Кукушки Мидвича
Шрифт:
Зеллаби кивнул.
– Понятно. Этот вопрос так же лежит в сфере его интересов, как и в вашей, но, в отличие от вас, у него нет того утешения, которое дает наука.
– Наука, - сказал доктор, - пока что дает мне слишком мало утешения.
Зеллаби покачал головой.
– Здесь вы ошибаетесь, доктор. Ведь известно, что все имеет свои причины, и рано или поздно они обнаружатся. Викарий же находится в куда более сложном положении. Ему приходится призывать на помощь всевозможные метафизические гипотезы - вроде посещения нас нечистой
– Наверное, с выяснением причин можно и подождать, - с легким нетерпением предложил доктор.– Меня привели сюда нынешнее положение дел и необходимость немедленных действий. Я хотел спросить, не могла бы миссис Зеллаби...– он замолчал, не зная с какой стороны лучше подойти. Зеллаби терпеливо ждал. Доктор начал с того, что объяснил необходимость прежде всего снять напряжение.– Затем, - сказал он, когда обстановка немного разрядится , мы сможем продумать дальнейшие меры.
– А моя жена? Какое она имеет к этому отношение?
Доктор повторил все, что говорил о ней викарию.
– Видите ли, я считаю, что сейчас это наиболее правильный путь. Я мог бы, конечно, собрать всех и поговорить с ними сам, но мне кажется, что сейчас они нуждаются прежде всего в чувстве солидарности и взаимной поддержке, то есть в том, чего легче будет достичь, если исходить это будет от кого-то из них самих, а не со стороны.
Зеллаби, слегка нахмурившись, взглянул на доктора.
– Кого-то из них самих...– пробормотал он. Потом помолчал задумчиво несколько минут и, наконец, сказал:
– Кажется, понятно. А может и нет... Я полагаю, вы сами не знаете.
– Не знаю, - признался доктор.– Здесь есть и другая трудность. Пока большинство замужних женщин относятся к своей беременности спокойно, но стоит им узнать правду - она окажется для них потрясением. У них неминуемо возникнут сомнения, как только они узнают об остальных. Может быть, вы считаете, что мне лучше самому объяснить все миссис Зеллаби?
Зеллаби кивнул.
– Да, так будет лучше всего, - согласился он.– Но чуть позже. Сейчас мне хотелось бы выпить. Вам, я полагаю, тоже?
На этот раз доктор согласился. Зеллаби налил два бокала бренди с содовой. Он уже поднес свой бокал к губам, как вдруг неожиданно снова поставил его.
– Боже мой!– сказал он.– И Феррелин тоже?..
C минуту он разглядывал ее портрет над камином, а потом с ошеломленным видом медленно покачал головой и отбросил назад свои седые волосы. Затем взял бокал, залпом отпил половину и на несколько минут угрюмо уставился в ковер. Наконец, он встряхнулся, допил оставшееся бренди и заговорил в обычной манере:
– Напрашиваются три - нет, наверное, четыре - возможности. Однако, поскольку вы об этом не упомянули, я буду считать, что все, что могло произойти во время Потерянного дня, не является тем, что первым пришло бы в голову
– Со всей определенностью, - согласился доктор.
Зеллаби кивнул.
– Итак. У некоторых низших форм жизни можно вызвать партеногенез, не так ли?
– Но, насколько известно, ни у млекопитающих, ни у любых высших форм этого сделать нельзя.
– Понятно. Запомним эти слова - "насколько известно". Далее, есть возможность искусственного осеменения.
– Есть, - согласился доктор.
– Но вы так не думаете?
– Не знаю. Это кажется невероятным.
– Далее, - продолжал с мрачным видом Зеллаби, - возможна имплантация, которая приводит к тому, что кто-то, Хаксли, кажется, называл "ксеногенез", то есть к рождению существа, непохожего на родителя - или, вернее сказать, носителя?
Доктор Уиллерс нахмурился.
– Надеюсь, этого с ними не случилось. Я, конечно, понимаю, почему вы так подумали, так ж, наверняка, думает и кто-то из персонала Фермы, но неужели весь поселок?..
– Да, - сказал Зеллаби.– Возможно, наши предположения и не правомерны, но в нынешних обстоятельствах неизбежно появление самых жутких фантазий.
– Пожалуй, вы правы. Я старался не думать о такой возможности. Доктор Уиллерс плотно сжал губы и покачал головой.– Мы должны сделать все, чтобы это проверить, пока еще не началась паника. Поэтому советую вам с максимальным пренебрежением высмеивать любые подобные гипотезы, если вы их услышите, а я попрошу о том же Кримма и его людей.
– Что ж, не плохой способ мягкой цензуры, - согласился Зеллаби. Трудно представить, как все это ощущает женщина. Могу сказать одно если бы мне предстояло, даже при самых благоприятных обстоятельствах, произвести на свет новую жизнь, такая перспектива внушала бы мне страх. Но если бы у меня были основания подозревать, что на свет появится какая-то необычная форма жизни, я бы, наверное, просто сошел с ума. С большинством женщин этого, конечно, не случится, они более устойчивы психически, но с некоторыми такое случиться может, поэтому лучше всего будет убедительно отмести такую вероятность.
Зеллаби замолчал, размышляя и все более мрачнея.
– О Боже, - внезапно сказал он.
– Что еще?– спросил доктор.
– Я сейчас сообразил, что нам не сохранить этого в тайне - по крайней мере, надолго. Как только наша история попадет в газеты, она станет единственной темой, которую они будут обсуждать. Особенно последнее предположение, оно по-настоящему дьявольское, и вполне способно доставить удовольствие читателям, скажем, "Рефлектора"... Нас будут трепать не меньше шести месяцев, причем сплетни в цене будут только расти. Это их работа, доктор. Подборки статей с различными точками зрения, ежедневные комментарии - они выжмут сенсацию до последней капли, и мы не сможем сделать ничего, чтобы их остановить.