Кузьма Минин на фоне Смутного времени
Шрифт:
В Западной Сибири, как свидетельствует грамота Лжедмитрия I воеводе Верхотурского уезда (22 октября 1605 г.), приезжие люди обязаны были торговать с татарами и вогуличами только на местном гостином дворе (а не «по волостям и юртом»), уплачивая «десятую пошлину»{351}.17 декабря 1609 г. царской грамотой В. И. Шуйского Соликамскому купцу Богдану Данилову было дозволено отправиться по торговым делам в Сибирь. Ассортимент его товаров состоял из ножей, топоров, кос, серпов, сошников и других железных изделий{352}. 29 июня 1613 г. в Печатном приказе была оформлена проезжая грамота торговому человеку Захару Козлову для торговли «в сибирские городы»{353}.
Гораздо меньше сохранилось материалов о заморских поездках русских купцов в Смутное время. В 1609 г. новгородские и псковские купцы
В 1613 г. новоторжцы «с немецкими людьми ссылались и торговали без ведома бояр, которые Москву очистили»{358}. Но по мере выхода из Смуты за такое непослушание можно было поплатиться. Несколько торговцев из Осташкова за самовольную поездку в Литву без воеводского разрешения были в марте 1615 г. наказаны кнутом{359}.
Роль южных внешнеторговых ворот России играла Астрахань, через которую ввозились шелковые ткани, шелк-сырец, сафьян, драгоценные камни, нефть, пряности, а экспортировалась икра, пушнина и полотно{360}. «В Кизылбашех», то есть в Персии, бывал в 1614–1617 гг. «московской торговой человек» Яков Покрышкин{361}. В 1616 г. тяглец Покровской сотни Москвы Родион Пушник получил разрешение отправиться торговать в Персию вместе с московским посольством при том условии, чтобы «только б заповедных товаров, кречетов, и всяких ловчих птиц, и соболей, и белок, и горностаев живых и железного ничего с ним не было». Его сопровождали три человека, помогавшие управиться с товаром («одиннадцать сороков соболей, двенатцать поставов сукна английского, тритцать пуд костьи рыбьи, пятнадцать дюжин зеркал хрустальных, четыре сорока харек»){362}.
Торговля с Англией и Голландией велась через Архангельск. Согласно Посольской книге по связям России с Англией 1614–1617 гг., 28 июня 1614 г. Боярская дума заслушала информацию московских гостей и торговых людей, торговавших в Астрахани и Архангельске{363}. Проанализировав материалы о консультациях с русскими купцами (преимущественно гостями) в 1617 г. по поводу английской волжско-каспийской торговли, С. Н. Кистерев пришел к выводу о существовании «двух несогласных между собой партий, одна из которых усматривала выгоду для себя и себе подобных, а тем самым и для отечественной экономики в получении крупной прибыли от экспорта сырьевых ресурсов и стремилась возможно большую массу их направить за рубеж» («торговцы-сырьевики» Иван Максимов, Григорий Мыльников, Андрей Юдин), а «другая, нисколько не преуменьшавшая значение для русского рационального хозяйства экспортных операций, стремилась отстоять идею развития в России перерабатывающих отраслей промышленности, как уже ранее существовавших, так и новых» («торговцы-промышленники» Булгаков, Котовы, Кошурин, Иван Юдин){364}.
После избрания царем Михаила Федоровича страна стала постепенно возвращаться к мирной хозяйственной жизни. Вновь стали выдавать жалованные и проезжие грамоты купцам. Восстанавливались международные торговые связи, предпринимались меры для пополнения торгово-ремесленного посадского населения, хотя для ликвидации экономических последствий Смутного времени понадобилось несколько десятилетий.
Духовная жизнь русских горожан
в Смутное время
Передвижения военных отрядов, осады городов, голод, повальные болезни, оскудение казны не позволяли в годы Смуты тратить средства на строительство новых каменных храмов и дорогие предметы церковной утвари. И все-таки русские люди сохраняли свою духовную культуру, продолжали изредка издавать печатные книги, делать вклады в храмы и монастыри.
Особый интерес в этой связи для нас представляет Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря, дошедшая в спискахXVII в., но включающая и более ранние записи. «120 (1612) — го
Член Гостиной сотни Кузьма Семенович Аврамьев приобрел в Москотильном ряду Москвы в 1604 г. полулавку за 47 рублей и в 1608 г. полулавку за 75 рублей, а в 1614 г. пожертвовал оба этих торговых помещения Соловецкому монастырю{366}.
В одном из экземпляров книги «Апостол» 1606 г. печатника Ивана Андроникова Невежина из собрания Ярославской областной библиотеки сделана скорописью XVII в. запись: «Лета 7115 (1607) году апреля в 7 (4?) де[нь] сию книгу Апост[о]л архистатигу Михаилу и к Николе Чюдотворцу в село Грудево при игумене Арсенье Б[о]гоявленско[го] м[о]н[а]ст[ы]ря слуга Иван Григорьев с[ы]н Хрисанфова на поминок своей д[у]ше и по своих родителех вечный бл[а]г и вовеки Б[о]га славити. Амин»{367}.
В Евангелии, изданном в июне 1606 г. в Москве печатником А. М. Радишевским и вложенном в феврале 1607 г. в Соловецкий монастырь, имеется вкладная надпись: «…Евангелие печать московская, бумага браная царев венец, оболочек бархатом, кармазин по атласу черчатому грады черных и на нем евангелисты серебряны. Москвитин торговой человек Таврило Елеуферьев сын москотинник по своей душе вкладом за пять рублев с четвертью»{368}.
В еще одном экземпляре этого же издания Евангелия помещена запись: «Лета 7116 (1609) году февраля в 15 день сия книга Евангелие московская печать домовая церковная пречистые Богородицы честнаго и славнаго ея Успения пресвятыя Богородицы и пределов ея соборного храму на Устюзе Великом на посаде. А задняя цка и затылок оболочена бархатом золотным, и прокладки и 12 каменей положение Никиты Григорьевича Строганова для своего поминания заздравного и для своих родителей за упокой по вся дни и впредь по себе. А передняя цка серебряная вся и застежки и жуки и 6 камениев домовая церковная Пречистенския с старово Евангелия»{369}.
В Государственном архиве Ивановской области хранится Трефологион XVI в. с записью: «Лета 7118 (1610) году генваря 24 дня при державе государя царя и великого князя Василия Ивановича, всея Русии самодержца, и при царице и великой княгине Марье Петровне, и при благоверной царевне Анастасие, и при святейшем патриархе Ермогене Московском и всея Русии положил в дом живоначальные троицы и великого чюдотворца Макария Желтовоцкого и Унженского чюдотворца книгу Трефолой с марта месяца на полгода нижегородец посадской человек Офонасей Яковлев, сын Шеин, при игумене Евстафее з братьею по душах своих родителей, и игумену Евстафию з братьею о нашем здравье бога молити, а родителей поминати»{370}.
Рукописный сборник, включающий IV Пахомиевскую редакцию Жития Сергия Радонежского, вложили 1 апреля 1613 г. «в Ярославле в Поволском на посаде, в дом Пречистые Богородицы честныя и славныя ея Похвалы и великих страстотерпцев Димитрия и Георгия, того же Ярославля посадцкие торговые люди Василие да Стефан да Георгие, Георгиевы дети Лыткина, по своих душах и по своих родителех безотымочно во веки»{371}.
В тот же день Лыткиными был сделан еще один книжный вклад в тот же собор Ярославля — Триодь Постная 1607 г. печатника И. А. Невежина. «Лета 7121 году апреля в 1 де[нь] положил сию книгу гл[аго]лемую Триод Посную в Ярославле в Поволском на посаде в дом пр[е]ч[и]стые Б[огоро]д[и]ци ч[е]стныя и славныя ея Похвалы и великих страстотерпцев Димитрия и Георгия того ж Ярославля посадцкие тарговые люди Василие да Стефан да Георгие Георгиевы дети Лыткина по своих душах и по своих родителех безотымочно во веки»{372}.