Кузьма Минин на фоне Смутного времени

Перхавко Валерий Борисович

По мнению И. А. Кирьянова и В. А. Кучкина, фамильное прозвище Мининых происходит от имени отца Кузьмы — Мины Анкундинова. В таком случае деда Кузьмы Минина могли звать Анкундином (Анкудином), а его самого правильнее было бы именовать Кузьмой Миничем Анкундиновым (либо, как тогда писали, Козьмой Мининым сыном Анкудиновым). Для XVII в. характерна неустойчивость фамилий и прозвищ русских горожан, в том числе представителей купечества. Нередко через одно-два поколения они менялись. Даже у живших в одно и то же время близких родственников из числа членов привилегированных купеческих корпораций гостей и Гостиной сотни порой встречаются разные фамилии. К примеру, Селезневы из Переславля-Рязанского именовались также Немчиновыми; часть потомков черносошных крестьян Усовых, ставших гостями и членами Гостиной сотни, прозывались Усовыми, другие же — Грудцыными; из одной семьи монастырских

крестьян происходили Гурьевы и Назарьевы^{438}. Однако балахнинские Минины (Федор, Григорий Федорович, Клементий, Никита, Сергей) почему-то стойко держались за свою фамилию^{439}.

В последние годы в историографии стали все чаще высказываться сомнения в версии о балахнинском происхождении Кузьмы Минина, основанной на шатких предположениях и не выдерживающей верификации при сопоставлении имен в поминальных записях рода Кузьмы Минина и материалах о семье Мининых из Балахны^{440}. Очевидно, Кузьма Минин все-таки родился в семье нижегородского посадского человека по имени Мина, жил в Нижнем Новгороде и лишь по делам (в целях закупки соли, необходимой в большом объеме для мясницкого промысла) мог выезжать в Балахну. Мы не знаем и вряд ли когда-нибудь узнаем, чем занимался отец Кузьмы Минина, очевидно, принявший на склоне лет постриг под именем Мисаил, которое указано в поминальных записях рода Минина и его сына Нефеда. Возможно, он и завел мясной промысел. «На родине занятие Минина было мясная торговля, — писал один из первых его биографов Н. Чичагов. — Эта промышленность не считается в обществе почетною, но вспомнить должно, что даже те работы, кои своенравными поверьями включены в число унизительных, изменяют свой вид, когда наложат на них печать свою здравый ум, честность и благородство души»^{441}.

Мог ли рядовой нижегородский мясник, занимавшийся до сентября 1611 г. будничной работой на рынке и в домашнем хозяйстве, предугадать, что вскоре его жизнь кардинально изменится, что ему придется возглавить новое земское ополчение и взять на себя заботы о судьбах всей России!? И уж, конечно, простой посадский человек средней руки даже не помышлял стать думным дворянином и участвовать вместе с родовитой аристократией в управлении Российским государством. Но бурные события Смутного времени внесли коррективы в его повседневную жизнь. В литературе можно встретить предположения об участии Кузьмы Минина в боях нижегородцев под Балахной в 1608 г. и в вооруженных действиях восставших москвичей против интервентов в марте 1611 г. на Сретенке и Лубянке, где он якобы мог познакомиться с князем Дмитрием Пожарским^{442}. Но все это чистый вымысел. Эти предположения невозможно подкрепить никакими, даже косвенными свидетельствами письменных источников.

Земский староста

и «выборный человек всею Землею»

В разгар Смуты, в начале июля 1610 г., после поражения русского войска от польской армии короля Сигизмунда III под Клушином, в Москве заговорщики-бояре свергли царя Василия Шуйского. Страной стала управлять Боярская дума (Семибоярщина), решившая пригласить на царский престол польского королевича Владислава, сына Сигизмунда III. В сентябре 1610 г. Москву занял польско-литовский гарнизон.

Отстоять Россию, ее национальные интересы и культурно-историческую идентичность способно было лишь мощное народное движение. В начале 1611 г. в Рязанской земле началось формирование Первого земского ополчения во главе с думным дворянином воеводой П. П. Ляпуновым. К дворянской рати Ляпунова присоединились казачьи отряды под командованием Д. Т. Трубецкого и И. М. Заруцкого, ранее действовавшие на стороне Лжедмитрия II. Еще до подхода ополчения к Москве, в марте 1611 г., здесь вспыхнуло восстание против иноземных интервентов.

Отряды Первого земского ополчения, сформировавшего в мае 1611 г. правительство во главе с И. М. Заруцким, П. П. Ляпуновым и Д. Т. Трубецким, осадили Москву уже после того, как интервенты жестоко подавили восстание. Тут, однако, произошло вероломное убийство казаками П. П. Ляпунова, и дворянские отряды ушли. Оставшиеся две с половиной тысячи казаков оказались не в состоянии освободить Москву. Тем временем под натиском поляков пал Смоленск, а в руках шведов оказались Новгородская земля и сам Великий Новгород. В Ивангороде, а затем в Пскове объявился еще один самозванец — Лжедмитрий III. Сепаратистские тенденции проявлялись и в Казани. Польско-литовские и шведские

интервенты грабили русских горожан и крестьян, от них не отставали казачьи отряды. Кризис российской государственности достиг своего пика.

В условиях продолжавшейся гражданской войны, иноземной интервенции, социального брожения, наличия нескольких центров власти, анархии, хаоса спасти Российское государство от полного развала могла лишь патриотическая деятельность народных масс. Но ее нужно было как-то инициировать. Патриарх Гермоген, находившийся в Московском Кремле под домашним арестом, разослал в 1611 г. по городам России грамоты с призывом подниматься на борьбу против интервентов, за сохранение православной веры. Подобного рода грамоты исходили также из Троице-Сергиева монастыря.

Эти призывы не остались безответными в посадских общинах Поволжья, отличавшихся большей организованностью в сравнении с сельскими мирами. Посадские люди привлекались в качестве ополченцев в Нижнем Новгороде и других городах еще зимой 1608–1609 гг. Не исключено, что среди них был и Кузьма Минин.

Роль посадских общин в период междуцарствия 1610–1612 гг. повсюду значительно выросла. В феврале 1611 г. костромичи направили в Вологду «для доброго совета», наряду с представителями дворянства, посадского человека Игнатия Исакова, а вологодцы прислали в Кострому дворянина Захария Перфирь-ева и посадского человека Полиекта^{443}. К ярославским отпискам на грамоту П. П. Ляпунова от 7 марта 1611 г. приложили руку земский староста Ярославля Григорий Никитников, два земских целовальника Милюта Иванов и Василий Кузьмин, 21 посадский человек, в том числе не раз уже упоминавшийся Василий Лыткин^{444}.

Формировавшиеся в 1611 г. городские ополчения нуждались в огнестрельном и холодном оружии, порохе и свинце^{445}. Без сбора дополнительных средств нельзя было привлечь небогатых служилых людей из числа дворян, стрельцов и казаков. Отряды ополченцев следовало обеспечивать также провиантом и фуражом.

Центром формирования земской рати осенью 1611 г. стал Нижний Новгород. Согласно Пискаревскому летописцу конца первой четверти XVII в., «некий торговой человек от простых людей, имянем Козьма, прозвище Минин, смышлен и язычен» в Нижнем Новгороде «почал советовати с своею братьею с нижегородцы з гостьми и с торговыми людьми, и со всякими: како бы им пособити Московскому государьству»^{446}. Использованное здесь по отношению к нему слово «некий» подчеркивает тот факт, что до 1611–1612 гг. имя Минина было известно лишь узкому кругу нижегородцев, а писавшие позже авторы почти ничего не знали о его происхождении и социальном положении.

Составитель Полной редакции Нижегородского летописца (80-е гг. XVII в.) весьма лаконично говорит о создании и действиях Второго земского ополчения: «В лето 7120-м году. В Нижнеи Новгород пришел князь Димитрий Михайлович Пожарской. И в Нижнем нижегородские жители всяких чинов выбрали нижегородца посацкого человека добра Козму Минина в полк ко князю Димитрию Пожарскому. И в Нижнем Новегороде они собрали ратных людей много. И с посацких людей они имали пятую денгу ратным людем на жалованье. И собрали ратных людей из Нижнего к Москве для очищения Московского царства от Литвы злых еретиков»^{447}.

Имя Кузьмы Минина семнадцать раз упоминается при описании событий 1611–1612 гг. в «Повести о победах Московского государства», написанной во второй половине 20-х гг. XVII в. Автор этого сочинения, считавший заслугой Минина хорошее денежное обеспечение дворянских отрядов, удостоил его самыми превосходными эпитетами: «доброприветный», «добролюбный муж», «благоразсудный», «добромысленный»^{448}. Начинается же рассказ о создании Второго ополчения со слов: «Бысть же 120 (1612) году в Нижнем Новеграде некий муж благолюбив и добросмыслен зело, именем Козма Минин, от посацкаго чина земским старемнииством почтен бысть в Нижнем граде»^{449}. Выражение «земским старемнииством почтен бысть» означало избрание Минина 1 сентября 1611 г. земским старостой, о чем прямо сказано в «Книге о новоявленных чудесах Преподобного Сергия Радонежского» келаря Троице-Сергиева монастыря Симона Азарьина, по словам которого, Минин был «ремеством же мясник», и «всем градом избраша его в земския старосты и предаша ему строение всего града, да исправляет и разсуждает земские росправы, яко же обычай есть»^{450}.