Культурное наследие русского зарубежья в диалоге цивилизаций XV – начала XX веков

Пархоменко Татьяна Александровна

Педагогическая деятельность Лихудов сыграла заметную роль в истории отечественного просвещения. Она положила начало становлению в России новейшей (западной) системы высшего образования в той форме, как ее воспринимала греческая православная традиция. По качеству обучения и преподавания Славяно-греко-латинская академия превосходила все существовавшие тогда русские школы. Ее образовательный процесс включал несколько уровней: от низшего, подготовительного славянского отделения до высшего, дававшего знания в объеме университетской программы высших школ Европы. В академии было введено трехъязычное обучение и так называемый тривиум и квадривиум, которые назывались «семь свободных искусств» и «семь родов умственных занятий» («septem artes liberales»). Система обучения опиралась на общие для европейской культуры тексты, а также современные учебники. Часть из них была написана (на греческом, латинском и русском языках) самими братьями Лихудами: «Логика», «Риторика», «Грамматика и поэтика», которые в настоящее время хранятся во многих книжных собраниях России и мира. Московские власти высоко оценили труд братьев Лихудов и с сентября 1686 года стали платить каждому по сто рублей – большие деньги для того времени [141] .

141

Рамазанова Д. Н. Братья Лихуды и начальный этап истории Славяно-греко-латинской Академии (1685–1694). С. 17.

Памятник

просветителям Иоанникию и Софронию Лихудам; художник В. Клыкова, архитектор В. Пасенко. 2007 г., Москва, Россия.

Однако не всем на Руси синтез византийско-греческой и западно-латинской учебных традиций пришелся по нраву. В 1694 году Лихуды были отстранены от преподавания и попали в опалу. Не нравилась многим и активная богословско-полемическая деятельность Лихудов, которая нашла отражение в их сочинениях: «Акос, или Врачевание от угрызений змиевых», «Диалоги грека учителя к некоему Иисуиту», «Мечец Духовный» и других. Лишь триста лет спустя, в 2007 году перед храмом бывшего Богоявленского монастыря Китай-города Москвы, у места, где началось формирование Славяно-греко-латинской академии, знаменитым «греческим просветителям братьям Иоанникию и Софронию Лихудам» был установлен бронзовый памятник, но не благодарными россиянами, а как «дар правительства Греции городу Москве»!

Славяно-греко-латинская академия стала первой высшей школой в России. Она подготовила когорту новых людей для новой эпохи. А ее предвестниками были такие яркие личности как боярин В. В. Голицын – приверженец широкого просвещения, покровитель братьев Лихудов, сторонник веротерпимости, поборник вечного мира и дружбы с Западом; глава Посольского приказа А. Л. Ордин-Нащокин, придерживавшийся «правила, что “доброму не стыдно навыкать и со стороны, у чужих, даже у своих врагов”» и регулярно доставлявший царю Алексею Михайловичу вести из Европы [142] ; стольник П. И. Потёмкин, объездивший почти всю Европу и имевший беседы с Людовиком XIV и художником Д. Веласкесом и некоторые другие. Для них европеизация означала широту кругозора, знакомство с миром разных вещей и понятий, эрудицию, – словом, все то, что давалось активной познавательной деятельностью, выходившей за рамки архаичного бытия. И хотя до сих пор существует стойкое мнение, что весь строй московской жизни «не допускал живого, непосредственного общения подданных с иностранцами», которое «навлекало на русских серьезные подозрения не только в измене русской вере и обычаям, но и политической», что население Московии было «совершенно равнодушно к искусству и знанию европейцев» [143] , наличие многочисленных фактов и артефактов опровергает данное убеждение и уж никак не относится к экономически активным и просвещенным слоям Московского государства.

142

Ключевский В. О. Соч.: в 9 т. Т. IV. Курс русской истории. Ч. IV. М.: Мысль, 1989. С. 317; Шамин C. М. К вопросу о частном интересе русских людей к иностранной прессе в России XVII столетия // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2007. № 2 (28). С. 44.

143

Мулюкин А. С. Приезд иностранцев в Московское государство. Из истории русского права XVI и XVII веков. СПб., 1909. С. 58, 59; См. также: Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях и старинные земские соборы // Собр. соч. Кн. 8. СПб., 1906. С. 87; Курц Б. Г. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Киев, 1915. С. 251.

Во многих письменных памятниках светского характера «нет ни враждебности, ни религиозной или национальной нетерпимости в отношении западного мира. Чувствуется лишь пытливость авторов и стремление запечатлеть и донести до читателя сведения о Западе, с которым Россию все больше связывали проблемы международной жизни и развивающиеся культурные контакты» [144] . А также повседневный «жизненный мир», о чем еще в XIX столетии писал историк Д. В. Цветаев, разбиравший дела об изъятии русской прислуги у иностранцев и в работе «Памятники к истории протестантства в России» отмечавший, что неоднократное издание в течение всего XVII века указа, запрещавшего иностранцам держать русскую прислугу, говорило о постоянном его нарушении и о том, «что в действительности разобщенность между русскими и иноземцами не была настолько велика, как обыкновенно теперь представляют ее» [145] .

144

Казакова Н. А. Западная Европа в русской письменности XV–XVI веков. С. 258.

145

Цветаев Д. В. Памятники к истории протестантства в России // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1883. Июль-Сентябрь. Кн. 3. С. V.

Завершить разговор о Московской Руси можно словами философа Г. П. Фёдотова, который сто лет назад писал: «Конечно, рисовать два столетия Москвы, как сплошной упадок, несправедливо. Нельзя закрывать глаза на подвиг создания великой державы, нельзя не видеть и огромных сил народных… Москва полнокровна, кряжиста, если говорить об ее этнических силах. Но уже развивается старческий склероз в ее социальном теле. Такая юная годами, она видимо дряхлеет в XVII в., и дряхлость ее сказывается во все растущем общественном недомогании, в потребности общих перемен и вместе с тем неспособности органически осуществить их. Государственное бытие становится невозможным в примитивно варварских формах, но силы инерции огромны, быт свят, предание и православие одно. Со времени Грозного оборона государства во все растущей мере зависит от иностранцев. Немецкая слобода, выросшая в Москве, стоит перед ней живым соблазном. Как разрешить эту повелительно поставленную судьбой задачу: усвоить немецкие хитрости, художества, науку, не отрекаясь от своих святынь? Возможна ли простая прививка немецкой техники к православному быту? Есть люди, которые еще в наши дни отвечают на этот вопрос утвердительно. Но техника не падает с неба. Она вырастает, как побочный плод, на древе разума: а разум не может не быть связан с Логосом. Пустое место, зиявшее в русской душе именно здесь, в “словесной”, разумной ее части, должно быть заполнено чем-то. В десятилетие и даже в столетие не выращивается национальный разум. Значит, разум тоже будет импортироваться вместе с немецкими пушками и глобусами. Иначе быть не может. Но это страшно. Это означает глубокую деформацию народной души, вроде пересадки чужого мозга, если бы эта операция была возможна. Жестоко пробуждение от векового сна. Тяжела расплата – люди нашего поколения ощущают это, как никогда. Но другого пути нет. Кто не понимает этого, тот ничего не понимает в истории России…» [146] . Этим путем была модернизация, глубокое реформирование страны по самому передовому на тот момент западному образцу. Без построения нового мощного государства, промышленной цивилизации и светской культуры, вписанной в европейский контекст, Московское царство ждал регресс, и оно на столетия могло остаться малоразвитой страной и легкой добычей для более сильных соседей.

146

Федотов

Г. П. Трагедия интеллигенции // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. С. 416–417.

Импульс, заданный великой княгиней Софьей Палеолог по включению Московской Руси в европейское цивилизационное пространство, обернулся миссией превращения Москвы в Третий Рим, которая стала определять развитие России на все последующие века.

Глава II

Россика XVIII века

Природой здесь нам сужденоВ Европу прорубить окно,Ногою твердой стать при море.Сюда по новым им волнамВсе флаги в гости будут к нам,И запируем на просторе.А. С. Пушкин [147]

147

Пушкин А. С. Медный всадник // Собр. соч.: в 10 т. Т. 3: Поэмы. Сказки. М.: Худ. лит., 1975. С. 255, 268; *Примеч. Пушкина: «Альгаротти где-то сказал: “Petersbourg est la fenetre par laquelle la Russie regarde en Europe”»; в пер. с фр. яз. данная фраза Франческо Альгаротти звучит так: «Петербург – это окно, через которое Россия смотрит в Европу».

Важной вехой в истории международного сотрудничества России и складывания россики был период правления Петра I – царя совершенно новой формации, который решительно встал на путь общеевропейского развития. Он не только открыл окно в Европу, но и связал Россию с Европой настолько крепкими нитями, что их впоследствии было уже сложно порвать – нитями дипломатическими, экономическими, финансовыми, культурными, научными. Петр I вернул Россию в Европу, снова, как при великих князьях Древней Руси, сделал ее непременной частью европейского культурного пространства. Он смог «восстановить тот путь “из Варяг в Греки”, который был прерван в России татаро-монгольским игом, и построить у его начала Петербург» [148] – город святого Петра – преемник Рима, новый центр Европы, смотрящий не назад, в патриархальное прошлое, а вперед, на передовые страны Запада.

148

Лихачев Д. С. Указ. соч. С. 623.

Петр I превратил отношения России с Западом, говоря словами историка В. О. Ключевского, в «капитальный вопрос» русской жизни, изменивший парадигму культурного развития России, всю ее систему ценностей, во главу угла которой была поставлена идея земного труда как смысла жизни. Царь служил сам и требовал того же от своих подданных, прежде всего элиты, формировавшейся по принципу «знатное дворянство по годности считать» [149] . В него было взято много пришлых людей, выходцев с Запада (В. Берхгольц, Я. Брюс, Ф. Лефорт, А. Остерман, П. Шафиров, П. Ягужинский), внедрявших его устои в новое для них русское отечество. 15 апреля 1702 года Петр I издал указ о приглашении иноземцев на поселение в Россию, который затем в расширенном виде и в форме манифеста 21 июля 1763 года был повторен Екатериной II. Иностранцам гарантировалось сохранение подданства, свобода вероисповедания, право на беспрепятственный выезд, освобождение от ряда податей и повинностей. Русские императоры высоко оценивали вклад просвещенных европейцев в развитие России, и, как говорила, например, Екатерина II об одном из них, фельдмаршале Б. К. Минихе, «не будучи сыном России, он был одним из ее отцов» [150] .

149

Голиков И. И. Деяния Петра Великого мудрого преобразителя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам. Изд. 2. Т. X. М.: Тип. Николая Степанова, 1839. С. 113.

150

Миних Бурхард-Христоф // Большая энциклопедия. Словарь общедоступных сведений по всем отраслям знания / под ред. С. Н. Южакова. Т. 13. – СПб.: Просвещение, 1909. С. 189.

Идея земного труда как смысла жизни заставила Петра I кардинально пересмотреть мировоззрение Московской Руси и прежде всего отношение к знаниям, наукам, образованию – светскому и профессиональному. Отринув «надменное благочестие» московитов, их «суеверие и пустосвятство», новый царь первый среди державных особ Руси решил лично посетить Западную Европу, которую много обсуждали в великокняжеских палатах Москвы, но ни разу не видели и воочию не знали. Снарядив в 1697 году Великое посольство и выбрав себе девизом «Аз есмъ в чине учимых и учящих мя требую» («Я ученик и ищу себе учителей»), Петр I отправился на Запад «с целью все нужное там высмотреть, вызнать, перенять европейское мастерство, сманить европейского мастера», овладеть европейскими навыками [151] . В Пруссии, Голландии, Англии, Франции он внимал инженерам и техникам, строителям и зодчим, художникам и философам, ученым и профессорам так же как европейским монархам ради одного – «оградя Отечество безопасностию от неприятеля, надлежит стараться находить славу государству через искусства и науки» [152] .

151

Ключевский В. О. Соч.: в 9 т. Т. IV. Курс русской истории. Ч. IV. М.: Мысль, 1989. С. 21.

152

Петр Великий: Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты. СПб.: Культ. – просветит. О-во «Пушкинский Фонд», 1993. С. 322.

Петр I сделал дорогу на Запад главным вектором для россиян. При этом он не питал к Западной Европе «слепого или нежного пристрастия, напротив, относился к ней с трезвым недоверием и не обольщался мечтами о задушевных ее отношениях к России, знал, что Россия всегда встретит там только пренебрежение и недоброжелательство» [153] . Видел ли Петр Алексеевич созданную в начале XVIII века на Западе гравюру «Непосредственное представление и описание наиболее важных европейских народов» («Eigentliche Vorstell- und Beschreibung der F"urnehmsten in EUROPA befindlichen Land-V"olcker»), а также картину с таблицей «Краткое описание проживающих в Европе народов и их особенностей» («Kurze Beschreibung der In Europa Befintlichen V"olckern Und Ihren Aigenschafften»), в которых московиты, отмеченные среди десяти значимых европейских народов (испанцев, французов, итальянцев, немцев, англичан, шведов, поляков, венгров, турок с греками) представлены в основном негативно (чуть лучше турок с греками, но хуже всех остальных) [154] , сказать невозможно, но то, что русский царь-реформатор своими делами по переустройству Московии стремился изменить подобное мнение, было бесспорным.

153

Ключевский В. О. Соч.: в 9 т. Т. IV. Ч. IV. С. 196.

154

См.: Смирнов И. Б. Культурологическое содержание этнонимов в австрийской исторической традиции (Steirische V"olkertafel начала XVIII века) // XVI Царскосельские чтения: Человек – гражданин – гражданское общество – правовое государство: материалы междунар. науч. конфен. (24–25 апр. 2012 г). Т. III. СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2012. С. 411–415.