонел.

– Да. И я могу сказать вам, что я лишился не только сильного противника и интересного собеседника. Я упустил возможность наставить на путь истинный этого заблудшего человека.

– Как это?

– Признаюсь вам, Ваше величество, в грехе, который я совершил в своей гордыне. Очевидно, я слишком суетен и нетерпелив. В последний раз, когда мы с господином бароном имели удовольствие играть за этим столом, мы поспорили. Если выиграю я, господин барон придёт ко мне на исповедь. Он признался, что уже очень давно не исповедовался.

– А если выиграет он? – с любопытством спросил его величество.

Священник смутился. Погладив бороду, сказал извиняющимся тоном:

– Позвольте мне не вдаваться в подробности. Во всяком случае, я пообещал, что, со своей стороны, не стану давить на господина барона в вопросах веры. Я был слишком самонадеян.

– И кто выиграл?

– Он. Но с обещанием дать мне отыграться. И вот теперь этой возможности может уже и не представится.

– Да, - сказал Леонел, глядя в доску. – Может быть.

– Ну что же, по крайней мере, он обещал, что мы обязательно сыграем ещё. Если посчастливится.

На голубятне ворковали, шурша перьями распущенных хвостов и стуча лапками, почтовые голуби. Больше сонную тишину просторного чердака ничто не нарушало. Где-то далеко внизу слышались звуки отдаваемых новобранцам команд и топот по плацу множества ног, обутых в добротные башмаки. Косые лучи света падали на пол, освещая недавно выметенные доски.

Человек, открыв дверь, оглядел голубятню, и, осторожно двигаясь, прошёл в самый её дальний угол. Там стояли старые, вышедшие из употребления клетки. Отодвинув несколько, забрался в образовавшийся проём, и открыл ветхую дверцу. За ней оказалось ещё одно помещение чердака – старая, заброшенная часть голубятни. Там у стены была ещё одна клетка, плетённая из лозы. И в ней тоже были голуби. Он аккуратно взял одного, погладил по головке и стройной шейке. Повозился с лапками. Потом прикрыл клетку, и, держа голубя в руке, подошёл к маленькому окошку. Высунул руку и разжал пальцы, подбросив птицу в воздух.

Глава 8

– Мы не можем допустить, чтобы нам перекрыли выход к южным портам, - посол с севера мягко прохаживался по узорчатому ковру, покрытому непривычными, слишком вычурными, на его взгляд, рисунками.

Остановился, заложив руки за спину, наклонил голову, сурово уставившись в одну точку яркого узора.

Его товарищ, потеребив рыжую бороду, скосил серые, окружённые ранними морщинами, глаза в сторону двери:

– Этот новый король не дурак. Он это прекрасно понимает.