Кукловод: Реквием по Потрошителю
Шрифт:
Чтобы служить бесчестью оправданьем?
Чтобы грехам приобрести почет
И ложь прикрыть своим очарованьем?
Зачем искусства мертвые цвета
Крадут его лица огонь весенний?
Зачем лукаво ищет красота
Поддельных роз, фальшивых украшений?
Зачем его хранит природа-мать,
Когда она давно уже не в силах
В его щеках огнем стыда пылать,
Играть живою кровью в этих жилах?
Хранить затем, чтоб знал и помнил свет
О том, что было и чего уж нет!**
Марионетки больше не рукоплескали, и повешенное тело отнюдь не могло
— Ты не единожды спрашивала меня, зачем я это делаю, — отчеканил бархатный голос. И Сасори, отпив алого вина из бокала, поднялся из-за кукольной сцены.
Акияма сжалась, потупив взгляд, не в силах смотреть на человека, что неделю назад вызывал восхищение и трепет, а теперь — страх и ужас.
Поэтому, когда его ладонь легла на исхудавшее плечо, Рей вздрогнула, стиснув зубы.
— Я покажу тебе мое новое произведение искусства. Ты станешь первой, кто оценит его по достоинству.
Изящные пальцы заставили голову повернуться, и в его руках Рей все же взглянула в пугающий взгляд, где играли блики огня. Сасори провел большим пальцем по щеке, оценивающе оглядев пленницу.
Цепь, что была на ножке стула, теперь обрамляла руку Акасуны. Юный художник потянул гостью за неё, и Рейко не в силах противиться впервые за долгое время пребывания в плену сделала неудавшийся шаг. Она не чувствовала ног, боль в суставах, заставила рухнуть на колени и согнуться калачикам, подавляя дрожь в руках. Тело не слушалось, долгая голодовка сказывалась. Но Сасори нетерпеливо потянул её вверх. И, оказавшись в когда-то желанных объятьях, Рейко направилась по невольному пути, полностью скованная в руках безумного гения.
Коридор. Лестница. Коридор. Поворот. Ухватить каждый уголок и поворот. Запомнить. Убежать. Но веки предательски дрогнули. Еще немного, и Рейко бы упала, но Сасори успел вовремя придержать её за талию.
— Мы уже близко, — голосом дьявола-искусителя шепнул он на ухо.
Рейко не видела ничего, кроме белого савана, что покрывалом скрывал нечто сакральное, скрытое от чужого взора.
— Сними простынь.
Завороженная голосом дьявола-искусителя, Рейко протянула дрожащую руку, пальцами зацепив шелковую материю, что тут же спала пеленой с глаз, открыв миру новое произведение искусства.
Поцелованные солнцем локоны спадали на умиротворенное вечностью лицо, чьи веки закрылись насильным сном. В раскрытых пунцовых губах покоился цветок лотоса, точно такой же, как десятки других увенчанных по всему обнаженному телу Марико. Дитя-цветок сжимала в мертвой хватке стебель, паутиной сплетающий некогда живой мольберт, от которого тянулись огненные лилии, прекрасно контрастирующие с желтыми цветками, вшитыми в тело несчастного произведения искусства. Произведения, что отражалось в граните зрачка дрожащих глаз. Запечатлевшийся образ застыл в единственной скатившейся слезе. Перед глазами адские цветы закружили в пламенном танце, погрузив в омут ночи. Потеряв сознание, Рейко
Комментарий к Глава 1. «Гран-Гиньоль» Гран-Гиньоль* – парижский театр ужасов, один из родоначальников и первопроходцев жанра хоррор.
– Сонет 67 Уильяма Шекспира
У автора горячка от жары. Думаю, по главе это чувствуется. XD
====== Глава 2. «Миф завтрашнего дня» ======
Бесконечная полоса трассы, погруженная в ночной мрак, вела в беспросветную тьму, которую не могли осветить даже яркие фары грузовика, что направлялся по пустому шоссе из пригорода Осаки в центр города.
Грузовик круто свернул на одну из главных улиц, пробираясь меж исполинских высоток. Город, погруженный в сон, не мог быть свидетелем пути ночного гостя. Лишь камеры дорожного движения фиксировали номера остановившегося транспорта у городского парка и человека в форменной куртке с надписью «курьер». Камера запечатлела темноволосого мужчину, что четкими заученными движениями открыл задние дверцы и выкатил груз, скрытый под шелковой белоснежной простыней.
Дорожка глухого парка, тишину которого разрезали лишь уханье совы да насвистываемая мелодия из уст парня, вела к небольшому цветнику, усеянному пестрым одеялом множества прекрасных цветов.
Курьер протолкнул тележку через закрытый участок цветника, направляясь по газону сквозь пестрое одеяло к самому центру, где остановился, выгрузив объект доставки, сорвав завесу, скрывающую произведение искусства от неискушенных глаз.
Предутренние лучи солнца заискрились по бледной коже, усеянной живыми цветами, чьи лепестки потянулись к живому свету.
Пробежавшая белочка остановилась около застывшего на веки тела, оплетённого стеблем от самых ног до хрупкой шеи. Легкий ветерок колыхал рыжие локоны и едва не сорвал одну из красных лилий, точно такую же, как те, что цвели по всему телу живого цветка.
Грузовик въехал в пункт главного офиса курьерской доставки местной картинной галереи. Доставщик спешным шагом, закрыв гаражный отсек, направился в сторону метро, где очередная камера запечатлела темноволосого парня. Но другая камера так и не смогла поймать его в нескончаемом утреннем потоке делового населения города. Очередная ничем не отличающаяся тень юркнула в только что остановившееся метро. Зев кабинки закрылся, зеркально отразив безжизненный взгляд карих глаз в контраст багряным иголкам волос.
Звук спешных шагов эхом разносился по пустой картинной галерее. Стремительно идущие мужчины ступали вдоль ряда картин от самых прекрасных до безобразных.
У регистрационной стойки находился юноша, что, казалось, был слишком молод для его профессии, указанной на бейджике, — искусствовед Ориса Накуса.
— Простите, — тактично кашлянул длинноволосый мужчина с добродушной улыбкой, — мы из службы безопасности.
Указанный жетон не дал повода сомневаться, а уж стоящий за спиной говорившего явно не терпеливый партнер просверлил сотрудника галереи испепеляющим взглядом, после чего громко приземлил распечатанную фотографию на регистрационную стойку.