Кузьма Минин на фоне Смутного времени
Шрифт:
В процессе посадского строения нередко возникали конфликты с владельцами белых слобод и их торгово-ремесленным населением. В целом по стране в результате деятельности «строельщиков» в 1649–1652 гг. число посадских дворов, а значит, городских тяглецов увеличилось более чем на 10 тысяч (на одну треть). Цифры прироста податного посадского населения по разным городам Европейской части России отличались. В Москве к посаду приписали 1410 дворов бело-слободчиков{111}. Боровский посад стал состоять из 237 тяглых дворов, тогда как до проведения реформы там насчитывалось только 107 дворов. Крупная посадская община в результате приписки к посаду монастырских крестьянских слобод сформировалась к концу XVII в. в Курске{112}. В Новгороде Великом и Пскове «строение» завершилось уже после подавления народных восстаний. Новгородский посад должен
В результате безвозмездных конфискаций 1649–1652 гг. пострадали интересы не только духовных корпораций и светских владельцев белых слобод из среды высшей аристократии, но также «именитых людей» Строгановых, десяти московских гостей, ряда членов Гостиной сотни, у которых было отобрано несколько сотен дворов{115}. Патриарший дом и монастыри вели борьбу за свои слободы. Под напором их обращений власти порой шли на уступки и возвращали городские владения церковным учреждениям, хотя это и противоречило фискальным интересам казны и вызывало недовольство посадских тяглых общин. Уже в 1649–1650 гг. на основе боярских приговоров было разрешено патриарху и Богоявленскому монастырю не отдавать часть своих слобод на посад Костромы{116}. Посадские общины Старой Руссы и Ярославля вели длительную борьбу за приписку в тягло крестьян ярославского Спасского и Иверского монастырей{117}. В результате двойственной политики властей во второй половине XVII в. городские владения церковных организаций (от единичных дворов до целых слобод) сохранились в 60 городах Европейской части России{118}.
Власти смирились и с несанкционированными переселениями предприимчивых крестьян на посады, совершенными с 1649 по 1684 г., о чем, в частности, свидетельствует царская грамота новгородскому воеводе князю Б. Прозоровскому от 8 ноября 1693 г. о зачислении в посадское тягло крестьян, поселившихся в Новгороде в этот временной промежуток{119}.
Крестьянство состояло из нескольких категорий: государственные (черносошные, ясачные) крестьяне; дворцовые крестьяне; частновладельческие (вотчинные, помещичьи) крестьяне; монастырские и архиерейские крестьяне; сельские бобыли; захребетники; подсоседники{120}. В жесткой крепостной зависимости от светских и духовных феодалов оказались частновладельческие (вотчинные, помещичьи) и монастырские крестьяне. Государственные и дворцовые крестьяне входили в резервную армию для пополнения крепостного люда, поскольку населенные ими села и деревни царские власти порой передавали в частные руки. Кое-кто из вотчинных, монастырских и архиерейских крестьян проживал не в сельской местности, а в городских частновладельческих слободах и занимался не сельским хозяйством, а ремеслом, промыслами и торговлей. Спорным является вопрос о социально-экономическом положении так называемых крестьянских детей — одной из категорий оброчных крестьян, освобожденных от барщины{121}.
Существовали и просто вольные (гулящие) люди, ярыжки, не гнушавшиеся любой поденной работой по найму. Маргинальное положение занимали нищие. В Смутное время начала XVII в. вследствие полосы неурожайных лет, серии эпидемий, действий отрядов интервентов и казаков число обездоленных людей в стране значительно возросло. Не имея возможности уплатить государев налог и выполнить прочие повинности, кое-кто из мужчин не выдерживал, бросал семью и уходил из родного города в поисках счастья. Оставшись без глав семейств и без средств существования, многие женщины нищенствовали. Только в Великом Устюге, поданным писцовой книги 1623–1626 гг., вдовы, проживавшие в 27 из 689 городских дворов, бродили по миру, прося подаяние. Для не имевших жилья нищих, а также для немощных одиноких стариков горожане построили на мирские деньги две богадельни у храма Иоанна Богослова{122}.
В Московском царстве сформировалась целая лестница чинов (думных,
Московские служебные чины (ранги) допетровской России так и не объединились в сословия, а представляли собой предсословные (либо квазисословные) группы, лишь позднее, в XVIII в., слившиеся в сословия. В отличие от Западной Европы, в России процесс законодательного оформления сословного строя шел медленно, неравномерно и затянулся до второй половины XVIII в., когда сложилась и система сословного суда. Само же понятие «сословие» стало использоваться для обозначения социально-правового деления населения только с начала XIX столетия.
К зависимым людям, не входившим в чиновную систему, относились кабальные и старинные холопы. С середины XVII в. наблюдается процесс социально-правового сближения старинных (крепостных) холопов и крепостных крестьян{124}.
Административная и отчасти судебная власть концентрировалась в руках лиц, назначавшихся сверху: членов Боярской думы, руководителей приказов, провинциальных воевод и дьяков, городовых приказчиков. Служебные дела высшие чины порой решали на основе неформальных родственных и приятельских связей, путем частной переписки{125}.
На выборных должностях находились губные, земские старосты, купеческие, поповские старосты, земские судейки, таможенные головы и головы кружечных дворов «на вере», целовальники, старосты промысловых артелей, казачьи атаманы. Вместо волостных десятильников первой половины XVII в. во второй половине столетия появились поповские старосты (заказчики, заказные попы), выбиравшиеся из среды приходского духовенства и игравшие важную роль в повседневном функционировании административно-финансового и судебного аппарата епархий{126}.
Социально-чиновная структура России на протяжении XVII в. претерпела определенные изменения. Повышенная социальная мобильность, характерная для Смутного времени 1604–1618 гг. и сопровождавшаяся временными нарушениями местнических порядков (например, Кузьма Минин за два неполных года прошел путь от простого посадского торговца из Нижнего Новгорода до думного дворянина), по мере выхода из Смуты уступила место традиционной устойчивой чиновной иерархии. Во второй половине столетия боевые холопы уже не могли вступить в провинциальные дворянские корпорации. В результате посадского строения 1649–1652 гг. значительно уменьшилось число белослободчиков (беломестцев) и увеличилось черное посадское население.
Эпоха Средневековья и раннего Нового времени характеризуется не только феодальной иерархией, лестницей чинов, системой должностей разного уровня. Присущая ей корпоративность способствовала созданию и функционированию общностей горизонтально-вертикального характера. Горизонтальные связи в России носили отчасти территориально-корпоративный характер. Общие служебные интересы объединяли членов дворянских уездных корпораций и десятней, посадских, сельских и монашеских общин, казачьих сообществ, жителей городских сотен и слобод, гостей, торговых людей Гостиной и Суконной сотен, «поручиков» (поручителей). Чиновные люди разных разрядов входили в состав одного церковного прихода и могли также временно сплачиваться на основе общих интересов, например, поручительства, получившего широчайшее распространение при оформлении откупных грамот, выезда за границу, казенных и частных подрядов и т. д. Членов служебных купеческих корпораций (гостей, Гостиной и Суконной сотен) объединяла коллективная ответственность за выполнение казенных служб, жителей посадских и сельских общин (их структурных подразделений — концов, сотен, слобод, десятней, сороков и др.) — круговая фискальная порука. Российские купцы XVII в., принадлежа к разным чинам (рангам), занимались одним делом — организацией крупного, среднего и более мелкого по масштабам товарообмена. С конца XVII в. в источниках для обозначения представителей разных чинов появляется термин «разночинцы».